Владлен Щербаков - УБИТЬ РАБА Страница 3

Дмитрий помог выбраться из машины, спросил:

- Чего так долго?

Лучше бы не спрашивал. Вполне объяснимая реакция.

- Я сегодня еще не присела, Кабанов! – Заквакала труженица.

Никак стоя допрашивала, про себя улыбнулся опер.

- Сколько можно мне баранок подсовывать! Дознавалка вон целый день сидит, никуда не выезжала даже.

Как будто это Кабанов насовершал все преступления и ни одного малозначительного.

Пока эксперт делала свое дело, Дмитрий обрисовал ситуацию, передал опросы, рапорта.

- Мария, мне здесь делать нечего, поеду справки печатать.

До отдела не доехал.

- Дмитрий, с кражей закончил? – Звонил уже Смирнов. Красавец – не начинал с истерично-требовательного «Ты где?»

- Ножевое заявляют, сгоняй, посмотри. Здесь не далеко, адрес проспект Кирова 80, квартира 9.

Подруливая к старой двухэтажке, Кабанов уже представлял себе картину. Квартира коммунальная или соседи более чем дружат семьями. Гужбанили с вечера, стакан не поделили или еще в каких культурных вопросах не сошлись, слово за словом, ножом по столу… Бытовуха.

У подъезда «скорая», водитель равнодушно дымит в окно.

- Давно приехали?

- Минут пять.

С папкой наперевес Дмитрий пошел на адрес. На первом этаже светятся два окна, внизу поблескивают осколки. В подъезде пахнет кошками, опер подсветил телефоном – крови на площадке вроде нет. На звонок открыла фельдшер. В коридоре ступить некуда. С плачем и визгами бегают две тетки лет по 30, в углу сухонькая старушка памятником в грязной сорочке, в центре на одеяле хрипит жилистый мужик. Пачкая колени кровью, врач пытается убрать татуированные руки с живота.

- Тихо, тихо, родной.- Врач, сразу видно дядька опытный, посмотрел на рану, нахмурился.

- Лена, дай два кубика промедола и позови водителя.

С другого конца коридора на свет выскочил белобрысый парень лет 25, мятая майка болтается на широких плечах, темные джинсы, шлепанцы. Увидев полицейского, закричал:

- Серегу зарезали!

- Тихо, тихо, родной. – Повторил за доктором Дмитрий. – Ты кто такой?

Какой там тихо! Женские визги со всех углов, раненый стонет, белобрысый орет, и среди этой какафонии ноль полезной информации.

Пока белобрысый прыгал возле Сереги, Кабанов мельком осмотрел кухню, санузел, заглянул в одну из комнат. Вернулся, бросил папку на полку возле двери.

- Слышь, Сергей! Кто резал?

- Не знаю. На улице.

Все – дело раскрыто. Бригада «скорой» потащила одеяло с несчастным Сергеем к машине. Бестолково пытаясь помочь, тетки протиснулись следом из подъезда. Кабанов придержал белобрысого.

- Как зовут? Судимый?

- Ну, судимый! И чего, сразу на меня думаешь? – Белобрысый выпрямился, развернул плечи.

- Как зовут, спрашиваю? – Дмитрий склонил голову, заметил царапины на шее.

- Антоном зовут. – Сдулся белобрысый. – Живу здесь с женой и матерью. Серега - сосед.

- Ну, ты понял, сейчас со мной поедешь.

- Да не поеду я никуда, - снова взбрыкнул Серегин сосед.

- Я его не резал, он с улицы такой пришел.

- Потом разжал руки, всю ванную кровью залил, тебе пальцы обмазал, да еще за шею похватал. Версия, прямо скажем, гавно! Давай, обувайся! – Кабанов демонстративно передвинул кобуру на поясе.

- И шутить не надо, Антон. Понял?

Перебрав приоритеты, Дмитрий решил сначала доставить подозреваемого в отдел, потом искать орудие преступления.

В кабинете за плотно задернутыми шторами после некоторых прений Антон согласился чистосердечно признаться. В ответ Кабанов пообещал смягчить некоторые детали. На бумаге это выглядело так:

«Я, Селютин Антон Игоревич, 18.05.1989 г.р., ранее судимый по ст. 162 ч.2 УК РФ, после освобождения в 2010 году проживаю по месту регистрации пр. Кирова д. 80, кв. 9. В 2011 году женился. На данный момент мы с женой и матерью занимаем две из трех комнат в коммунальной квартире. В ноябре 2012 года в третью комнату въехали Сергей и Ольга Гниломедовы. Сергей также ранее судимый, но, также как и я, в настоящее время трудоустроен и криминалом не занимается. Отношения у нас сложились соседские, иногда вместе выпиваем. В пятницу моя жена уехала к родителям в деревню. В субботу вечером Сергей ушел на работу. Мы с его женой немного выпили на кухне. Пили пиво. Когда Сергей пришел с работы, мы с Ольгой продолжали выпивать. Сергей сходил за водкой, присоединился. К вечеру Сергей приревновал Ольгу ко мне. Они поругались, Сергей ушел. Через некоторое время он пришел, увидел нас на кухне и разбил окно. На всякий случай, я положил нож в карман. Сергей зашел в квартиру и позвал меня покурить в ванную комнату. Там он стал меня душить, поэтому мне ничего не оставалось делать, как ударить его ножом в живот. После этого я вызвал скорую помощь, куда дел нож не помню».

