Девушка из письма (ЛП) - Гуннис Эмили Страница 3

― Все в порядке? ― спросил он тоном, который привык использовать, когда Китти была на съемках. Зная, что ей нужна поддержка, он выдавал комплименты и похвалы, помогая ей избавиться от неловкости, заставляя смеяться, точно зная, как ее успокоить.

Хотя сегодня вечером он ее не успокаивал; он бесил ее отсутствием внимания. С заключительного шоу предыдущего сезона его верность, бесспорно, поколебалась. Он в последнюю минуту отменял ланчи с ней, проигнорировал несколько телефонных звонков и даже не прислал ни цветов, ни простой открытки, когда свалились новости об ее отставке. Она чувствовала, что руководство «Би-би-си» [2] потеряло к ней интерес: не было разговоров о дате выхода новых серий, несмотря на то, что ее агент несколько раз звонил руководству. Она предполагала, что ее скоро пригласят на ланч, чтобы сообщить, что следующий сезон будет последним, и именно это подозрение побудило ее уйти. Она сама, не Макс, должна решать, что пришло время уступить дорогу более молодым и привлекательным телеведущим, наступающим ей на пятки. Она почти ждала, что он не появится на этом ужине, но в последнюю минуту он позвонил и согласился, вероятно, когда обнаружил, сколько влиятельных гостей будет присутствовать.

― Думаю, у меня начинается мигрень. Где я сижу? ― поинтересовалась Китти, крепко ухватившись за перила, осторожно спускаясь по ступенькам в белых туфлях от Диор, этикетка нового розового шифонового платья царапала ей шею. Она поймала свое отражение в огромном зеркале, висящем на лестнице, и отпрянула. На розовый ее уговорила нахальная молодая продавщица в «Дженни Пэкхем» [3] . Она подсознательно чувствовала, что платье было слишком молодежным для нее, но позволила столь необходимой лести девушки ударить ей в голову. Рэйчел, в отличие от нее, без усилий выглядела ошеломляюще и, идя рядом с ней, Китти чувствовала себя, словно незамужняя тетушка на свадьбе.

― Столик номер один. Как вы и просили, рядом с Джоном Питерсом из «Би-би-си Паблисити» и Сарой Уилдон, руководителем отдела развития «Уорнэр Бразерс» [4] - поспешила ответить Рэйчел, торопясь за ней.

― Я не помню, чтобы просила сажать меня рядом с Джоном. Он ужасно утомителен, ― резко бросила Китти, пока Рэйчел нервно проверяла свои бумаги.

Зал был наполнен теплым светом изящных ламп и свечей, а белые льняные скатерти оттеняли огромные букеты любимых цветов Китти ― розовых пионов.

― А где сидишь ты, Рэйчел? ― спросил Макс, поворачиваясь к ней.

Щеки Рэйчел снова вспыхнули, пока она рассматривала план расстановки столиков.

― О, я не уверена, что для меня есть место. Думаю, мне нужно быть наготове, ― пробормотала она, отводя взгляд от Макса и улыбаясь Китти, которая проигнорировала ее взгляд.

― Глупости. Уверен, мы сможем найти тебе место за нашим столиком. Я могу познакомить тебя кое с кем, ― произнес Макс.

Рэйчел снова занялась своей челкой. В это время первые хлопки эхом разнеслись по комнате, медленно превращаясь в бурю оваций. Зал был полон тех, кто помогал Китти взойти на вершину: актеры, редакторы, продюсеры, агенты, журналисты, деятели спорта. Сегодня вечером все здесь, но вскоре уйдут и они: как и Макс, устав от нее теперь, когда она больше не представляет для них интереса. Люди, которые бежали с другого конца комнаты, чтобы поговорить с ней, будут смотреть мимо нее, при случае прерывая короткую беседу, чтобы помчаться к новой, более молодой Китти ― кем бы она ни была ― тихо поздравляя себя, уходя, что сделали попытку со старой.

Китти улыбнулась и взглянула на Рэйчел.

― Не могла бы ты съездить ко мне домой и привезти темно-синее шерстяное платье и туфли? Я собираюсь переодеться после ужина.

Рэйчел взглянула на Макса, ее плечи поникли, потом она повернулась и направилась мимо столиков к выходу, ее щеки пылали от смущения. Когда аплодисменты, наконец, стихли, Китти откашлялась.

