Майкл Кокс - Зеркало времени Страница 30

И опять у меня не оставалось иного выбора, как принять слова мадам на веру, противопоставив сомнению и недоумению беспрекословное повиновение и слепое доверие. Два Разъяснительных Письма я уже получила, скоро придет третье. Если оно не внесет полной и окончательной ясности в дело, я откажусь от всей этой затеи и вернусь на авеню д’Уриш, невзирая на последствия. Ну а пока, раз я уже зашла так далеко и, признаюсь не без стыда, испытывала радостное возбуждение при мысли о предстоящих приключениях, тайнах и интригах (в чем я всецело виню мистера Уилки Коллинза), я решила приложить все усилия к тому, чтобы выполнить единственное четкое указание, содержавшееся в письме мадам: разыскать какие-нибудь документы (коли они существуют), которые помогут мне проникнуть в секреты миледи.

Первой, кого я увидела, войдя в столовую для слуг, была Сьюки, сидевшая в одиночестве за кружкой чая. Еще две служанки — ни одну, ни другую я не знала по имени — болтали в дальнем углу, но не обратили на меня внимания. В комнате старшего дворецкого, где я ожидала застать мистера Покока или мистера Эпплгейта, никого не было.

Прошла уже неделя со дня, когда я сказала Чарли Скиннеру, что хочу поговорить с его кузиной, но за все это время я ничего не слышала о Сьюки и ни разу с ней не встретилась. При моем появлении она подняла глаза и воскликнула:

— О, мисс Алиса! Как же я рада видеть вас! — После чего разразилась слезами.

— Сьюки, голубушка, что стряслось?

Я бросилась к ней, села рядом и обняла за плечи.

— Матушке сильно нездоровилось, — проговорила она, давясь рыданиями, — но вчера утром стало совсем худо. Доктор Пордейдж-то приходил тогда, но сказал, что она не протянет и недели. Я так убивалась, мисс Алиса, просто слов нет. А потом Чарли сказал, что вы хотели поговорить со мной, но миссис Баттерсби отправила меня помогать Кейт Уорбойз разбираться на чердаке в восточном крыле, и мы всю неделю работали там, да еще по дому успевали, но до сих пор еще не управились, а потом…

— Не надо оправдываться, милая, — ласково сказала я, заправляя одну из ее непокорных кудряшек под чепец и доставая из кармана носовой платок, чтобы вытереть ей слезы. — Я вполне могу подождать со своими вопросами, никакой срочности нет.

Наконец Сьюки немного успокоилась, и к ней вернулась доля обычной веселости. Потом, когда часы над камином пробили без четверти семь, она поспешно вскочила с места и сказала, что должна приступить к работе, покуда миссис Баттерсби не начала утренний обход с проверкой и распоряжениями, что она делает в семь ровно.

— Сегодня мы уезжаем в Лондон, Сьюки, как тебе наверняка известно, — сказала я. — Но по возвращении я разыщу тебя. И я от всей души надеюсь, что доктор Пордейдж ошибается и твоя матушка вскоре выздоровеет.

После ухода Сьюки я едва успела намазать маслом кусочек хлеба и налить себе полчашки крепкого чая, заваренного Сьюки в котелке, а мне уже нужно было сломя голову бежать наверх, чтобы постучаться к миледи ровно в семь.

Когда я закончила одевать госпожу и выполнила все прочие утренние обязанности, она попросила меня принести с туалетного столика шкатулку с каплевидным медальоном.

— Я обещала удовлетворить ваше любопытство относительно медальона, Алиса, — сказала она, — и намерена выполнить свое обещание.

— Да, миледи. Как вам угодно.

Госпожа села, поставила шкатулку на колени и извлекла оттуда медальон на черной бархотке. Когда она нажала на крохотную защелку, серебряная крышечка откинулась, являя взору туго свернутую кольцами прядь густых черных волос.

— Этот локон, — с торжественным благоговением произнесла она, — был срезан с головы мертвого Феба Даунта. Вас это шокирует?

— Почему это должно шокировать меня, миледи? — ответила я. — Ведь вы были помолвлены с упомянутым джентльменом. Мне кажется вполне естественным и похвальным, что вы храните подобное напоминание о нем.

