Арч Стрэнтон - Попутчик Страница 3

ДЖИММИ, ПРОШУ ТЕБЯ…Мама.

И, словно прочитав его мысли, Райдер ткнул его острием ножа в бедро.

— Не надо, — тихо произнес он и ухмыльнулся.

Рабочий направился к машине.

Рука Райдера легла на его ногу.

Он подошел к опущенному стеклу, положил локоть на дверцу.

Сейчас он увидит нож. Окровавленный нож. Он все поймет. Он не может не понять. Ведь, если он не поймет…

— Вы из какой части Иллинойса? — спросил рабочий, готовясь к длинному разговору. Холзи скосил глаза и понял.

ОН НЕ ВИДИТ!

что Райдер убрал руку с ножом. Спрятал за своим широким черным дождевиком.

— Я смотрю, номера у вас… — Рабочий осекся. Он увидел кисть одного из мужчин, сжимавшую ногу

Проклятые гомики. Развелось их как собак нерезаных.

второго.

Холзи хотел заорать, что все не так. Что этот человек

ПОПУТЧИК.

убийца. Что одна его жертва уже дожидается полицию там, на дороге! Он даже попытался крикнуть, но вдруг осознал, что язык не слушается его. Что он не может выдавить из себя ни звука. Это не было страхом. Какая-то сила заткнула ему рот надежным кляпом.

— Ну, — усмехнувшись, произнес Райдер. — Ответь человеку.

— Чикаго… — прохрипел Холзи. Всего на одну секунду, язык оторвался от неба, чтобы выдавить этот полухрип-полустон.

— Сигарета есть? — Рабочий хмуро взглянул на дорогу. Грузовик, наконец, завершил свои маневры. Свет фар уплыл в сторону, уступая место полумраку. Кто-то замахал рукой.

— Нету, — любезно кивнул Райдер.

— Ну ладно, поезжайте. — старик оторвался от машины. — Дорога чистая. — И, выдержав паузу, брезгливо добавил: — «Любовнички».

Райдер ухмыльнулся и чмокнул губами, посылая рабочему поцелуй. Тот дернул плечом, всем своим видом выражая презрение к этим недоноскам, что

трахаются мужик с мужиком

сидят сейчас в шикарной машине у него за спиной, и поковылял к грузовику.

— Поехал, — жестко выдохнул Райдер в ухо Холзи.

«Роллс» плавно тронулся и, набирая скорость, пронесся мимо рабочего, который плюнул им вслед. Вот они миновали медленно ползущий по дороге грузовик, рабочего, стоящего по другую сторону шоссе, и, увеличивая скорость, ушли в темноту. И Холзи, глядя в зеркало, почувствовал, что там, за спиной, осталась не бригада дорожных рабочих, а его шанс на спасение. Единственный, такой маленький, почти ничтожный шанс.

Райдер убрал ладонь с его ноги и откинулся на сиденье. Рука с ножом, как по волшебству, явилась из черных глубин плаща, и окровавленное острие уперлось в щеку в нескольких миллиметрах от нижнего века.

— Ты знаешь, что происходит с глазным яблоком, когда в него втыкается нож? — глухо, как из могилы, раздался в темноте голос Райдера. Его почти не было видно, лишь свет маленькой горящей таблички

«НЕ ПЛОТНО ЗАКРЫТА ДВЕРЬ»

давал тусклые блики, отражаясь в жутких, бесцветных глазах.

— Ты знаешь, сколько крови вытекает у человека из горла, если его перерезать.

— Что Вам надо? — прохрипел Холзи. Он вдруг сообразил, что способность говорить вернулась к нему в тот момент, когда Попутчик убрал ладонь с его ноги.

ОН НЕ ЧЕЛОВЕК! ОН НЕ ЧЕЛОВЕК!

— Ну-ка, останови меня. — В голосе Райдера прозвучали тоскливые нотки.

— У Вас же нож! — В желудке перекатывался леденящий чугунный шар. Холзи почувствовал, что его сейчас вытошнит. — Я ничего не успею сделать, как Вы меня прирежете.

— Вот именно. — Райдер вздохнул. — Что же тебе терять тогда? — Голос его неуловимо изменился. Он стал другим.

Он же ХОЧЕТ этого! ХОЧЕТ, чтобы нашелся кто-то — кто окажет ему сопротивление!

И Холзи понял, что происходит внутри Попутчика.

— Останови меня. Попробуй. Попробуй, говорю, ну?

Он понял, что, если он сейчас кинется на Райдера, тот, не задумываясь, полоснет его отточенным куском металла по горлу. И ужас, черный панический ужас вновь накрыл его с головой. Накрыл, как волна во время прибоя накрывает незадачливого пловца. Но ужас, в отличие от волны, лишает способности двигаться и подавляет волю к сопротивлению, связывает по рукам и ногам. Райдер прочел все это. Прочел, как читают книгу, и голос его изменился. Теперь в нем лишь равнодушие. Безразличие мясника к туше барана, которая через секунду превратится в ничего не выражающие куски мяса.

— Езжай дальше, — равнодушно сказал он.

ОН ОПЯТЬ ОШИБСЯ. ЕЩЕ ОДИН, ГОТОВЫЙ ПОКОРНО УЛЕЧЬСЯ ПОД НОЖ.

Холзи все понимал. Казалось, их разум объединился и стал одним целым.

— Пожалуйста, — прошептал он. — Я сделаю все, что Вы захотите…

ДЖИММИ-И-И-И…

— Говори. — Слова Холзи его не тронули. Но разве трогает мясника блеяние теленка на бойне?

— Хорошо, хорошо… — торопливо согласился Холзи. Он готов был говорить всю ночь напролет, если бы это могло спасти ему жизнь.

