Сергей Кулаков - Всемогущий Страница 3

– А позвольте вас спросить, уважаемый Егор Егорович, – хорошо поставленным баритоном спросил он, – трудно ли написать роман?

Его лицо было абсолютно серьезным, тон – отменно предупредительным, и эта-то способность синтезировать безукоризненные манеры с умением разражаться обоймой первоклассных шуток выделила его из сонма записных остряков, рвущихся к славе, и поставила на ту ступеньку, которую он теперь занимал столь уверенно и столь блистательно.

– Смотря какой, – ответил Егор, поневоле втягиваясь в разговор.

– Да, я слышал, что каждый человек может написать книгу, – под одобрительные улыбки окружающих продолжал Андрей. – Это правда, Егор? Скажите мне, как писатель писателю. Будущему, само собой.

Известная писательница, немолодая тучная дама с тяжелыми кренделями волос, зачесанными на уши, прыснула в ладошку, как школьница. Она была внучкой знаменитого писателя, олицетворяла собой целое направление в литературе и, конечно, не могла остаться равнодушной к теме, походя затронутой молодым юмористом. Тем не менее ответа Егора она ждала с интересом, обратив на него красивые черные глаза и тая усмешку в чувственных губах, доставшихся ей от деда, известного ловеласа и сибарита.

– Почему нет? Как мне представляется, одну плохую книгу действительно может написать каждый, – сказал Егор, не стремясь пошутить, а лишь высказывая то, о чем думал раньше.

Но известная писательница неожиданно рассмеялась.

– Браво, – сказала она.

– Ага! – воскликнул Андрей. – Даже так?

Было видно, что он нащупывает подходящую шутку, как скрипач нащупывает мелодию, и все с готовой улыбкой ждали результатов его поисков.

– Вроде того, – подтвердил Егор, тоже улыбаясь.

На этом крепком парне его измучившийся взгляд как бы получил передышку, и он не спешил отвести глаза от его круглощекого, поросшего густой щетиной лица.

– Тогда мне никогда не стать настоящим писателем, – понурившись, сказал Андрей. – Не исполнится мечта моего детства.

– Почему же, Андрюша? – с улыбкой обратилась к нему писательница.

– Потому что все, на что я способен, по словам господина Горина, это написать одну-единственную плохую книгу, – печально и серьезно ответил тот. – А с этим даже Оксаной Робски не станешь.

Все радостно рассмеялись; молодой юморист, блестя глазами, но сохраняя серьезную мину, молча переждал очередной триумф и перенес свое внимание на стоящую рядом с ним телеведущую, приземистую девицу с пышными формами и бантом в распущенных волосах, на пару с которой они принялись так веселить окружающих, что те забыли про шампанское и омаров.

Никто не заметил, что лицо Егора в эту минуту при взгляде на пышнотелую телеведущую исказилось, и он быстро отвел глаза, вновь устремив их куда-то вверх. Одна лишь Жанна уловила изменение в нем и незаметно взяла его за руку.

Егор благодарно ответил на ее пожатие, но взгляд его блуждал где-то далеко.

– Должна вам сказать, Егор, как профессионал, – шагнув ближе к нему и понизив голос, сказала известная писательница, – что ваша последняя работа просто великолепна. Мне удалось достать сигнальный экземпляр, и я была в восторге.

– Благодарю вас, – пробормотал Егор, с трудом заставив себя взглянуть в ее чуть выпуклые, блестящие глаза.

Но то, что он там увидел, заставило его немедленно потупиться.

– Не знаю, отчего у меня сложилось такое впечатление, – продолжала между тем его собеседница, – но вторая часть книги разительно отличается от первой. Если бы не ваш стиль, который ни с чьим другим не спутаешь, я подумала бы, что это писали два разных человека.

– Да, – сказал Егор с трудом, – вы правы. В процессе работы над книгой произошли некоторые события, которые заставили меня взглянуть на многие вещи по-иному. И, наверное, это отразилось на содержании.

– Если и отразилось, то только в лучшую сторону, – улыбнулась писательница. – Вы знаете, я была поражена некоторыми откровениями. В особенности, вы написали о том, что произошло буквально на днях. Этот конфликт с Евросоюзом, и дальнейшее подписание договора… И война на Ближнем Востоке… Причем все изложено с исключительной точностью, как будто вы смогли заглянуть в будущее. Мне даже страшно стало. У вас что, есть свои информаторы на небесах?

– И не только там, – побледнев, вымучил улыбку Егор.

– В таком случае поздравляю вас. Вы умеете работать.

– У меня были прекрасные учителя, – поклонился ей Егор.

