Ха Цзинь - Рассказы Страница 3

Тут все закричали, подначивая меня. Я бросил палочки и выбежал вон. Бежал по дороге между холмов до тех пор, пока огонек в окне кухни не пропал из виду. Ночь стояла сырая и холодная. Я засел на просяном поле, не решаясь вернуться, пока они не лягут спать. Все сомневался, надо ли доложить вышестоящему начальству. Но кто знает, как там у них заведено. Может, и другие офицеры санитарной службы нормально относятся к поеданию врагов, а то и сами при случае не прочь полакомиться?

На следующее утро Вань и Фэн сцапали меня в казарме и стали ругать за мое мягкосердечие. Фэн Шунь сказал: “Если тебе жаль этого паршивого пса, значит ты не понимаешь разницы между врагом и другом. Любовь к нашим друзьям – это ненависть к нашим врагам. Врага нельзя считать человеком!” Я не понял, что же в точности он имел в виду. Сердце мое колотилось со страху. А что, как в один прекрасный день они и меня посчитают врагом? Вынут внутренности и сожрут? Пришлось снова бежать.

В комнате стояла тишина, было слышно только, как дышит Старый Лю. Сыма встал и направился к нему.

– Я не был дезертиром! – закричал старик, колотя по столу маленькими кулачками. Слезы потекли по его щекам. – Я ненавижу Чан Кайши и всех этих реакционеров, но есть их не стану! Убить могу, но чтобы питаться их мясом… Храбрости мне и вправду недостает… И все-таки я не дезертир!

– Успокойтесь, пожалуйста, – сказал Сыма и положил руку на плечо Лю. Потом дал знак, чтобы старику помогли. Сразу же вскочили трое из переднего ряда.

– Старый боец, вы слишком устали, – бормотал секретарь, – вам нужно отдохнуть.

Двое солдат помогли Старому Лю подняться и, поддерживая под руки, вывели его из актового зала.

– Товарищи, – обратился Сыма к присутствующим, – если вы делали записи, то должны вырвать эти страницы и сдать их мне. Складывать здесь. – Он указал на стол. – Правду говорил старый Лю или нет, не нам судить. Я только хочу, чтобы вы помалкивали об этой лекции. Лю – красноармеец; может быть, то, что он говорил, и не принесет ему вреда, но если вы начнете повсюду болтать об этом, то выйдет, что вы льете воду на мельницу контрреволюции. Ясно?

– Ясно, – гаркнули все как один.

Комната наполнилась шумом отодвигаемых стульев. Солдаты подходили к столу и складывали исписанные листы.

Командир Пэй не двинулся с места, просто сидел и курил. Только сощурившись на партсекретаря поглядывал.

Сыма забеспокоился, что Пэй не сдает свои записи. Погодя до партсекретаря дошло, что теперь у Пэя появилось кое-что против него. И он решил побыстрей написать отчет для политотдела дивизии, чтобы Пэй не опередил его, донеся начальству о случившемся.

РУССКИЙ ПЛЕННИК

Командир взвода Ши Сян вернулся из ротного управления с одиннадцатью пистолетами и велел нам паковаться. Каждый должен был взять с собой противомоскитную сетку и летние вещи. “На этот раз работа будет легкая,” – заверил нас Ши Сян. Нам выдали пистолеты, поэтому свои винтовки и автоматы мы оставили в казарме.

Через двадцать минут все стояли по стойке “смирно” посереди учебного плаца, глядя на ротного командира Янь Ли. Он крикнул: “Вольно!” – и стал объяснять, в чем состоит эта самая “легкая работа”. На щеку мне села муха и зигзагами поползла к подбородку, я не осмелился согнать ее. Вдруг в свинарнике, что находился в пятидесяти метрах позади нас, завизжали поросята. Командир взвода Ши велел Ван Миню пойти и сказать скотнику Лю, чтобы тот погодил ловить и кастрировать поросят.

– На этот раз, – продолжил командир Янь, – вы, Девятый взвод, будете представлять нашу роту, выполняя важное задание под прямым руководством начальника штаба Шуня. Партия и народ доверяют вам. Я надеюсь, никто из вас не забудет: все, что вы делаете, должно служить славе нашей караульной роты. Конвоирование русского пленного – это одновременно и военная, и политическая задача. Помните, что для русского вы будете представителями Китая и китайской армии. И вы обязаны продемонстрировать наш истинно революционный дух. Как я уже говорил, вы должны обращаться с русским, с одним из этих большеносых, вежливо, чтобы у него не возникло впечатления, что он заключенный, ведь в настоящий момент мы еще не знаем, кто он такой на самом деле. Но не забывайте, наша обязанность следить за ним постоянно, днем и ночью. Вам все понятно, товарищи?