― Большое спасибо вам всем, что пришли. И особенное спасибо моей многострадальной команде за то, что терпели меня последние пятнадцать сезонов: моей прекрасной помощнице Рэйчел, без которой я бы не справилась, и, конечно, моему исполнительному продюсеру Максу Хестону, который был со мной с первого дня.

Макс широко ей улыбнулся.

― Осторожней с тем, что говоришь, Кит. Я еще помню те навеянные «Династией»[5] накладные плечи.

Китти рассмеялась.

― Спасибо, что напомнил нам, и за то, что организовал такой прекрасный и незаслуженный ужин для меня. Как многие из вас знают, я не стремлюсь быть центром внимания и предпочитаю быть той, кто задает вопросы. Но я все же скажу. С того момента, как я увидела Джона Фримена [6] , берущего интервью у Гилберта Хардинга в «Лицом к лицу»[7] в 1960, я попалась на крючок. Это была невероятная личность ― один из немногих людей, кто мог заставить моего отца трястись от смеха в «Чем я занимаюсь?» [8] ― доводя до слез, когда человек снимал маску. Мне было только десять лет, но уже остро осознавала, что мне придется играть роль, и когда я сидела, приклеенная к черно-белому телевизору в гостиной своих родителей, было прозрением осознать, что я не одна такая.

Она оглядела комнату, взгляды, направленные на нее.

― Люди очаровывают меня. То, что видишь снаружи, на самом деле, очень редко совпадает с тем, что есть внутри. И я всегда старалась использовать телевидение как платформу для правды. Кто-то из нас получил «Оскар» [9] или золотую олимпийскую медаль, но большинство, в той или иной степени, знают о трудностях, с которыми приходилось сталкиваться нашим кумирам. Порой очень сильных, а иногда и ведущих к одиночеству. Но эти трудности зажгли в них пламя, ведущее к успеху.

Она взяла бокал шампанского у официанта, стоящего рядом с ней, и любезно улыбнулась ему.

― Я бы хотела поднять бокал за всех достаточно смелых, чтобы снять свои маски и разделить боль с остальными. Я очень горжусь теми из моих гостей, кто смог это сделать и затронул людские сердца. Некоторые из вас получили лучшие рейтинги в истории «Би-би-си». Мне, конечно, жаль спускаться с этой прекрасной платформы, но, думаю, лучше так, чем ждать, пока меня скинут.

― Никогда! ― прозвучало сзади, и Китти слегка улыбнулась.

― Как дочь полицейского, выросшая около Брайтона [10] я, конечно, никогда не мечтала, что буду находиться в подобной компании. Большое спасибо вам всем, что пришли. Теперь, прошу вас, наслаждайтесь ужином и напитками и ведите себя ужасно.

Когда стихли аплодисменты, Китти повернулась, чтобы пройти к своему столику, но остановилась, когда услышала звон ножа о бокал. Макс встал и тепло улыбался гостям.

― Впервые я встретил Китти, когда был почти новичком. Насколько я помню, меня тогда только назначили продюсером «Би-би-си», и я был молодым, привлекательным щеголем. 

 ― И ты прекрасно об этом знал! ― произнесла Китти, заставив Макса нахмуриться.

― Теперь все те, кто знаком с Китти, могут подтвердить, что она обладает обезоруживающей способностью убедить вас, что то, чего она хочет, как раз то, что вам нужно. Мой коллега из отдела «легких развлечений» [11]  в 1985 спросил, могу ли я взять на работу стажера, который целый год ежедневно забрасывает его письмами, доводя до безумия.

Легкая волна смеха пробежала через комнату, а Макс продолжил:

― Мне нужен был исследователь по Паркинсону[12] , поэтому я согласился. На следующий день появилась эта темноволосая, темноглазая, потрясающе умная девушка и приняла дела. ― Он улыбнулся Китти, которая подняла в ответ ему свой бокал. ― Несколько следующих лет она достаточно уверенно двигалась вперед, в конечном счете предложив идею своего собственного шоу. Так родился «Снаряд Кэннон»[13] . Для тех, кто не знает, этот термин означает искусство Китти расслабить интервьюируемого, а потом метнуть в него уникальный снаряд ее собственного изобретения. Я думал, что знаю смысл исследования, пока не встретил Китти. Она знает о своих гостях то, о чем не подозревают даже их супруги. Мгновенно она стала национальным сокровищем, и я невероятно горжусь тем, что больше тридцати лет сопровождал ее в этой поездке на американских горках. Китти, ты добрая и щедрая, и тебя никогда не забудут. Я горжусь, что могу называть тебя своим другом.