Вячеслав Энсон - Эра беззакония Страница 3

Люди в подвале осмелели. Включили фонарик. Его отблеск, в проеме лаза — последнее, что он видел, перед тем как втащил себя под землю. Голоса слышал дольше, но слов не разобрал. Затих, затаился. Старался не дышать. И вдруг!.. Чуть не вскрикнул от чужого прикосновения. По плечам, животу и ногам, пробежали когтистые лапки. «Крыса!..» Вторая шмыгнула у лица. Хвост стеганул по губам и по носу. Омерзение!.. И новый страх: «Живого сожрут! Сбегают за подмогой и примутся с двух сторон…»

Донесся звук. Глухой и далекий. На стенках короба мелькнул слабым бликом отраженный свет. Кто-то шарил фонариком по углам теплового узла.

— Пусто… — расслышал он. — Сбита пыль… Бомжи ночевали, бутылки валяются… Ух ты! Крысяра жирная, сидит, на меня пялится… Надо было чердак блокировать, он чердаки любит…

Человек убрал голову из лаза, и больше слов разобрать не удалось. Бу-бу-бу… Потом стихло. «Ушли…»

Дикая слабость охватила его. Будто гонят неделю, а не каких-то пять минут. Он немного выждал и позволил себе откашляться. «Проклятая стекловата!» Шевелиться не осталось сил. Лежал бы да лежал. Но жаркая труба нагрела воздух в коробе до собственной температуры. «Градусов сорок-пятьдесят, — определил он. — Осень теплая, топят слабо…»

Пот пропитал одежду, смешался с пылью и стекловатой. Глаз не открыть. И с руками — беда: горят ладони, словно остались без кожи. Нечем вцепиться в трубу, подтянуться и проползти спиной по бетону очередные сантиметры.

«Надо!» — заставил себя продвинуться еще на метр. Внезапно обозначилось затруднение. Изменилось положение труб — в узком пространстве короба они проходили сначала под потолком, а теперь устремились вниз. Застряла голова, заклинилась между трубой и полом.

Он ощупал пространство вокруг. Высота короба — сантиметров пятьдесят. Ширина — чуть больше. Почти половину высоты съедают трубы в клочьях теплоизоляции. «Под трубами не проползти. А сбоку?» Перевернулся на бок. Получилось. Стряхнул с лица пыль, протер глаза. Открыл их и ничего не увидел. Совсем ничего. Коснулся пальцем лица, ощутил прикосновение, но пальца не разглядел. Тьма абсолютная! «Могила…»

Бочком-бочком, прополз несколько сантиметров. Тесно, обрывки стекловаты перекрывают путь. Занес на трубу ногу, потом руку… «Горячо, а что делать?» Заполз на трубы туловищем, немного продвинулся вперед. Нога зацепилась за что-то колючее, наверно, проволоку теплоизоляции. Джинса попала на острую скрутку, как щука на крючок. Не рвется и не отпускает. Подергал ногой, пытаясь освободиться. «Куда там! Тесно в бетонном гробу. Зажат между трубами и потолком. Гамбургер-чизбургер в булочке с кунжутом…» Занервничал, потянул вперед. Только усугубил зацеп. «А если назад? Дотянусь рукой и оторву проволоку», — прикинул он. Подал назад — не дотянулся. Только одежду собрал под шеей. Задрались куртка и рубашка. «Еще назад! Немного…» — поднатужился он. Не дотянулся. А куртка скаталась в жгут, кольцом обхватила грудь, запрессовала его в коробе. Он этого не заметил. Дернулся изо всех сил назад, окончательно заклинил себя одеждой. В кожу впились острые жала стекловаты. Голый живот, спина, бока и руки, запылали огнем, против которого труба показалась холодной.

Он застонал от боли. Грешник на раскаленной сковороде! В котле кипящего масла. «Проклятая стекловата!» Задергался, засучил руками-ногами, пытаясь сдвинуться хоть на миллиметр. Напрасно, засел, как пыж в патроне. Намертво!

Странный холод родился внутри раскаленного тела. Смертный страх… От солнечного сплетения, во все стороны, покатились волны леденящего ужаса. «Застрял! Намертво…» Мозг выдал картину ближайшего будущего: «Сварюсь! Вкрутую, минут за двадцать…» Паника расползлась по закоулкам сознания, заполнила, затопила его и в считанные секунды напрочь выключила. Этим и спасла.

Нечеловечески взвыл, подчинясь первобытному инстинкту. «Жи-и-ть!..» Заскреб ногтями по бетону. Уперся свободной ногой в потолок короба. Напрягся и выдернул себя из затора. Как змея из прошлогодней кожи. Затрещала куртка, порвалась. Пистолет впечатался в живот, как в специально выдолбленный ложемент. С джинсами и кроссовками пришлось распрощаться.

Мужчина вырвался из плена и затих обессиленный. Когда отдышался после страшного напряжения, переложил в карман рубашки ключи, найденные в обрывках куртки, пистолет зажал в зубах и пополз дальше. Трубы постепенно прижались к боковой стенке короба. Освободилось место. Он помещался теперь в коробе не только лежа на боку, но и перевернувшись на живот.

