Илья Бушмин - Ничейная земля Страница 31

– Это насекомые, Катя. Много насекомых.

– Какие, к черту, насе…?

Катя не договорила, потому что трава впереди вдруг расступилась, и их с Поляковым взору открылся затерянный в зарослях овраг, самый крупный из разбросанных здесь. Над роем бесновался рой здоровенных мух.

Но самое ужасное было внизу.

Дно оврага было устлано покореженными останками. Некоторые давно превратились в скелеты с отделившимися костями, разбросанными вокруг места последнего пристанища того, кто раньше был человеком. Другие находились в активной стадии разложения, и в их смердящих, жижеобразных тканях самозабвенно копошились все те насекомые, которым природа отвела пожирать останки людей – кожееды, могильщики, черви и трупные жуки-мертвоеды.

Катя почувствовала, что провалилась в безумие, словно ее привычный мир слился вдруг с параллельным измерением, куда создатель загнал все зло вселенной. Чувствуя, как ее желудок сжимается в комок, готовый исторгнуть из себя все содержимое, Катя отвернулась и пробормотала, отшатываясь назад и стараясь не дышать:

– Господи…!

Лицо Полякова приобрело пепельно-серый оттенок, но он не отвел глаза. Говорят, человек не может отвести глаз от двух вещей – от чего-то прекрасного и от чего-то по-настоящему ужасного. Поляков подтверждал верность этого постулата. Наконец он выдавил:

– Это человеческая скотобойня.

7

– Нужно обследовать все, перерыть весь овраг, расчистить от грязи, пока мы не убедимся, что нашли все тела. Работы непочатый край. Я с таким, честно говоря, не сталкивался никогда.

Снова пошел дождь, и пространство вокруг оврага, ставшим кладбищем для целой прорвы людей, как и сам овраг, превратились в скользкое влажное месиво. Котлован с телами спешно накрыли тентом, чтобы потоки воды не мешали криминалистам выполнять свою работу. В данном случае – одну из самых отвратительных на всем их веку работу.

На место обнаружения массового захоронения выехали сразу несколько бригад криминалистов и патологоанатомов из городского бюро судмедэкспертизы. Среди них была и лучшая, показательная бригада из областного управления Следственного комитета, у которых имелись передовые оборудование и технологии. Криминалисты и судмедэксперты – в защитных костюмах, похожих на скафандры, и респираторах, защищавших от смрада – занимались извлечением на поверхность костей, останков и трупов. А руководитель судмедэкспертов докладывал обстановку пожаловавшему в Яму начальству.

Сейчас здесь было все руководство правоохранительных органов города и области. Для полной картины не хватало только представителей ФСБ. На место обнаружения пожаловали не только Гапонов и Шмаков, но и замначальника регионального УВД и старший помощник шефа областного СК. Все – в сопровождении помощников, с зонтиками, с напряженными мрачными лицами.

– Об этой находке уже доложили в Москву, – хмуро сообщил всем представитель регионального следствия. – Дело с первой минуты на контроле, так что обо всем придется докладывать немедленно наверх. И лучше, чтобы результаты были как можно быстрее. Хоть какие. Когда можно рассчитывать?

Глава судмедэкспертов покачал головой и мрачно обернулся на овраг, на дне которого его подчиненные по щиколотку в грязной жиже фотографировали, досматривали, счищали подручными приспособлениями кишащих насекомых, отделяли и транспортировали наверх то, что осталось от брошенных здесь трупов.

– Работы непочатый край, – повторил он. – Пока ничего нельзя предполагать. Вы сами все видите. Тела находятся в самых разных стадиях поздних трупных изменений. Самые старые полностью скелетированы: все ткани и связки сгнили или были сожраны, простите, крысами, и трупы распались на отдельные кости. Мумифицированных тел нет, но оно и понятно – это открытое пространство, а у нас больше месяца идут постоянные дожди. Поэтому тела, которые ниже, находятся в состоянии жировоска – уцелевшие после крыс ткани и органы пропитались водой, и все гнилостные процессы застопорились. Тела, которые выше, в зависимости от срока либо скелетировались, либо подверглись торфяному дублению. Вон, например, видите то тело коричневого цвета? С такими нужно быть особенно осторожными, извлекая их на поверхность. Костная ткань постепенно растворяется из-за вымывания минеральной основы, и кости становятся по своей консистенции больше похожи на хрящи. Сработаешь неаккуратно – и тело развалится, как…

– Давайте без подробностей, – поморщился офицер из областного главка. Судя по серому лицу, он едва держал себя в руках, мечтая смыться как можно дальше отсюда. – Сколько здесь тел?

