Иван Сербин - Идеальное преступление Страница 32

Зеленая «семерка» действительно оказалась припаркована за углом. Андрей с сомнением оглядел ее.

— Это ваша машина?

Атлет кивнул. Авто, явно не первой молодости, как-то плохо сочеталось с весьма дорогим костюмом.

— Показать документы? — спросил коренастый.

— Не надо. — Андрей только махнул рукой.

— Как скажете, — спокойно подвел черту под разговором атлет, вытянул руку из кармана и…

Андрей невольно отступил на шаг, автоматически опуская взгляд. Ничего там не было. Ни пистолета с глушителем, ни даже хиленького ножа. Парень просто держал руку открытой ладонью вверх.

— Что? — сдавленно спросил Андрей.

— Ключи, — пояснил молодой.

— Что?

— Ключи от квартиры дайте, пожалуйста. Вы же уходите, верно? Значит, нам придется запирать дверь. А как это сделать без ключа?

— Да, верно. Я об этом не подумал. — Андрей нервно улыбнулся. — Совсем из головы вылетело.

— Со всяким случается, — буркнул коренастый.

Похоже, его словарный запас ограничивался двумя десятками штампованных фраз.

Андрей достал связку, снял с кольца два ключа и протянул молодому.

— Пожалуйста.

— Спасибо, — кивнул тот, сжимая ключи в крепком кулаке.

— Андрей Данилович, а над вами кто проживает? — деловито поинтересовался коренастый.

— Над нами? Э-э-э… Анна Михайловна. Фамилию не помню. Пенсионерка.

— А этажом ниже?

Андрей наморщил лоб, но от волнения мысли разбежались, словно тараканы.

— Не помню, правда. Надо у Татьяны спросить.

— Спросим, — пообещал молодой. — Ключи кому вернуть? Вам? Жене? Тимофею Тимуровичу?

— Третьякову.

— Хорошо, — согласился атлет. — Нам все равно составлять отчет.

— Договорились, — улыбнулся молодой. — А теперь позвольте…

Он, словно потеряв к Андрею всякий интерес, зашагал к подъезду. Коренастый последовал за напарником, буркнув на прощание что-то невнятное. Андрей же вздохнул с облегчением. Неловко он себя чувствовал в их компании.

Андрей добрел до помойки, закинул мешок с мусором в контейнер и побрел к машине. На ходу достал из кармана телефон, набрал номер. Трубку снял сам Третьяков.

— Тимофей Тимурович? Это Скобцов.

— Слушаю вас, Андрей Данилович, — откликнулся ТриТэ. — Что-то случилось?

— Понимаете… Тут подъехали ваши люди.

— Та-ак, — протянул начальник службы безопасности. — И что же?

— Я хотел спросить… то есть… одним словом, как они выглядят?

— В каком смысле? — не понял ТриТэ.

— Ну, люди, которых вы послали, опишите их.

— Люди, люди. Люди как люди. Один помоложе, повыше. Подтянутый. Второй постарше. — Третьяков помедлил. — А что, что-то не так?

— Да нет. Все нормально. Просто хотел удостовериться.

— Удостоверились?

— Да, спасибо.

— Ну и отлично. Это все?

— Да, благодарю.

Андрей нажал «отбой». Значит, эти двое — сотрудники банковской службы безопасности. Как же тогда объяснить их поведение на трассе сегодня утром? И таинственный «Сааб»? А может, они тоже узнали его и им стало неловко? Решили сделать вид, будто никакой аварии не было? Возможно и такое.

Андрей достал из кармана ключи от машины, шагнул со старенького, покрытого трещинами асфальта на влажный, преющий ковер желтой листвы. Уже подходя к машине, почувствовал взгляд. Аж кожа на затылке сморщилась, и волосы зашевелились. Он старательно уговаривал себя не оборачиваться. Ни с того ни с сего ему стало страшно. На ум пришло сравнение с гоголевским Хомой. Нельзя смотреть, твердил он себе, нажимая кнопку сигнализации на брелке и слушая громкий писк. Неведомый Вий ждал ответного взгляда. Сейчас литературное чудовище приняло вполне человеческий облик. Облик молодого атлета и его коренастого приятеля. «Поднимите мне веки!» Чужой взгляд жег затылок. Ключ от замка зажигания. Не оборачиваться! Андрей нашел ключ, сжал его в пальцах. Открыл дверцу, чуть наклонился вперед и быстро взглянул через плечо. В окне кухни маячила фигура коренастого. Тот стоял, опершись руками о подоконник, и задумчиво смотрел вслед Андрею. Странный это был взгляд. Долгий, пристальный. Так смотрит кот на бьющуюся раненую птицу.

Андрей забрался в салон, положил визитку и сотовый на соседнее сиденье, запустил двигатель и нажал на газ.