«Что дальше? — задумался он. — Вперед или назад? В подвал дома, окруженного загонщиками? Вряд ли они ушли. Умные. Лихо вычислили его по банкомату. За три часа… Дурак! Идиот! Лошара… — крыл он себя за глупость. — Нельзя дважды пользоваться одним банкоматом. Знал же! Расслабился, понадеялся на «авось». Думал, этот счет им неизвестен… Нельзя назад. Ребята побегают по дворам и вернутся в подвал. Остается — вперед. Что там? Неясно… Выход в соседний дом? В колодец? Или тупик? Засыпало, допустим… Крысы прошли, — вспомнил он. — Надо рискнуть, чем черт не шутит. Без куртки, в случае чего, попячусь назад, не застряну…»

Пополз вперед. Обдирая локти и колени, стараясь не замечать облепившей тело стекловаты. Жжет нестерпимо, но человек ко всему привыкает. Скотина с возможностями. «Только бы просвет между стенкой короба и трубами не сужался!»

Ему повезло. Колени не успели протереться до костей, когда он дополз до колодца. Поднялся по скользким ступеням и уткнулся головой в люк. Всего сантиметр чугуна до свободы. Сердце радостно забилось: «Прорвался! Не пропал!..» Уперся головой и руками в люк, натужился. Люк не шелохнулся. «Приварен? — испугался он. — Или придавлен колесом машины». Прислушался… Наверху тихо. Не похоже на проезжую часть. О том, что снаружи поджидают преследователи, старался не думать. «Поднять бы тяжелую крышку!..»

Переставил ноги на ступеньку выше. Уперся спиной в скользкую стену колодца. Руки выставил не по центру, а с одного края чугунного кругляша. Вдохнул глубоко… «И-и-и, р-раз!» Край люка приподнялся. Подтолкнул его вперед и увел с обечайки. Над головой проступил тонкий серпик неба. Собрался с силами и сдвинул крышку люка еще немного. Высунул голову, огляделся. Непривычно темно для этого раннего часа. Почти ночь.

Теплотрасса вывела его в незнакомый двор. Темный, заставленный мусорными контейнерами и машинами. Перед лицом — колесо автофургона. Закрывает обзор. «Полметра вправо — и фиг бы я открыл крышку. Везунчик…» Он выбрался из колодца. Заполз под фургон. Ногой задвинул чугунный блин на место. Мерзкий скрежет спугнул кота из мусорного бака. «Не дай Бог, ребята услышат…» Но двор словно вымер. Он полежал немного, сообразил, в какой стороне находится дом номер четыре. Вылез из-под фургона и начал пробираться в свой двор. «Не напороться бы на людей. Увидят, запомнят, расскажут: грязный, оборванный человек, пропитанный пылью и ржавчиной. Без штанов. Бомжи выглядят лучше». А преследователи чешут дворы. Именно такого и разыскивают. Ждали его у банкомата, значит, не знают адрес берлоги. Но понимают, что залег он здесь, в этих домах. «Дернуть бы сейчас на другой конец города!.. — подумал он. — Только куда дернешь, в таком-то виде…»

Прополз три двора, маскируясь по темным углам. Добрался до дома номер четыре. Никого не встретил, не напугал. Прошмыгнул в подъезд и с опаской поднялся по лестнице. «Засады нет!..» Стараясь не шуметь, открыл дверь коммунальной квартиры. В ней, из бывших восьми комнат, только две жилые. В остальных — хлам, плесень и запустение. На цыпочках прошел по длинному коридору. Хозяева-старички, пустившие его в квартиранты, не услышали шагов и не выглянули полюбопытствовать.

В комнате снял грязную одежду, запихал в пакет. Сунул пистолет под подушку. Открыл упаковки с новыми трусами и носками, прихватил полотенце и, уже не таясь, прошлепал в душ. Это омерзительное место он избегал, но сегодня черный санузел коммуналки показался ему римской термой. Пробуя рукой еле теплую воду, ощутил с ней родственную связь. «Она там текла, и я полз рядом. Хорошо, что не горячая, разбавлять не надо». Высморкаться от души и откашляться до боли в горле. Потом принялся за дико саднящее тело. Мылся и думал о том, что делать дальше.

«Бежать?.. Он бежит уже месяц. Дважды почти поймали. Сегодня и на чердаке. Бог любит троицу?.. Он очень устал. Утратил способность спать. Почти не ест. Скоро не сможет думать. Вон, как лопухнулся с карточкой. И с таксистом… Охотники это знают. На это рассчитывают. Гонят как зверя, пока не выбьется из сил, не ошалеет от страха. Рано или поздно возьмут. В прошлый раз вычислили номер мобильника. Выследили. Тогда он отбился и ушел. Вдогонку главный запугивал его по телефону. Или время тянул, помогая засечь место? Кто они? Не менты и не бандиты. Мощный информационный ресурс. И доступ к базам. Менты неделями выбивают распечатки, а эти за час подоспели к банкомату. ФСники? А почему в родном городе его похищали бандиты? Не вяжется.