– Я еще раз говорю, они все вповалку, один на другом. Плюс грязь, в которой некоторые увязли, как в болоте. Трупы, которые полностью скелетировались, распались и фрагментировались, смешавшись с другими. Пока нельзя просто взять, поводить пальцем и пересчитать. Могу сказать разве что предварительно.

– Хотя бы так.

– Здесь около двадцати тел.

– Около?

– Возможно больше.

Высокий начальник из областного СК уныло покачал головой:

– Твою мать. Теперь нашим СМИ будет чем заняться.

– Не только тела, но и их одежда из-за того, о чем я уже говорил, а еще из-за постоянных дождей, грязи и работы крыс и насекомых в таком состоянии, что мы даже пол сразу не установим. Работы очень много.

Было видно, что глава судмедэкспертов сам пребывает в ступоре, столкнувшись с таким местом преступления. Шефы из УВД и СК переглянулись и двинулись назад, брезгливо ступая по грязи, чтобы уберечь ботинки. Гапонов и Шмаков засеменили следом.

– Нужно подготовить информацию для прессы, – доносились до главы судмедэкспертов их голоса. Как можно быстрее.

– Согласен. Что-нибудь очень краткое, с пояснением, что подробности будут в ближайшее время…

Судмедэксперт вздохнул, натянул на лицо респиратор и развернулся, чтобы вновь опуститься в страшный овраг.

Катя сидела в фургоне Следственного комитета, под защитой его крыши, и пила горячий чай из термоса, который нашелся у водителя. Перед ее глазами все еще стояла картина с разъеденными крысами и насекомыми грудными клетками сваленных в овраге тел.

Она вздрогнула, услышав голос:

– Как ты?

Это был Белянский. В перепачканном грязью комбинезоне, в котором он вместе с криминалистами опускался в овраг – как глава отдела по расследованию особо важных преступлений, возглавляющий непосредственное следствие, он должен был это сделать. Капюшон натянут на голову, защищая от льющей с неба воды. Капли ползли по его лицу, мрачному и подавленному – шеф тоже находился под впечатлением от увиденного.

Катя не ответила. Сказать было нечего. Она, по крайней мере, была жива.

– Занесло же тебя сюда, – пробурчал Белянский. – Как это случилось?

– Приехали проверить информацию, – ее голос звучал тихо и слабо. – Здесь 18 лет назад убили первую жертву.

– Первую? – Белянский нахмурился. – Эта паскуда все эти годы убивала и скидывала здесь трупы? На месте своего первого, так сказать, подвига?

– Говорят, серийные убийцы часто возвращаются на место преступления. Для них это становится чем-то вроде центром для подзарядки. Место силы… Виктор Яковлевич, это девушки?

– Ты их видела вообще? Они в таком состоянии, что, даже если там будет валяться труп пришельца, мы его не отличим от других. Крысы… Криминалисты разогнали несколько здоровенных крыс, которые копошились в телах и чихать хотели на толпу людей рядом.

Катю передернуло от ужаса и отвращения. Она вспомнила здоровенного и мерзкого грызуна, метнувшегося под ее ногами. Крыса, познавшая вкус человеческой плоти. Даже думать об этом было страшно.

– Твою мать, – вторил ее мыслям Белянский. – Что творится в этом, б… дь, городе?

Катя, дождавшись группу, спряталась в фургоне, как в личном убежище. Очередной временный домик, в котором можно отгородиться от страхов окружающего мира. И первым делом проглотила сразу две таблетки успокоительного. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы случился приступ. Чтобы она, не понимая, где находится, вышла на дорожку, узнала впечатавшуюся с детства местность и пошла туда, где работали криминалисты и судмедэксперты, чтобы снова увидеть страшную картину внизу и опять испытать шок, тошноту и желание провалиться сквозь землю – лишь бы не думать о том, что происходит.

– Может быть, – через силу проговорила Катя, – он сбрасывал здесь тела, потому что местные считают это место плохим, проклятым и решили от греха подальше оставить его. А может быть, это место на самом деле проклятое.

– Ты серьезно или как?

– Виктор Яковлевич… Мы можем верить в проклятые места, а можем не верить. Но если не верим – это не значит, что таких мест нет.