Джон Гришем - Пора убивать Страница 32

Камера, в которой помещался Карл Ли, находилась по соседству с камерой номер два, где содержались преступники, числящиеся за штатом Миссисипи. Белыми из них были только двое, и уж все без исключения являлись отпетыми головорезами. Однако даже этим людям Карл Ли внушал страх. Свою камеру номер один он делил с двумя магазинными воришками, которые были не просто напуганы прославленным сокамерником – нет, они были вне себя от ужаса. Каждый вечер охрана приводила Карла Ли в кабинет Оззи, где они вместе ужинали и смотрели по телевизору новости. Карл Ли чувствовал себя знаменитостью, он наслаждался этим почти так же, как его адвокат или сам окружной прокурор. Ему хотелось встретиться с репортерами, рассказать им о своей дочери, о том, что ему не место в тюрьме, однако его адвокат строго запретил ему это.

После того как ближе к вечеру воскресенья Гвен и Лестер, приходившие на свидание с ним, ушли домой, Оззи, Мосс и Карл Ли выбрались через заднюю дверь из здания тюрьмы и направились в больницу. Идея принадлежала Карлу Ли, и шериф не усмотрел в ней ничего дурного. Все трое вошли в отдельную палату, которую занимал Луни. Карл Ли бросил взгляд на его одеяло, под которым чувствовалась какая-то странная пустота, затем посмотрел Луни прямо в глаза. Они пожали друг другу руки. Голосом, в котором звучали слезы. Карл Ли сказал, что очень сожалеет о происшедшем, что у него не было никакого намерения причинить боль кому-либо, кроме тех двух парней, что если бы только он мог исправить то, что сделал по отношению к Луни... Без малейших колебаний Луни принял его извинения.

Когда они вернулись в тюрьму, в кабинете Оззи сидел Джейк и ждал их. Оззи и Мосс, извинившись, тут же вышли, оставив Карла Ли наедине с его адвокатом.

– Где вы пропадали? – с подозрением спросил Джейк.

– Ходили в больницу проведать Луни.

– Что?!

– Разве что-нибудь не так?

– Я был бы рад, если бы впредь все свои визиты ты сначала согласовывал со мной.

– Неужели плохо, что я повидался с Луни? – Луни будет главным свидетелем обвинения, когда тебя будут пытаться отправить в газовую камеру. Вот и все. Он не на нашей стороне, Карл Ли, и ты можешь говорить с Луни только в присутствии своего адвоката. Это понятно? – Не совсем.

– Поверить не могу, что Оззи решился на такое, – пробормотал Джейк.

– Идея была моя, – признался Карл Ли.

– Ладно, но когда тебе в голову взбредет следующая, дай мне знать, о'кей?

– О'кей.

– Ты давно говорил с Лестером?

– Только сегодня. Он приходил сюда вместе с Гвен. Принесли мне тут кое-что. О банках рассказали.

Джейк решил занять твердую позицию в вопросе гонорара: никоим образом он не мог позволить себе представлять интересы Хейли всего за девятьсот долларов. Это дело займет у него по меньшей мере три месяца, и девять сотен – просто смешная сумма. Работать за такие деньги будет нечестно по отношению к самому себе и своей семье. Карлу Ли придется изыскать где-то средства. У них полно родственников. У Гвен большая семья. Значит, им нужно будет чем-то пожертвовать, возможно, продать несколько автомобилей или землю, но Джейк свои деньги получит сполна. В противном случае Карлу Ли не останется ничего другого, как подыскать иного адвоката.

– Я отдам тебе закладную на свою землю, – предложил Карл Ли.

Джейк начал колебаться.

– Мне не нужна твоя земля, Карл Ли. Мне нужны наличные. Шесть с половиной тысяч долларов.

– Скажи мне, как их найти, и я сделаю это. Ты же законник, вот и найди выход. Я согласен с тобой заранее. Джейк был побежден, и знал об этом.

– Но я не могу сделать эту работу за девятьсот долларов, Карл Ли. Я не могу допустить, чтобы твой процесс сделал меня банкротом. Я юрист. Я должен делать деньги.

– Джейк, я заплачу тебе. Я обещаю. Может, на это потребуется время, но я заплачу. Поверь мне.

«Как же, заплатишь, – подумал Джейк, – а если тебя приговорят к смерти?» Он решил сменить тему:

– Тебе известно, что завтра состоится заседание большого жюри? Будут рассматривать твое дело.

– Значит, я завтра отправлюсь в суд?

– Нет. Это значит, что завтра тебе предъявят обвинение. Зал наверняка будет полон публики и репортеров. Приедет судья Нуз – на открытие майской сессии. Бакли будет суетиться возле телекамер и пускать газетчикам пыль в глаза. Да, завтра большой день. После обеда Нуз начнет рассмотрение дела о вооруженном грабеже. Если завтра твое обвинение будет сформулировано, нам придется в среду или в четверг отправиться в суд на предъявление.

