Джек Хиггинс - Отходная молитва Страница 3

— А у вас гости, они появились в тринадцатом номере минут двадцать назад.

— Фараоны? — выдохнул Фэллон.

— Но не в форме. Они вошли внутрь и не выходили. Две машины ждут в конце улицы, третья с другой стороны дороги.

Он отсчитал Фэллону последний пенни. Тот направился к телефонной кабине, набрал номер пансиона, и старая хозяйка тут же сняла трубку. Он нажал кнопку и сказал:

— Миссис Миган? Это Дейли. Вы не окажете мне небольшую услугу?

Он тотчас же понял по легкому колебанию ее голоса и по неестественности интонации, что подозрения старика Майкла справедливы.

— Да, мистер Дейли, конечно.

— Дело в том, что мне должны позвонить в девять часов. Запишите номер и скажите, что я перезвоню, когда вернусь. Я не смогу быть вовремя. Мы тут встретились со старыми приятелями и собираемся выпить по стаканчику. Знаете, как это бывает...

Последовала небольшая пауза, прежде чем она ответила, словно кто-то диктовал ей, что сказать.

— Да, конечно. Где вы находитесь?

— В пабе «Гренадер» в Кенсингтоне. Ну, мне пора. До скорого.

Он повесил трубку, вышел из кабинки и спрятался под аркой, откуда открывался прекрасный вид на его дом.

Несколько мгновений спустя дверь отворилась. Их было восемь. Судя по их виду это были люди из Особого отдела. Первый вышел, подал знак, и два автомобиля появились из темноты. Вся компания разместилась в машинах, и они уехали. Третий автомобиль последовал за ними.

Фэллон перешел улицу и подошел к старому продавцу газет. Он открыл бумажник, извлек оттуда последние четыре фунта и сунул ему в руку.

— Благослови вас Господь, мистер Фэллон, — сказал Майкл.

Но Фэллон был уже на другой стороне улицы и торопливым шагом следовал по направлению к реке.

На этот раз Кристу ничего не услышал. Однако он ждал, и нервы его были напряжены. Он ждал целый час. Он сидел за столом, раскрыв амбарную книгу и держа в руке, одетой в шерстяную перчатку, свою ручку. Он с трудом различил шаги, легкие, словно шуршание ветра в траве, а затем щелчок браунинга. Кристу глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— Ну и к чему это, Мартин? — сказал он. — Чего ты добьешься?

Фэллон медленно двигался вдоль стола с пистолетом в руке. Кристу поднялся и оперся руками о крышку стола, чтобы унять дрожь пальцев.

— Я ведь теперь твой единственный друг, Мартин.

— Ты — падаль, — прорычал Фэллон. — Ты продал меня Особому отделу.

— А чего ты хотел? — затараторил Кристу. — Это был единственный способ тебя вернуть. И все ради твоего же блага, Мартин. Ты похож на зомби, на мертвое тело, способное двигаться. А я могу вернуть тебя к жизни. Действие и риск, ведь ты это любишь? Это именно то, что тебе нужно.

Глаза Фэллона были похожи на черные дыры, которые выделялись на белом лице. Он поднял на вытянутой руке оружие и направил его между глаз Кристу. Старик зажмурился.

— Ладно, хорошо, если тебе так уж необходимо меня шлепнуть, то давай, и покончим с этим. Разве все это называется жизнью? Но только запомни вот что: если ты убьешь меня, то ты убьешь и себя, потому что больше у тебя никого не останется. Ни единой души на этом свете, кому нужно было что-то еще, а не повесить тебя или всадить пулю тебе в башку.

Воцарилось тягостное молчание. Он открыл глаза и увидел, что Фэллон медленно опускает собачку своего браунинга. Он стоял, опустив руки, прижав оружие к правой ноге, устремив взгляд в никуда.

— Да и вообще, — нерешительно продолжал Кристу, — что тебе до этого Краско? Он тебе брат родной, что ли? Он гангстер, убийца. Он наживается на девчонках... Просто свинья.

— Не нужно тут распинаться. Что теперь делать?

— Всего-навсего позвонить. Через полчаса приедет машина. Тебя отвезут на одну ферму около Донкастера. Это просто развалюха на отшибе. Там ты будешь в безопасности. В четверг поутру ты выполнишь задание на кладбище, на том самом месте, которое я тебе показал на фото. Всю свою шарашку он оставляет ждать у ограды, ему не нравится быть на виду, когда он расчувствуется.

— Ладно, — сказал Фэллон. — Сам соображу что к чему. Тебе ясно?

— Конечно-конечно. Как тебе угодно, — ответил Кристу, выдвигая ящик и вынимая оттуда конверт. — Здесь пятьсот фунтов купюрами по пятерке, для начала.

Фэллон взвесил на ладони конверт, потом сунул его в карман.

— А остальное когда? И что с паспортом?

— Мистер Миган позаботится об этом, когда все будет выполнено.