— Я рада, что вы так считаете, — сказала госпожа, закрывая медальон, — но вы не вполне меня поняли, Алиса. Я самолично срезала прядь у него с головы, когда он еще лежал на окровавленном снегу. Я своими глазами видела, что убийца сотворил с ним, и зрелище это по сей день неотступно преследует меня, лишая сна и покоя. Тем не менее вот уже много лет я каждое утро надеваю медальон в память о той трагедии — и надевала даже в пору своего супружества с покойным полковником Залуски. Вы не находите это странным, Алиса? Что при всем своем страстном желании избавиться от воспоминаний о том вечере я не расстаюсь с предметом, постоянно напоминающим мне о нем? — Несколько мгновений она молчала, глядя на медальон, зажатый в дрожащих пальцах. — Я продолжаю носить его, и у меня строгое правило: никто, помимо меня, — никто! — не вправе к нему прикасаться. Я знаю, вы никогда не нарушите этого правила, Алиса.

— Разумеется, миледи. А выполнен он превосходно и очень идет вам.

С удовлетворенной улыбкой она сказала, что медальон заказал нарочно для нее покойный лорд Тансор.

— После трагедии его светлость стал мне почти как отец. До гроба не забуду, каким вниманием и заботой он окружил меня, — посему я ношу медальон в память и о нем, которому столь многим обязана. Ну а теперь, Алиса, нам пора двигаться. Экипаж скоро подадут.

В неожиданном приливе энергии баронесса стремительно встала с кресла и подошла к зеркалу. Надев медальон, она повернулась ко мне и с улыбкой промолвила:

— Ну вот. Я выполнила свою ежедневную обязанность и готова выйти в широкий мир.

II

На Гросвенор-сквер

Признание леди Тансор по поводу медальона премного воодушевило меня: оно свидетельствовало, что госпожа, невзирая на все свои капризы и резкие перемены настроения, начинает проникаться доверием ко мне.

Экипаж, чтобы отвезти нас на железнодорожную станцию в Питерборо, подали к парадной двери в восемь часов. Когда мы с миледи вышли из дома, мистер Персей Дюпор, с хронометром в руке, уже расхаживал взад-вперед по двору, обнаруживая все признаки нетерпения.

— А, ну вот и вы наконец, матушка! — воскликнул он, широким шагом направляясь к карете. — Давайте же, поехали.

Рассевшись по местам, мы тронулись в путь и вскоре оставили позади парк, все еще погруженный в море тумана.

Всю дорогу от Питерборо мистер Персей сосредоточенно читал и правил рукопись поэмы, которую достал из саквояжа, едва мы сели в поезд. Миледи же, наоборот, была очень не прочь поговорить, даром что прихватила с собой книгу, и в скором времени она опять принялась расспрашивать меня про мое житье-бытье в Париже, где и сама в юности прожила несколько лет.

Предвидя подобные расспросы, мадам тщательнейше подготовила меня к ним, и миледи внимательно слушала мою выученную наизусть легенду про «мадам Берто», вдову торговца шелком из Лиона, англичанку по происхождению, которая, согласно вымыслу мадам, была подругой детства моей покойной матери.

— И что же, вы совсем не помните ваших родителей? — спросила миледи.

— Совсем, миледи. Они приехали в Париж незадолго до моего рождения, хотя никого не знали там, кроме мадам Берто. Моя мать умерла, когда я была еще слишком мала, чтобы ее запомнить, а вскоре скончался и мой отец — мне так и не сказали, отчего и где. Я знаю лишь, что он умер в шестьдесят втором году и похоронен рядом с моей матерью на кладбище Сен-Винсен.

По совету мистера Торнхау мы сдобрили наш вымысел крупицей правды на случай, если леди Тансор пожелает проверить мои показания через доверенное лицо. Тогда могилы моих родителей будут найдены именно там, где я сказала.

— Ваш отец занимался какой-нибудь профессией?

К такому вопросу я тоже была готова.

— Он имел независимое состояние. Больше я ничего о нем не знаю.

— А ваша мать? Вы говорите, она и ваша опекунша дружили с детства.

— Да, миледи. Они росли вместе. Кажется, мадам Берто и познакомила моих родителей.

Вопросы следовали один за другим, и на каждый я давала уверенный и правдоподобный ответ. Наконец, вполне удовлетворившись полученными от меня сведениями, миледи взяла книгу и начала читать, однако уже через несколько минут она опять подняла на меня глаза и спросила, по-прежнему ли мистер Торнхау живет в доме моей опекунши.

— Да, миледи. Мадам Берто настояла, чтобы он остался жить у нее, продолжая спокойно заниматься своими научными исследованиями.

— Но надо полагать, в последние годы он уже не обучал вас?

Я ответила, что он стал для меня скорее старшим другом, с кем можно поговорить на любые интересующие меня темы и на чьи знания и советы я всегда могу положиться.

— Как по-вашему, он приедет в Эвенвуд проведать вас? Мне бы очень хотелось с ним познакомиться.