– На что?

– На предъявление. В случае, если рассматривается преступление, за которое полагается смертная казнь, закон требует, чтобы судья зачитал тебе обвинение в открытом суде, перед Богом и людьми. Этому придают большое значение. Мы потребуем признания твоей невиновности, и судья назначит день рассмотрения дела. Мы потребуем освобождения под залог, и он ответит отказом. Когда я упомяну о залоге, Бакли начнет кричать и беситься. Чем больше я думаю о нем, тем сильнее ненавижу. Вот уж настоящий чирей в заднице.

– Почему меня не освободят под залог?

– В подобных случаях судья не обязан выпускать обвиняемого под залог. При желании он может это сделать, но большинство воздерживаются. Даже если Нуз и установит сумму залога, тебе его не выплатить, так что не стоит и думать об этом. До суда ты останешься в тюрьме.

– Я потерял работу, знаешь?

– Когда?

– В пятницу Гвен ездила на фабрику за моим чеком. Там-то ей и сказали. Здорово, да? Человек работает на них одиннадцать лет, затем пропускает пять дней, и его вышвыривают за ворота. Видимо, они уверены, что я уже не вернусь к ним.

– Жаль, Карл Ли, мне действительно очень жаль.

Глава 12

Достопочтенный Омар Нуз не всегда был таким уж достопочтенным. До того как стать председателем выездной сессии суда двадцать второго округа, он был адвокатом средней руки с не очень обширной клиентурой, зато способности к политике у него были поистине пугающие. Проработав пять сроков в законодательном собрании штата Миссисипи, он полностью коррумпировался и в совершенстве овладел искусством политических уверток и манипуляций. Став сенатором, Нуз изрядно преуспел в должности председателя сенатской комиссии по финансам, и только очень немногим жителям округа Ван-Бюрен приходилось задумываться над вопросом, каким образом он и его семья умудряются так широко жить на его официальный оклад в семь тысяч долларов в год.

Как и большинство членов законодательного собрания штата, Нуз слишком уж часто выставлял свою кандидатуру для переизбрания, и закончилось это тем, что летом 1971 года его обошел какой-то совершенно неизвестный соперник. Спустя год, после смерти своего предшественника, судьи Лупуса, Нуз надавил на своих друзей в законодательном собрании, и те убедили губернатора в необходимости назначить Нуза на освободившуюся должность. Таким образом, бывший сенатор Нуз превратился в судью Нуза, председателя выездной сессии. Он был избран на эту должность в 1975-м и переизбирался в 1979-м и 1983-м.

Полный покаянных чувств, внутренне преображенный столь быстрым нисхождением с вершин власти, ставший застенчивым и робким судья Нуз отдал всего себя изучению законов и после довольно-таки неуверенного старта с рвением включился в работу. Получая шестьдесят тысяч в год, он мог позволить себе роскошь быть честным. Теперь, в свои шестьдесят три года, Нуз стал старым мудрым судьей, пользующимся уважением у большинства юристов и у Верховного суда штата, который крайне редко отменял или пересматривал вынесенные им решения. Нуз был невозмутим и очарователен, терпелив и строг. Лицо его украшал длинный, монументальный нос, служивший как бы троном для очков в металлической оправе, – ни на минуту их не снимая, Нуз никогда ими и не пользовался. Этот нос плюс высокая, неуклюжая фигура, плюс густые, торчащие во все стороны волосы, плюс скрипучий голос дали жизнь тайной кличке, шепотом передававшейся юристами друг другу, – Марабу. Марабу Нуз. Достопочтенный Марабу Нуз.

Он проследовал на свое место, и переполненный зал, стоя, выслушал Оззи, монотонно пробормотавшего требуемую законом формулу об официальном открытии в округе Форд майской сессии выездного суда. Вышедший вслед за Оззи местный священник начал долгую и пышную молитву, после которой присутствовавшие наконец уселись. Предполагаемые члены нового состава жюри присяжных заняли свои места в одно половине зала, все остальные: публика, пресса, истцы, ответчики, их семьи и друзья – сели через проход. Нуз требовал, чтобы все юристы округа обязательно присутствовали на открытии сессии, так что члены местной ассоциации адвокатов сидели на своих местах, одетые весьма официально, и вид имели чрезвычайно важный. Бакли вместе со своим ассистентом, мистером Д.Р. Масгроувом, помещались за столом прокурора, с блеском представляя собой государственное обвинение. Джейк сидел на деревянном стуле перед самым барьером. Судебные чиновники и репортеры стояли позади длинного стола с юридической литературой и вместе со всеми внимательно следили затем, как Марабу устраивается в кресле, расправляет мантию, поправляет на переносице очки и, наконец, пронзает аудиторию взором.