Александр Маркьянов - Презумпция лжи Страница 31

Дукан освещался тусклым светом, сочащимся из-под красных занавесок — это придавало сцене какой-то инфернальный, зловещий вид. И в глубине дукана, на перевернутом ящике сидел человек — не узнать его я просто не мог…

— Добрый день… Павел Степанович…

— Добрый, добрый… — со своей бородой и в национальной афганской одежде полковник Варяжцев совсем не походил на русского — хреново, что ты меня так сразу узнал, хреново…

— Почему?

— Значит, с первого взгляда можно русского угадать…Присядь, давай вот тут — тут чисто.

Я осторожно сел на мешок, взглянул в глаза Павлу Степановичу — а он взглянул в мои. Помолчали…

— Вот так вот, Сережа… — наконец проговорил он — не думаешь, не гадаешь — раз и нет человека. Никак не думал, никак…

— Вы его знали? — осторожно поинтересовался я

— Да как не знать… Андрей Леонидович, он же еще во Вьетнаме начинал, не человек был — человечище. И тут, какая то мразь… эх…

Я молча — говорить тут было не о чем, да и никакие слова не были бы уместными…

— Кто его? Не знаешь? — Варяжцев поднял на меня глаза, и я поразился, увидев… боль. В его глазах жила самая настоящая боль, боль от потери друга. Такое нельзя было сыграть…

— Не знаю… Знал бы….

— Найти его! — Варяжцев проговорил это скороговоркой, каким-то чужим, незнакомым голосом — найди его Сережа… Ты ведь в следствии работал, я знаю. Найди эту суку, которая Михеева… и я твоим должником по гроб буду… Найди его…

Все это начинало походить на какое-то камлание или вызов духа — от кого-кого, а от Павла Степановича я такой реакции никак не ожидал. Стало жутковато…

— Павел Степанович… — наконец ответил и я — найти можно будет только в одном случае. Если ничего не будет скрываться. Я — знаю слишком мало про то, чем именно здесь занимался Андрей Леонидович. А без этого — пропадает мотив, без четкого мотива — не раскрыть и преступление. Вы меня понимаете?

Теперь долго молчал Варяжцев. Ломая себя — ведь я требовал раскрыть совершенно секретную информацию, к которой у меня не было допуска. Но в то же время Варяжцев понимал — что я прав и убийство без мотива — можно раскрыть либо по горячим следам, либо — случайно. Он ломал себя — требования обеспечения режима секретности боролись с желанием узнать, кто же все-таки совершил убийство. Он ломал себя — а я молча ждал…

— Ладно… — наконец пересилил себя Варяжцев — кое-что я тебе скажу. Все равно Горин приказал тебе передать дело, так что…

— Это как — передать дело? — не понял я

— Да вот так вот! — досадливо проговорил Варяжцев — больше некому. Ладно, об этом потом…

Что значит — больше некому? Что, в ГРУ никого не осталось, кадровые бреши некем затыкать? Да быть этого не может…

— В общем, рассказываю я тебе не все, только то, что тебе нужно знать. Даже это — должно быть только в твоей голове и ни в чьей другой. Никаких записей, понял?

— Понял…

— Тогда слушай. ГРУ проводит стратегическую операцию в этом регионе и ведет игру с ЦРУ США. И пока мы в этой игре проигрываем. Ты в курсе, как здесь началась революция?

— Нет…

— Вообще странно и неожиданно. Для нас — как гром среди ясного неба. Началось все с того, что семнадцатого апреля этого года был убит ведущий идеолог партии «Парчам» Мир Ахбар Хайбар. Его похороны вылились в мощную антиправительственную демонстрацию, на которых прозвучали требования свержения режима — с нами никак не согласованные. В ночь на двадцать шестое апреля было арестовано все руководство НДПА — все кроме заместителя Хайбара, некоего Хафизуллы Амина — того самого, которого ты видел у гостиницы Кабул. И уже двадцать седьмого апреля началось вооруженное восстание — прежде всего, восстала четвертая танковая бригада, потом батальон «коммандос» и некоторые другие части. Но самое главное и непонятное вот в чем. Официально нам преподнесли версию о том, что план восстания был заранее подготовлен и должен был быть приведен в действие в случае ареста ЦК НДПА. Он и был приведен в действие — опять таки, по словам афганцев, Амин послал своего сына к дому Тараки, узнал, что тот арестован и передал приказ о начале вооруженного восстания. То же самое подтверждает КГБ. Но мы, по своим источникам проверили эту информацию и выяснили один очень интересный момент — план восстания появился как бы сам по себе. Заговорщики не провели ни одного собрания для его предварительного обсуждения. Ни одного! И, тем не менее, план откуда-то появился и был блестяще реализован!