Бах! — хлопнула дверца машины. От резкого, неприятного звука Волин вздрогнул и… проснулся. Он задремал за чтением и едва не выронил дело. Закрыв папку, зевнул широко, с душой, поморгал, отгоняя сонливость. Нет, спать-то все равно пора уже, просто не хотелось бы рухнуть физиономией в стол. Волин отложил дело, потянулся, хрустя суставами. На чем он там остановился? Ах да. Тимофей Тимурович Третьяков прислал к Скобцову двоих сотрудников на предмет осмотра квартиры. Кстати, если уж говорить о странностях, то неизвестно еще, кто вел себя более странно. Эти двое — атлет с коренастым — или сам Скобцов. Кругом мерещатся враги, окружающие сплошь желают причинить зло. Да и авария на шоссе. Не было ведь никакой аварии. Не было. Была авария на Никитской. Выходит, Скобцов врет? А почему бы и нет? Ему ведь неизвестно о показаниях детектива? Он-то думает, что единственный человек, который мог подтвердить или опровергнуть эти показания, — Светлана Вихрева, — мертв. Стало быть, вопрос о правдивости показаний Скобцова повисает в воздухе.

Или он настоящий сумасшедший? Кто знает, какие «контакты» могло «замкнуть» в голове у этого парня? Возможно, Скобцов увидел сотрудников, присланных Третьяковым, а искалеченное воображение мгновенно подсунуло ему ложные воспоминания. Не может быть? Еще как может. Черт. Вот задачка-то. Разбирайся теперь.

Волин зевнул еще раз, покосился на кружку с кофе, решая: не допить ли. Нет, пожалуй, не станет он допивать. А то ведь потом ворочаться будет полночи.

Потихоньку снял костюм и аккуратно повесил его на спинку стула. Пошел в ванную. Умылся, почистил зубы. Погасил везде свет и на цыпочках пошел в комнату. В темноте налетел на что-то, пребольно ударился голенью и, не сдержавшись, выругался громко, через стиснутые зубы. В спальне зажегся ночник, и в пробивающемся сквозь витражное стекло свете Волин разглядел пару импортных пластиковых чемоданов и сумку-баул. Об угол чемодана он, судя по всему, и ударился. Не о сумку же. Сумка мягкая.

Волин потер ногу. Дверь в комнату открылась. На пороге стояла Люська, старательно изображая сонливость.

— Волин, — шепотом сказала жена, — ты угомонишься уже? Можем мы хотя бы ночью отдохнуть?

Не спала Люська. По глазам же видно, что не спала. Лежала небось, обгладывая в темноте собственную обиду.

— Понаставили в проходе, — пробормотал он. — Чуть ноги не переломал. Минное поле какое-то, а не коридор.

— Потише, — зло сказала жена. — Катьку разбудишь.

— Ее разбудишь, как же, — прошипел Волин.

Люська развернулась и скрылась за дверью комнаты. Волин осмотрел голень. Ссадины нет, но синяк будет здоровенный. Ночник погас, и коридор вновь погрузился в темноту. Волин на ощупь отыскал дверь и вошел в спальню. Теперь главное — не налететь на диван. Нашел, улегся, повернулся на бок и, завернувшись в одеяло, закрыл глаза.

Последней его мыслью было: «Интересно, нашли ли эти двое на замке следы взлома?» Затем он погрузился в сон.

Он проснулся с ощущением, что что-то не так. Неуютное было ощущение. До тяжести в животе. Волин поднял голову, поморгал, туманно уставился на часы. Десять минут десятого. Он проспал, опоздал катастрофически.

Слетел с кровати, огляделся затравленно. Люськи нет, Катьки нет, чемоданов тоже нет. Ясно. Умчались в аэропорт. Это же надо быть такой… Хотя бы будильник завела. Ну что за… Волин метнулся в ванную, умылся наскоро, выдавил на щетку пасту. Бегом в кухню, набрать номер на телефоне, одновременно шлифуя остатки былой роскоши тем фирменным, которое рекомендует не существующая в природе ассоциация.

— Костя? Волин… Приехали? Черт, как плохо. Я-то? — Врать не любил, а пришлось. Позорно признаваться, что проспал. — Я, Костя, своих провожал. Да, сейчас еду. Голос? Нормальный голос. Все, бывай.

Голос у него и впрямь был нормальный, если учесть, что рот забит пастой, щетка торчит из-за щеки. Кофе хотелось — хоть застрелись, но времени не было. Ладно, попьет на работе.

Волин торопливо прополоскал рот, в армейском темпе натянул костюм.

Ботинки, пальто. Все взял? Черт, чуть дело не забыл. В кухню, папка на столе — в «дипломат» ее. Дверь на ключ и… какой автобус, граждане? Состаришься, пока дождешься. Рысью к метро. Нет, не рысью, галопом.

Через сорок минут, взмокший, помятый, как наволочка после стирки, ввалился в прокуратуру. Костя, увидев его, улыбнулся, поприветствовал. Волин, пробегая мимо, только кивнул в ответ.