– Так точно, – гаркнули мы в один голос и щелкнули каблуками.

Прибыл новенький грузовик марки “Освобождение”. Мы залезли в него и расселись на скатках вдоль бортов. Когда мы отъезжали, опять принялись визжать поросята. По песчаной дороге грузовик понесся к восточным окраинам Лунмыня. В кузове нас растрясло, и мы уснули под лучами палящего солнца.

Оставив позади себя длиннющую змею пыли, мы прибыли на Восточный аэродром – заброшенную военную базу, построенную еще японцами во время Второй мировой войны. Там нас уже ждали трое молодых офицеров. У двоих на груди болтались фотокамеры, третий держал кожаный портфель. Все уже было готово: спальня для нас устроена на втором этаже маленькой постройки из черного кирпича, единственного здания на территории аэропорта; столовая – на первом; русский пленный и его переводчик-китаец разместятся в двух комнатушках, смежных с нашей большой – то есть ходить им придется через нас. На первом этаже располагалась также комната отдыха и стоял на вид совершенно новый пинг-понговый стол.

– В данный момент обращаться с ним надо вроде как с гостем. Я имею в виду внешне, – говорил высокий офицер со сверкающим золотым зубом командиру нашего отделения, пока мы в спальне раскатывали наши соломенные матрасы на пятнадцатиметровом настиле из досок. Этот штабной офицер из тактического отдела штаба дивизии был известен своим красивым почерком. В народе его прозвали Ученый Ван.

Мы чувствовали, что сможем тут неплохо провести время. Все как-то удачно складывалось. Уж по крайней мере удастся прогулять летние учения.

Около трех часов пополудни два джипа затормозили в центре баскетбольной площадки перед нашим домиком. Из машин вышли начальник дивизионного штаба Шунь Синь, его охранник, четыре офицера и пленный русский. Русский выглядел почти мальчишкой, ему небось и двадцати пяти не было. К нашему удивлению, он оказался вовсе не таким крупным и высоким, как мы ожидали, – того же роста, что и большинство сопровождавших его китайцев, и даже на полголовы ниже Ученого Вана. Одет в русскую военную форму; на голове совсем не похожая на наши фуражка с широким козырьком. Мы глазели на происходящее сверху, стараясь при этом не приближаться к окнам, чтобы снаружи не заметили.

– Он неплохо смотрится в этой форме, – сказал Ван Минь, – небось шерстяная.

– Дерюга, – сказал командир взвода Ши. – Хороша, пока новая. Увидите, во что она вскорости превратится.

– Нос-то вовсе не огромный, – удивился Ма Линь.

– А чего это у него лицо такое белое? – спросил Мэн Дун.

– Небось молока много пил, – ответил Ван Минь. – Гляньте, какие у него здоровущие круглые гляделки! Знать, каждый день от пуза наедается. – Ван всегда любил шуточки шутить.

– А что там за хмырь с козлиной бородкой? – спросил замкомандира взвода Сю Цзясю, указывая на офицера, который шел между русским и начальником штаба, переговариваясь то с одним, то с другим.

– Должно быть, переводчик Чжан. Говорит по-русски лучше всех в провинции. Неужто не слышали о Чжане Большая борода? – спросил командир взвода.

– Не-а. И борода у него совсем не большая.

– Зато раньше бородища была – во!

– Русский не похож на офицера, – сказал я.

– Твоя правда, Сун Мин, не похож, – согласился замкомандира. – Он наверняка солдат вроде нас. Больно молод, чтобы нацеплять звезды и нашивки.

В этот момент один из офицеров вынул из багажника джипа блестящий, похожий на игрушку автомат и зеленый уоки-токи и отдал их двум офицерам, ожидавшим с фотоаппаратами наготове. Они живо унесли все в дом, чтобы сфотографировать. Видать, эти штуки были самым что ни на есть новейшим русским вооружением. По размеру их уоки-токи был не больше коробочки для завтрака. А такой модели автомата никто из нас не знал, в нашей книжке по русскому оружию ее не было.

Внизу были еще две дополнительные комнаты, куда нам запретили входить. По утрам офицеры станут допрашивать там русского пленного. А в дневные часы, когда он свободен, мы будем “составлять ему компанию”.

Ближе к вечеру прибыл еще один джип, привез шеф-повара Вана, который работал в гостинице для почетных гостей города Лунмыня. Мы слышали, что он – лучший повар во всей провинции, и его французскую кухню очень ценил премьер Чжоу Эньлай. Мы, конечно, будем питаться сорго и рисом, но не исключено, что при таком важном “госте” и нам перепадет что-нибудь повкуснее. Мы с удовольствием вдыхали ароматы блюд, готовившихся для чужеземца. Эти запахи вскоре заполонили весь первый этаж и лестницу.