Фэллон кивнул.

— Прекрасно. Валяй, звякни им.

Кристу улыбнулся с чувством облегчения и одержанной победы.

— Ты решил подчиниться, и правильно, поверь мне... Только вот еще одна мелочь, если позволишь.

— Что еще?

— Да браунинг... он не годится для такой работы. Тебе нужно кое-что получше.

Фэллон покосился на свой браунинг и наморщил лоб.

— Может ты и прав. А что ты можешь предложить взамен?

— А что бы ты хотел?

Фэллон покачал головой.

— Я никогда не питал особого пристрастия к какому-либо оружию. Марка , даже самая престижная, может подвести. Стоит попасть в засаду, и все коту под хвост.

Кристу открыл небольшой ящик в углу и извлек оттуда что-то, завернутое в ткань. Он положил вещь на стол и развернул. Там был автоматический пистолет сантиметров пятнадцати в длину, с дулом на пять сантиметров длиннее, снабженный семисантиметровым глушителем и двумя упаковками по пятьдесят патронов.

— Ну и что это такое? — спросил Фэллон, взяв оружие.

— Чехословацкая «Чешка». Калибр семь с половиной. Модель двадцать семь. Во время войны немцы захватили один такой заводик, и эта игрушка уже из Германии. Дуло здесь особой конструкции. Сделано специально, чтобы использовать глушитель.

— И это чего-то стоит?

— По крайней мере, эсэсовцы такими пользовались, да ты сам попробуй.

Кристу отошел в тень. Через несколько секунд в глубине помещения зажегся огонек, и Фэллон различил мишень, очень похожую на армейскую. Она изображала фигуру солдата в полный рост.

Пока он прилаживал глушитель, Кристу успел вернуться к нему.

— Ну давай, стреляй, как приготовишься.

Фэллон тщательно прицелился, держа оружие обеими руками. Раздался глухой хлопок, едва различимый в радиусе трех метров. Он метил в сердце, но задел правую руку. Тогда он прицелился получше, сместив оружие немного в сторону. На этот раз выстрел был точен.

— Что я тебе говорил? — торжествуя, воскликнул Кристу.

Фэллон кивнул.

— Гадкая штучка, но смертельная, Кристу, как pas для таких типов вроде нас с тобой. Я не рассказывал тебе, как однажды увидал на стене в Де-рри афишку: «Существует ли жизнь перед смертью?..» Ты не находишь, что нет ничего смешнее?

Кристу озадаченно взглянул на него. Фэллон повернулся на каблуках, дважды выстрелил, почти не целясь, и выбил мишени глаза.

Глава вторая

Отец Да Коста

«...Господь мой пастырь, и я буду достоин его».

Отец Майкл Да Коста торжественно произнес эти слова, направляясь к кладбищу, голос его был почти не слышен в шуме дождя.

В сердце его поселилась печаль. Дождь шел всю ночь, а теперь он лил еще сильнее. Путь от часовни к кладбищу был всегда труден, но теперь земля сильно размокла, и идти стало почти невозможно.

Да и народу было слишком мало. Два служащих похоронного бюро несли гроб, такой маленький и жалкий, и неутешная мать, на грани обморока, всхлипывая, шла следом; ее поддерживал муж, с другой стороны — брат. Эти люди были бедны. Кроме них никого не было. Они в одиночестве несли бремя своей беды.

Мистер О'Брайен, смотритель кладбища, ждал на краю могилы, спрятавшись под зонтик. Могильщик убрал брезент, прикрывающий яму, когда процессия приблизилась. Правда ткань была ни к чему: в глубине стояла вода.

О'Брайен было прикрыл священника зонтиком, но тот решительным жестом отстранил его. Отец Да Коста снял пальто, протянул смотрителю и остался под дождем в своей красно-золотой ризе, бросая вызов погоде.

О'Брайен должен был выполнять роль мальчика из церковного хора; священник окропил гробик святой водой, помахал над ним кадилом, и пока читалась молитва, он заметил, что отец девочки испепеляет его взглядом. Он был похож на зверя, загнанного в ловушку, глаза его горели безумием, а кулаки судорожно сжимались и разжимались. Это был высокий и сильный мужчина. Почти такой же сильный, как сам Да Коста. Старший мастер на стройке.

Да Коста торопливо отвернулся и стал молиться о спасении души ребенка, подняв лицо навстречу падающим каплям, которые градом катились по его седеющей бороде.

В руки Твои, Господи,

Смиренно отдаем мы сестру нашу,

Прими ее ради Твоей паствы,

Яви ей великую любовь Твою

В благодати Рая небесного...

И в очередной раз банальность этих слов поразила его. Как объяснить матери, какой бы она ни была, что Господь так нуждался в ее восьмилетней дочери, что она должна была утонуть в вонючих водах промышленного канала и пролежать там в течение десяти дней, пока ее не нашли?