Маркус Сэйки - По лезвию ножа Страница 3

– Мадам, дверь открой, не то высажу ее к чертям собачьим! Тишина. Может, девчонка заметила черный ход и сообразила, что нужно бежать?

– Как знаешь! – Эван с силой лягнул дверь; она задрожала, но с петель не слетела. Он отошел, чтобы разбежаться и пнуть еще сильнее. В тот самый миг от двери с грохотом отлетел кусок, щепки рассыпались во все стороны. Когда плотную древесину пробила вторая пуля, Дэнни вспомнил о пистолете, лежавшем в открытом ящике стола. На секунду повисла жуткая, непредсказуемая тишина.

А потом Эван словно взорвался. Демоны, проснувшиеся, когда он ранил хозяина ломбарда, поработили его разум. Он поднял пистолет и выпустил в дверь три пули. Нет, он целился не в замок, а в девчонку, явно замыслив недоброе. У ног Дэнни стонал истекающий кровью бородач. Эван в ярости бешено пинал дверь. Рама треснула, из-за двери послышалось испуганное всхлипывание. Ситуация окончательно вышла из-под контроля: Дэнни стоит посреди кровавой лужи, Эван орет так, что вот-вот перебудит весь квартал… Горит свет, Боже мой, горит чертов свет! Дэнни уже дважды мотал срок: первый раз в окружной тюрьме, второй – в тюрьме штата. Свое отсидел по-честному, но за такое обоих упекут на долгие годы.

Нет уж, с него хватит!

Приоткрыв дверь, Дэнни выскользнул на улицу и с трудом заставил себя идти в обычном темпе, чтобы не привлекать внимания. Парень, бредущий в сторону надземки. Ничего особенного.

Через два квартала он услышал вой сирены.

Глава 2. Молодые львы

Сон начинался по-разному, а заканчивался всегда одинаково.

На этот раз он в церкви, не в храме Рождества Христова, но все равно где-то в ирландском квартале. Низкий бархатный голос произносит непонятные слова. Свет пробивается сквозь витражи, заливая кровавыми отблесками гладкие скамьи. В руках Карен – сборник гимнов, глаза испуганные. Дэнни хочет прочесть гимн – ведь причина ее страха кроется именно на страницах сборника, – но слова расплываются и переплетаются словно змеи. Раздается сухой щелчок и, застыв на самом пороге яви, Дэнни понимает, что не сможет, не успеет навести порядок в мире сновидений. Карен превращается в Эвана, а сборник гимнов – в пистолет…

Бесшумный ярко-оранжевый выстрел снова оборвал его сон.

Лежащая рядом Карен что-то пробормотала и отвернулась, натянув на себя одеяло. Взмокшее от пота тело охладил слабый сквознячок. Дэнни вздохнул, протер глаза и взглянул на часы. Без десяти семь.

Наверное, пора вставать. Он потянулся к Карен, прикоснулся к ее шелковистой коже, вдохнул сладкий ванильный запах. Почему она желаннее всего именно тогда, когда ему нужно уходить?

Дэнни все-таки провалялся до звонка будильника. Карен ощупью нашла кнопку «повтор звонка»: по утрам она обычно нажимала ее дважды, а то и трижды. Стараясь не потревожить ее, Дэнни выбрался из постели, наклонил голову, потянулся. Надо же, всего тридцать два года, а вставать по утрам уже тяжело.

В душе под колючими, как иголки, струями Дэнни вспомнил ночной кошмар. Такого ему не снилось уже пару месяцев, хотя было время, когда сон повторялся еженедельно – в ту жуткую пору семь лет назад.

Тогда десять минут до прихода поезда были самыми трудными. Его так и тянуло поймать такси или просто броситься бежать, но анонимность надземки казалась чем-то вроде спасательного круга. Во рту пересохло; в ушах – вой сирены; станция – метрах в пятистах от ломбарда. В любой миг его могли схватить.

Наконец, дохнув затхлой гарью, подошел поезд «коричневой» ветки, и Дэнни вошел в вагон, как самый обычный пассажир. У дверей стояли парень в мешковатых штанах и толстуха с пакетом из «Маршалл Филдз» [4]. Дэнни спокойно протиснулся мимо них. Поезд мчал на север, в район яппи, кофеен и кондоминиумов. На каждой остановке Дэнни заключал новую сделку с Богом. Очередная остановка – еще один шаг, удаляющий от прошлого. Взгляд в будущее. Незначительное с географической точки зрения расстояние, отделяющее старую жизнь от новой.

И счастливое избавление, черт подери!

Дверь открылась – вошла Карен, на ходу потирая сонные глаза. Присев на унитаз, она сладко зевнула.

– Снова кошмар, да, милый?

– Угу. Все тот же.

Она спустила воду, и Дэнни чуть не выпрыгнул из душа, но вовремя вспомнил: в Линкольн-парке проблем с сообщающимися трубами не было. Подобные мелочи помогали почувствовать различие между старой и новой жизнью. Карен отдернула занавеску и, сонная, шагнула под душ. Они поменялись местами. Дэнни видел только ее макушку: поток воды мгновенно примял пышные темные волосы.

