Уильям Лэндей - Душитель Страница 30

Только мигрень мешала ему скорбеть вместе со всеми. После гибели Эми приступы стали чаще, их вызывал стресс. Майкл страдал от мигреней с детства, но тогда они случались редко, примерно раз в год. Когда ему перевалило за двадцать, приступы участились до трех-четырех. Смерть Джо-старшего сделала их постоянной угрозой, а после гибели Эми Майкл пережил целую серию приступов, которые толком не успевали закончиться. Происходящее только усугубило ощущения. Обнаженные нервы не успевали исцелиться в промежутках между ударами. Начало приступа, с плывущей «картинкой» и нарастающей головной болью, означало, что нужно бросать дела и спешить домой, опуская голову на руль на перекрестках или с трудом пробираясь по людным улицам. Когда спустя день-другой Майкл присоединился к скорбящим родственникам, то обнаружил, что ситуация изменилась. Суета заметно утихла. Пепельницы больше не были переполнены окурками, на столах стояло меньше пустых бокалов и бутылок, смерть Эми казалась далекой. Измученный головной болью, Майкл садился в кресло в гостиной, а визитеры располагались напротив и пространно говорили о неизбежности смерти и необходимости жить дальше. Снова и снова намекали, как не повезло Дэйли — за год погибли двое членов семьи. Кто следующий? Кто-то пустил шутку: должно быть, солдата, который пронзил Иисуса копьем, звали Дэйли — и отныне их род проклят. Майкл пил пиво вместе с мужчинами. Женщины за разговором клали руку ему на колено или на запястье, и это позволяло отвлекаться от произносимых ими банальностей. Зачем они вообще к нему подходят? Возможно, принимают его усталость за бесконечную скорбь — после приступов мигрени Майкл обычно выглядел изможденным и совсем больным.

Но Майкл был не столько подавлен, сколько рассеян. Он не мог сосредоточиться. Телевизор стал для него спасением. Новости, дурацкие комедии. Он много пил. Как-то он отправился за сигаретами, но, пройдя полквартала, забыл, за чем пошел. Эти недели после смерти Эми превратились в нечто нереальное.

Лишь одно удерживало внимание Майкла: Брэндан Конрой, который утвердился в доме Маргарет Дэйли, обнимал ее и придвигал для нее кресло. Чем больше Конрой старался, тем больше, судя по всему, нравился матери. Разве Маргарет не повезло? Разве Брэндан, который пытается помочь семье, не молодец? Разве Джо-старший не улыбается, глядя с небес на жену и старого друга? Майкл кипел от ярости. Он не сводил глаз со своего розовощекого, вкрадчивого, громогласного врага. В маленьком доме Конрой казался еще больше. Неужели он действительно убил Джо-старшего, как полагала Эми? Майкл не мог избавиться от подозрения. Слова мертвых, которых невозможно подвергнуть перекрестному допросу, обладают особой значимостью. Судя по всему, Эми знала секрет Конроя — возможно, он убил и ее, а потом забрался в постель Маргарет Дэйли, прежде чем успела высохнуть кровь жертвы, — кощунство, о котором Майкл даже не смел помыслить. Возможно, он просто сходит с ума.

В четверг, спустя десять дней после убийства Эми Райан, Джордж Уомсли нанес Дэйли визит, чтобы выразить соболезнование. Майкл ввел его в гостиную и представил, а потом они отправились на заднее крыльцо — поговорить с глазу на глаз. Крыльцо — узкое, заставленное мусорными ведрами — было единственным местом, где они могли уединиться.

— Итак, Майкл, каковы твои планы?

— Планы… Какие планы вы имеете в виду, Джордж? Сомневаюсь, что у меня они вообще есть.

— Рабочие, разумеется.

— Ах это…

— Да. Ты знаешь, что для тебя всегда найдется место, пока Алван — генеральный прокурор. Можешь снова заняться вопросами недвижимости, если угодно. Или перейти в отдел по гражданским делам. Ты прирожденный юрист. С профессиональной точки зрения это был бы неплохой шаг. Выбор за тобой. Мы готовы тебе помочь, если это в наших силах.

— Но только не в отделе?

— Да. Ты зря затеял конфликт и, полагаю, сам это знаешь.

Майкл рассматривал длинное невозмутимое лицо Уомсли в поисках скрытого мотива. Все догадались, что он снабдил Эми Райан материалом для последней статьи, которая поставила под сомнение признание де Сальво — по крайней мере скомпрометировала его в глазах общества. Было маловероятно, что после такого Майкла охотно примут в отдел. Он сам сомневался, что хочет и дальше заниматься делом Душителя. Майкл не мог примириться с тем, что произошло с Эми, поэтому упорно изгонял мысли из головы. Он подумал: Рики проще, потому что он этого не видел. Майкл завидовал ему. Он-то никогда не сумеет забыть увиденное. И все же было жаль, что решение приняли без него, что о нем говорили за закрытыми дверьми.