Писательница поблагодарила его ласкающим взором, в котором промелькнула не одна только благосклонность автора, получившего свою долю признания. Но Егор был мыслями уже не с ней, и писательница, по-своему истолковав его рассеянный взгляд, лишь тихо вздохнула, оглядев не без зависти стоящую рядом с ним Жанну.

А Егора уже тащил из-за стола Плоткин.

– Дорогие дамы, прошу меня простить, но наш дорогой писатель нужен всем гостям! – объявил он шутливым, но непререкаемым тоном и тут же шепнул на ухо Егору: – Хватит прожигать жизнь, пора заняться делом.

Он усадил его за стол, на котором высились штабеля выделенных на презентацию книг, и Егор, машинально улыбаясь, начал подписывать подходившим гостям дарственные экземпляры.

Плоткин потирал руки. Все шло как по маслу. Явились телевизионщики от светской программы на НТВ, и мероприятие, таким образом, получило официальный статус. Под глазком телекамеры гости принимали скульптурные позы и, подойдя к столу, старались встать так, чтобы выглядеть как можно более выигрышно.

Вот, похлопывая себя по бедру, зал неторопливо пересек Владислав Карлович Широковский, именитый политик, лидер одной из оппозиционных партий, известный в первую очередь своим скандальным поведением именно в близости объектива. Он был, как всегда, элегантен в своем отлично сшитом сиреневом костюме и небрежно повязанном галстуке, прекрасно сознавал значительность своей фигуры и держался как человек, бесспорно, первый в присутствующем обществе.

– Говорят, ты там и по мне немного прошелся? – спросил он небрежным тоном, указывая на книги.

Впрочем, смотрел он зорко, ибо был прирожденным бойцом и мелочей для него не существовало.

– Совсем чуть-чуть, Владислав Карлович, – сказал Егор. – Я думаю, вам понравится.

– Ну, смотри, смотри, – косясь в глазок видеокамеры, сказал Широковский, – я проверю. Если что не так, поедешь на Колыму.

Те, что стояли поблизости, подобострастно засмеялись. Егор подписал книгу, вручил Широковскому. Тот прочитал написанное: «Выдающему деятелю имярек от скромного автора», одобрительно кивнул, протянул руку.

– Молодец, Егор, молодец! Так держать. Пока у страны есть такие люди, она не пропадет.

Егор не понял, кого он имел в виду, но, в сущности, это было и неважно. Главное, что все получили, что хотели, а это значило, что в ближайшее время его оставят наконец в покое и у него появится возможность разобраться с изводившей его ролью Кассандры, неожиданно свалившейся на него три месяца назад и начисто изменившей его жизнь, до того вполне ровную и далекую от каких-либо потрясений.

Продолжая подписывать книги, он издали поймал взгляд Жанны. Она ободряюще ему кивнула, давая понять, что все отлично понимает, что она с ним и что скоро все будет кончено, – разумея, конечно же, этот помпезный прием. В том же, что Егор сумеет покончить с той ситуацией, в которую попал, она не могла быть уверена, да и вряд ли того желала, как он подозревал в глубине души. Истинная подоплека ее появления в его жизни как с самого начала была, так и оставалась для него абсолютной тайной, несмотря на ряд объяснений, полученных с ее стороны и со стороны того, кто называл себя ее воспитателем. Он и хотел бы ей верить, но не мог, поскольку всякий раз, как начинал анализировать и сопоставлять ее слова с ходом тех событий, что-то, почти незаметное, неуловимое, не сходилось – как если бы в пазле, в котором сложилась вся картинка, цветовой тон в некоторых фигурках чуть заметно отличался от других. Вроде бы все так, а вот что-то да не то.

– Ну что ты сидишь с такой кислой физиономией, – прошипел ему в затылок Плоткин, делая вид, что говорит о наиприятнейших вещах. – Улыба-айся…

– Да не могу я, Альберт, – простонал Егор, повернувшись к нему так, что взвизгнули ножки стула. – Не могу, понимаешь?

– Понимаю, Егор, очень хорошо понимаю, – закивал Альберт Эдуардович. – Но надо потерпеть. Ты смотри, какие люди собрались ради тебя!

– Они собрались ради твоих бутербродов, – огрызнулся Егор, досадуя, что должен, вопреки своему состоянию, участвовать в этой комедии.

– Не говори глупостей, – спокойно возразил Плоткин. – Бутербродов у них своих хватает. А вот ты, кажется, просто неблагодарный тип, если не ценишь очевидного.

– Да, я неблагодарный тип, – согласился Егор. – А теперь можно я пойду?

– Куда это?

– Домой.

– Что? – ужаснулся Плоткин. – Какое домой? Ты видишь, еще все гости здесь? Сиди и не рыпайся.