Что же, если подумать, тридцать два – это неплохо, совсем неплохо.

– Ненавижу утро! – Карен на ощупь искала шампунь. – Ты не опаздываешь?

– Сегодня же среда. – Большую часть трудовой недели он проводил на объектах, а по средам сидел в офисе и занимался бумажной работой: оформлял пропуска, колдовал над сметами, чтобы одна малодоходная стройка могла финансировать другую. Занявшись менеджментом, Дэнни с удивлением обнаружил, что жизнь подрядчика так же непредсказуема, как и жизнь вора.

– У меня сегодня выходной, – не раскрывая глаз, объявила Карен. – Сходим куда-нибудь?

– Мне надо встретиться с Патриком.

– Опять?

– Ну, Карен, он мне как брат! – Несмотря на все старания, в голосе Дэнни послышался упрек.

Запустив руки во влажные волосы, Карен наконец распахнула глаза.

– Извини. Просто я…

– Ничего, детка, все в порядке. – Дэнни положил руку на изящный изгиб бедра. – Я понимаю.

Дэнни поцеловал влажные губы Карен, она прикоснулась к нему маленькой грудью, погладила по спине. Движения тонких пальцев возбудили электрические импульсы в его промежности. Отстранился он с огромной неохотой.

– В офис мне все-таки нужно. В другой раз, ладно?

– Конечно! – улыбнулась Карен.

Пабом «Железную корону» можно назвать весьма условно, но все-таки заведение неплохое. Устроившись за стойкой, Дэнни заказал виски и пиво. Патрик наверняка опоздает. Вот уже двадцать с лишним лет он являлся вовремя, только если предстояло сделать что-то вразрез с законом.

Дэнни не винил Карен за противоречивое отношение к приятелю. Патрик связывал его с прежним районом и прежней жизнью. Сбежав из залитого кровью ломбарда, Дэнни потом даже улицу на красный свет ни разу не перешел, однако во времена бурной молодости все было иначе. Их удалая компания бродила по городу, как стая молодых львов, забавляющихся – и слегка удивленных – свирепостью собственного рыка.

Безбашенные мальчишки не подозревали, что мир тоже может рычать и огрызаться.

Эван оказался в Стейтвилльской тюрьме строгого режима. Братья Джимми на двадцать лет загремели в Эверглейдскую колонию: налет на один из флоридских банков закончился фиаско. Марти Фриск вошел в винную лавку, размахивая незаряженным пистолетом, не подозревая, что в обрезе хозяина магазина найдутся патроны. Те, кого не упекли за решетку и не пристрелили, в основном вели ту же жизнь, и у Дэнни не осталось с ними ничего общего.

С Патриком было иначе: мать умерла от рака, отец с горя решил упиться до смерти, и ему, вечному неудачнику, это удалось. Увидев, как еще один шестнадцатилетний мальчишка мыкается по приемным семьям, отец Дэнни взял Патрика к себе. Как бы туго ни было с деньгами, бриджпортские [5] ирландцы поступали именно так.

Двумя годами позже юнцы отблагодарили старика, загремев в колонию за угон.

Покачав головой, Дэнни глотнул пива и раскрыл газету, изучая городские новости. Вдруг кто-то больно ткнул его под лопатку, горячо дыша в ухо.

– Руки на стойку, сынок!

– Патрик!… Взрослеть не собираешься?

– А ты окончательно чутье потерял! Чувство юмора тоже выдохлось. Еще немного – и начнешь играть в гольф, как гомики из Норт-Сайда [6].

Дэнни пригубил виски, наслаждаясь каждой каплей янтарной жидкости. В мутном зеркале отражался стоящий за его спиной Патрик: высокий, по-мальчишески угловатый, с наглой улыбкой.

– Прежде чем остановиться, ты дважды проехал мимо на своем мотоцикле, вошел с черного хода, успел потрепаться с девчонками за угловым столиком. Бумажник в правом заднем кармане. Нож – за голенищем.

Нахальная улыбка потухла.

– Откуда знаешь?

Дэнни сложил пальцы пистолетом и расстрелял отражение Патрика.

– Чутье теряю?!

Патрик, обиженно насупившись, присел за стойку, пригладил черные волосы. Поверх тонкого флисового джемпера – заношенная футболка с символикой давно закрывшегося боулинг-клуба.

Не отводя глаз от раздела рекламных объявлений, бармен налил им виски «Джеймисон» и перешел на другой конец стойки.

– Что я сейчас расскажу…

У Патрика всегда найдется занятная история!

Он кружил по городу на своем грузовичке, высматривая подходящую машину. На «БМВ» и «мерседесах» скорее всего стоят радиопоисковые «лоджеки». Куда привлекательнее «хонды» и «форды», особенно любимые средним классом «эксплореры». Разумнее всего выбирать машины, оставленные в неразрешенном месте: одним колесом на пожарном проезде, с просроченным парковочным талоном на стекле – хоть ненадежное, но прикрытие.