— А как насчет Брэндана?

— Что такое?

— Он здесь ни при чем?

— Он не работает на меня. Я не диктую полицейскому департаменту, что делать. И потом, Брэндан виноват далеко не так, как ты.

— Сомневаюсь.

— Майкл, расследование убийства — это не кровная месть. Каковы бы ни были твои отношения с Брэнданом… В любом случае в отделе ты больше не работаешь, решение принято, дело закрыто.

— Дело не закрыто, Джордж. Эми Райан убил не Душитель. Де Сальво сидит под замком в «Бриджуотере». Придется признать, что вы взяли не того.

— Мы не отрицаем, что Эми задушили…

— Отличная идея, только не разглашайте ее покуда. Может быть, де Сальво со временем признается и в этом. А заодно и в убийстве Кеннеди, русского царя и Юлия Цезаря.

— Ты закончил?

— Да.

Уомсли подошел к перилам и уставился на сорняки, которыми порос задний двор, потом вытащил из кармана сигареты и долго пытался закурить.

— У вас есть подозреваемый, Джордж?

— Это некорректный вопрос.

— Прошу прощения, я забыл о хороших манерах…

— Брось, Майкл…

— Наверное, меня так взволновало зрелище мертвой Эми Райан, что…

— Хватит! Майкл, довольно. Что с тобой такое?

— У меня болит голова.

— Это у меня от тебя болит голова.

— Иными словами, у вас нет подозреваемых.

— Мы подумали об этом парне, Курте Линдстроме…

— Который читал Шекспира?!

Курт Линдстром был в числе подозреваемых, проходивших по делу Душителя. Майкл намекнул, что следовало бы заняться им вплотную, но внезапное признание Альберта де Сальво, по сути, положило конец расследованию. Линдстром, окончивший Гарвард в 1954 году, родился в маленьком городке на севере штата Нью-Йорк. Он владел восемью языками, профессионально играл на органе и даже выступал в бостонском «Симфони-Холле». Однажды его арестовали за подпольное производство ЛСД, в те годы почти неизвестного полицейским. Впрочем, самым примечательным для Майкла был тот факт, что Линдстром, безработный актер, целые дни проводил в шекспировском костюме на улице, преимущественно на Гарвард-сквер, декламируя монологи из пьес. Линдстром утверждал, что основал труппу, которую намеревается перевезти в Нью-Йорк, когда наступит время. Кембриджская полиция арестовала его за различные мелкие правонарушения и подозрительное поведение. Однажды кембриджский детектив спросил, каким образом Линдстрому удается столь убедительно играть Отелло. «У меня хороший грим», — ответил тот. Да, но почему он выбрал именно эту пьесу, когда весь город в панике из-за убийства женщин? «Потому что я понимаю Отелло». Да, Линдстром, несомненно, понимал склонность главного героя к жестокости. В его досье значились хулиганские нападения и непристойные действия, а также торговля наркотиками и бродяжничество. Если Артур Нэст воплощал собой одну ипостась безумного Душителя — чудовища из детских кошмаров, то Курт Линдстром, по мнению Майкла, представлял куда более пугающую альтернативу: преступник, который явно умнее полиции. Безликий чудак, который стоит рядом с тобой в магазине.

— А ведь я говорил вам о нем, Джордж.

— Не напоминай.

— Аде Сальво?

— Де Сальво убил остальных.

— Думаете, вам поверят?

— Я думаю, так и есть. Поверят или нет — не моя забота. В этом больше смысла, нежели в версии о десяти душителях, которые якобы действуют в городе.

— Да? А я не уверен.

— Я прекрасно понимаю твои чувства, после случившегося…

— Дело не в этом, Джордж. Я циничнее, чем вы думаете. Какие у Линдстрома мотивы? Или это очередной псих? Он выбрал Эми Райан случайно?

— Мы полагаем, что он убил ее, потому что она написала статью о де Сальво. Он решил доказать, что Эми права, Душитель на свободе. Он хочет, чтобы его запомнили. Линдстром надеется, что де Сальво оправдают. Если нельзя быть Макбетом, то почему бы не попытаться стать Джеком Потрошителем?

— Такова ваша версия?

— Да.

— Во всяком случае, она не хуже любой другой, хотя это не большая похвала.

Уомсли затушил сигарету о перила и бросил окурок в мусорное ведро.

— Вернешься в отдел недвижимости, Майкл? Поможешь возводить Новый Бостон и так далее?