- Да, незамысловатая история. Дальше знаешь, что писать – чистосердечно раскаиваюсь и так далее. Сейчас ноготки сострижем и перекурим, лады?

После всех необходимых процедур Кабанов приковал раскаявшегося Антона к батарее в коридоре («нет, нет, - причитал Леваньков, - я в камеру никого не посажу без разрешения Зайсунцева!»), сам прилег на часок в кабинете. Дежурство заканчивалось, но предстояло еще отчитаться у начальника.

В 7-30 дежурный наряд был допущен в кабинет начальника отдела. Приглашение последовало собравшимся перед дверью через начальника УР.

- Заходите быстрее! Денис Александрович ждет.

Пантелеев нырнул обратно, в открытую дверь сначала прошел цветущий Мартынюк, за ним потянулись остальные.

Когда постоянно не досыпаешь, а последние сутки не спишь вовсе, картинка замылена, звуковое сопровождение запаздывает. Кабанов впервые был удостоен чести лицезреть вблизи нового начальника. Зайсунцев показался мутированной пучеглазой картофелиной, восседавшей за столом. По левую руку морщил пяточок Мартынюк, по левую – крысил мордочку Пантелеев.

- Докладывайте! – Приказала картофелина, когда остальная грядка расселась в ряд у стены.

Вишенка Фомина бодро доложила о проведении следственных действий и отсутствия результатов у уголовного розыска. Кабачок Рассошкин деловито залистал в блокноте, в оправдании навета засыпал фамилиями проверяемых и названиями ломбардов.

- Все рапорта с опросами в уголовном деле, товарищ майор!

Не то, чтобы лавры Чиполлино не давали Кабанову покоя, но явно врать не позволяло самоуважение.

- Кабанов, почему по квартирной краже нет рапортов о проверке ранее судимых?

- Кого я проверю в час ночи? Поквартирный я сделал, была бы информация, написал.

Хоть бы по имени-отчеству назвал или «товарищ майор» присовокупил!

Картофелина выпучила глазки, материалы уголовного дела полетели на пол.

- Смену не сдадите, пока все не будет сделано! Сдавать придете, когда я освобожусь!

Мартынюк засопел, до Кабанова дошла волна ненависти. Рядом вздохнул Рассошкин, губы Фоминой задрожали, глаза увлажнились – домашний завтрак откладывался на неопределенное время.

Мартынюк в коридоре пораздувал ноздри, но ничего не сказал, ушел бороться с экономической преступностью. Уже несколько дней его занимала идея сбыть изъятые игровые автоматы в другой регион, где борьба с игорным бизнесом еще не достигла пика. Зато Алексей Николаевич, аккуратно затворивший начальническую дверь, бросился к Кабанову, как гиена на издыхающего носорога.

- Пиши рапорт на увольнение, Кабанов!

- С какого перепуга? – округлил глаза Дмитрий.

- С такого! Или сам уволишься или мы тебя сожрем!

Кабанов не ожидал такой мстительности на ровном месте. Указание Зайсунцева, возможно, данное сгоряча, Алексей Николаевич стал выполнять с усердием прирожденного лакея. Личная неприязнь придавала особую сладость в поедании Кабанова. На любое мероприятие по охране общественного порядка первым в списке Алексей Николаевич ставил Кабанова. Вместо двух дежурств в месяц – четыре, пять. Количество материалов, отписанных детской рукой Пантелеева, удвоилось. Секретное делопроизводство вдруг стало на особом контроле. Каждый час непосредственный начальник находил причину позвонить Кабанову и проверить, где он находится и что делает. Дмитрий уже забыл и Катю и Таню и остальных привлекательных знакомых. В редкие выходные имелось лишь одно желание – как следует выспаться. Когда такое положение дел стало поднадоедать, и Кабанов уже подумывал написать рапорт на имя начальника отдела по работе с личным составом, прессинг неожиданно прекратился. Две недели Дмитрий наслаждался прежним ходом работы, решил, что начальство подавилось и плюнуло на нелюбезного опера.

Кабанов шел по коридору родного отдела. Он вкусно пообедал, желудок радовался кафешному гуляшу, в голове гуляла мысль о приятном вечере с Татьяной. Бабье лето только началось, даже бестолковые прогулки по набережной в предпостельной программе не в тягость.

- Кому там еще надо!

Слова были обращены к мобильнику, затрепыхавшемуся в кармане рубашки. На дисплее – «Козлов Д. К.».