— Ну?..

Усталое безразличие в глазах

— Что я должен сказать?

РАЗВЕ ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ? РАЗВЕ ТЫ НЕ ПРОЧЕЛ В ЕГО МЫСЛЯХ?

— Скажи: «Я ХОЧУ УМЕРЕТЬ». — Молчание. — Говори…

— Я не знаю… Смогу ли я сказать это…

— Сможешь. — Безразличие.

ЧЕМ ОТЛИЧАЕШЬСЯ ТЫ ОТ ТРУПА? ОТ МЕРТВОГО, ХОЛОДНОГО, БЕЗЖИЗНЕННОГО ТЕЛА?

— Это просто. Повторяй за мной. Я…

«НЕ ПЛОТНО ЗАКРЫТА ДВЕРЬ»

— Я…

— Хочу…

— Но…

— Хочу!

«НЕ ПЛОТНО ЗАКРЫТА ДВЕРЬ»

— Хочу…

— Умереть.

Я не могу этого сказать. Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!

МОЖЕШЬ! ТЫ НЕ В СИЛАХ ОСТАНОВИТЬ ЕЕ, ЧЕМ ОТЛИЧАЕШЬСЯ ТЫ ОТ ТРУПА?

— Ну? Говори! У-ме-реть. УМЕРЕТЬ!

«НЕ ПЛОТНО ЗАКРЫТА ДВЕРЬ»

Молния оскалилась в окно. Свет! Холзи скосил глаза в сторону… Табличка. На приборном щитке горела спасительная табличка! Черные аккуратные буковки гласили: «Не плотно закрыта Дверь».

Райдер тоже увидел ее.

«НО ТЫ ВЕДЬ ТРУП, ХОЛЗИ. ТЫ САМ СЧИТАЕШЬ СЕБЯ ТРУПОМ. А РАЗВЕ ТРУПЫ МОГУТ ЧИТАТЬ? ДВИГАТЬСЯ? РАЗВЕ ТРУП МОЖЕТ ВОССТАТЬ ИЗ МЕРТВЫХ. ХОЛЗИ?»

«Мне плевать на тебя! — заорал про себя Холзи. — Мне плевать, что ты думаешь!! Мне плевать, какие мыслишки крутятся в твоей дьявольской голове!!!»

Чуть уклонившись в сторону, он что было сил толкнул Райдера на плохо прикрытую дверцу. От удара она распахнулась настежь, открылась до упора и пошла обратно.

Если он успеет ухватиться за нее, тебе конец, парень.

Холзи, не примериваясь, вложив в рывок все свое отчаяние и страх, выкинул Попутчика на дорогу. В зеркальце заднего вида он видел, как обмякшее, ставшее вдруг бесформенным тело покатилось по дороге, словно ком грязного белья. Торжество наполнило его душу и выплеснулось через край безумно-ликующим криком:

— Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ! ПОНЯЛ, ТЫ, ДЕРЬМО?!! ДА!!! ДА!!! ДА!!! Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!!! ПОШЕЛ ТЫ, УБЛЮДОК!!! Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!!!

Райдер поднял голову и посмотрел вслед удаляющейся машине. Дождь перестал, и ему хорошо было видно, как в кабине беснуется, заходясь криком, Холзи. Он уперся ладонями в покрытие и выпрямил руки. Поднялся на колени, оперся на асфальт ногой и встал во весь рост. Вынул из плаща платок и промокнул окровавленные, разбитые губы. Быстро взглянул на него и убрал в карман. Свежий утренний ветер шевелил его волосы, и он, улыбаясь, смотрел на пустую дорогу, как бы прислушиваясь к чему-то неслышному никому, кроме него… и, может быть, Холзи…

Но Холзи не видел этого. Он был счастлив. ОН ИЗБЕЖАЛ СМЕРТИ. ОН СУМЕЛ ОСТАНОВИТЬ СВОЕГО ДЬЯВОЛЬСКОГО ПОПУТЧИКА.

И тем сильнее он вздрогнул, услышав в ушах голос Райдера:

СКАЖИ: «Я ХОЧУ УБИВАТЬ…»

Свежий ветер врывался через открытое окно «роллса» в салон, проводил своей прохладной ладошкой по лицу Холзи, трепал его по волосам, делал круг по кабине и вылетал наружу, уносясь дальше, спеша навстречу следующей машине. И так он доберется до самого сердца Иллинойса — Чикаго. Он, слабеющий и задыхающийся, растворяющийся в бензиновых парах и смоге, доберется до знакомого окошка в потрепанных меблирашках и постучит в него. А когда удивленный, заспанный парень откроет окно, он, если успеет, шепнет ему на ухо:

— Твой братишка сегодня ночью избежал смерти.

А сказав это, вздохнет и поплывет вверх к седым мягким облакам. Затихший, бессильный. И, поднявшись до самого неба, увидит внизу, далеко-далеко, на краю мира, маленький автомобильчик, в котором едет Джеймс Холзи. И улыбнется ему. И пожелает удачи.

Из приемника, сквозь треск и помехи, мурлыкал хрипловатым голоском Крис де Бург. Яркое утреннее солнце забиралось в кабину и шарило по темным уголкам. Его свет, теплый и нежный, приятно ласкал лицо и прогонял ночные страхи, делая их далекими и нереальными, как полузабытый ночной кошмар. Ужас пережитого уменьшился до размера пшеничного зернышка и спрятался в подсознании маленькой черной точкой.

«Если такая погода продержится весь день, он успеет в Сан-Диего, да еще, пожалуй, останется порядочный запас времени. А это значит, что вполне можно позволить себе остановиться в любом придорожном мотеле и соснуть часа два-три. Но сперва он примет душ. Холодный, колючий, прекрасный душ».