— А причем здесь Михеев?

— Михеев… Михеев здесь был со своим заданием, о котором не знал ни посол, ни главный военный советник, ни одна из резидентур. Задание ему было дано в Москве — по обычным каналам его дать было никак нельзя.

— Что за задание?

— Задание заключалось вот в чем. Начиная с начала этого года, было установлено, что по разным источникам идет совершенно разная информация о положении дел в стране, подчас взаимоисключающая друг друга. Было принято решение провести проверку.

Андрей Леонидович был командирован сюда как раз для того, чтобы проверить прохождение информации. Сделано это было, чтобы определить — чьи же сообщения являются дезинформацией — наша информация или информация резидентуры КГБ. Он проверил три наших информационных сообщения и три информационных сообщения КГБшников. Так вот — на поверку все три информационных сообщения резидентуры КГБ оказались дезинформацией. Он доложил об этом в Москву и получил приказ выявить источник дезинформации…

— То есть вы хотите сказать… что Андрей Леонидович… следил за местной резидентурой КГБ?

— Да почему следил… — скривился Варяжцев — ты я вижу, шпионских детективов начитался… следил… Тут слежка не даст ничего. Тем более, что против тебя будут работать профессионалы. Возможно, они смогли расколоть Михеева — а тебя и подавно расколют…

— Но если называть вещи своими именами, получается — следил!

— Есть другие методы. Как бы то ни было — Андрей Леонидович пытался установить основной источник дезинформации. И судя по всему, он слишком близко подошел к огню — за то и был убит…

— То есть… Получается его убили наши?!

— Наши… Скорее всего нет. Но если… вряд ли можно этих людей назвать нашими… В любом случае, мы должны искать не столько убийцу, сколько канал дезинформации…

— И что нам это даст?

— Ты мне лучше скажи — кто ведет расследование? Насколько я знаю — направлен специальный человек.

— Глазко Константин Иванович, полковник МУР. Официально здесь — советником в Царандое, он, кстати и вправду советник в Царандое…

— Ты его знаешь?

— Он меня знает. С Москвы. С практики. Мировой мужик.

— Понятно…

— Павел Степанович…

— Что?

— Думаю, вам надо встретиться с Глазко. Над одним делом работаем…

— Он про меня что-либо знает?

— Нет.

Варяжцев потер лоб…

— Наверное, действительно нужно. Тем более, что и повод найдется — те же шашлыки. Меня представишь просто как специалиста из Генерального штаба. Нормально?

— Нормально. Но все равно — ваше знакомство с Андреем Леонидовичем…

— А его и не надо скрывать. Андрей Леонидович ведь тоже числился по Генеральному штабу. Вполне нормально, что мы могли знать друг друга и достаточно хорошо. Завтра ведь собираетесь…

— Завтра.

— Давай, тогда договоримся… У посольства встретимся. Часов в восемь, нормально? Я на машине буду, у тебя машина есть?

— Есть.

— Ну, вот и договорились. Тогда до завтра…

В голове у меня творился полный бедлам…

— До завтра… — я повернулся, направился к выходу, не видя ничего перед собой…

— Эй, разведчик… — иронично донеслось из-за спины

Я повернулся…

— Мясо то забыл. И зелень тоже. В посольстве не оставляй, если нет холодильника у тебя, неси к соседям. В посольстве оно долго не задержится…

Мясо я все-таки купил. С запасом, на теплую и дружескую компанию. Жаль что без дам, но ничего не поделаешь — мусульманская страна. Водку должен был достать Константин Иванович — дело в том, что он только что прибыл, а в посольском магазине была норма отпуска в одни руки. Это конечно… никого не останавливало, спиртным всегда можно было разжиться. Вечером оговорили маршрут. Сначала я хотел просто пристроиться на одной из гор, на которых стоит Кабул, но знающие люди отговорили. Тогда решили выехать за город. По течению реки Логар был небольшой городок Хайрабад — вот там и решили пристроиться.

Константин Иванович уже провел первые следственные действия. Допрашивать здесь он не имел права, ограничился опросами. Я естественно начал задавать вопросы, но Глазко только отмахнулся — все завтра. С этим и лег спать…

Совершенно секретно

(по заполнении)