М. Роуз - Меморист Страница 32

Меер любила в своем отце все, но больше всего она любила, когда он рассказывает о своей работе.

Джереми выехал со стоянки и влился в плотный поток машин. Пока они медленно ползли вперед, Меер любовалась очередным районом Вены, открывающимся ее взору, слушая, как отец впервые рассказывает ей про шкатулку.

— Я испытал самый настоящий шок. Не сомневаюсь, ты можешь себе представить, что это такое — войти в незнакомый дом, для того чтобы взглянуть на святую реликвию, и вдруг увидеть нечто такое, что имеет огромное значение для нас с тобой. У судьбы не бывает случайностей, — сказал он. — Каждое действие откликается в других жизнях, во времени. Парамнезия и случайные совпадения — это нечто иное, как рука Господа, похлопывающая человека по плечу; бог просит его обратить внимание, показывает, что тот ступает по следам своих собственных предыдущих воплощений.

— Ты никогда не сомневался…

Отец кивнул.

— Почему?

— Вера.

Меер покачала головой; для нее этот ответ был недостаточным.

— А теперь, совсем как Малахай, ты убежден в том, что эта мелодия — моя мелодия — имеет какое-то отношение к той флейте, упомянутой Бетховеном в письме?

Джереми был удивлен.

— Откуда тебе известно содержание письма? — Затем, спохватившись, он покачал головой. — Тебе рассказал Малахай, да? Извини. Передавая ему содержимое письма, я должен был бы попросить его ни о чем тебе не рассказывать. Я хотел сам показать тебе все, когда ты сюда приедешь.

Девушка была удовлетворена этим объяснением.

— Но что именно говорилось в письме?

— То, что в шкатулке хранится ключ, который поможет узнать, где спрятана флейта. — В голосе Джереми прозвучала покорность, словно ему не хотелось говорить на эту тему.

Меер вздрогнула. Образ Бетховена, держащего флейту, был невыносимо отчетливым, и ей на плечи давило бремя необходимости найти этот инструмент. Вот только это было чужое бремя. Ее супруг не потерялся, заболев в горах Индии. Растущая паника и настойчивое стремление его найти — чувства искусственные, сфабрикованные. Но тут Меер увидела нечто осязаемое, что действительно было очень важно.

— Ты полагаешь, тот, кто похитил письмо у вас с доктором Сметтерингом, также похитил шкатулку и теперь ищет флейту?

— Да. В прошлую пятницу в местной газете появилась заметка о том, что в шкатулке с играми было обнаружено письмо Бетховена. Одно это уже достаточное основание для того, чтобы похитить оба этих предмета. Но я считаю, что воры охотятся за флейтой.

— В заметке содержались какие-либо подробности?

— Нет. И я ни о чем не говорил никому, кроме своих коллег из правления Общества памяти и Малахая.

— Но тогда как…

— В мире есть сотни исследователей, изучающих проблемы перевоплощения, музыковедов, археологов, не говоря про членов нашего общества, знающих про «инструменты памяти» и связь Бетховена с предполагаемой «флейтой памяти». — Джереми крепче стиснул рулевое колесо. — Или тот, кто похитил письмо, также украл и шкатулку, или содержимое письма попало к кому-то еще, кто организовал утреннее нападение.

Они остановились на красный свет. Справа возвышалась каменная церковь со шпилями, устремившимися в безоблачное голубое небо. Вдруг на колокольне зазвонили колокола, и их звон отозвался у Меер внутри.

— Почему ты прислал мне каталог и рисунок через Малахая? Почему не позвонил и не предупредил о том, во что ввязался, не предостерег меня?

Отец молчал.

— Ты звонил Малахаю после того, как я от него ушла, чтобы узнать мою реакцию?

— Разумеется, потому что я хотел убедиться в том, что с тобой все в порядке. Я понимал, что это станет потрясением.

— Я не хочу быть твоей подопытной морской свинкой.

— Ты моя дочь. Я думаю только о том, как тебе помочь, как защитить тебя. Того же самого хочет и Малахай.

— И, помогая мне, заодно проверить свои теории.

— Перевоплощение — это не моя теория.

— Однако ведешь ты себя именно так.

— Это часть системы моих верований.

— Часть системы твоих верований, которую ты хочешь доказать через меня.

Так резко Меер еще никогда не говорила с отцом — ни на эту, ни на какую-либо другую тему. Причиной тому стали события последних двух суток.

— Меер, милая моя, ты всегда воспринимала это шиворот-навыворот. До того как ты начала слышать эту музыку, я не был особо религиозным. Да, я искал утерянные иудейские реликвии, но в первую очередь я был антикваром. По большим религиозным праздникам ходил в синагогу, но в основном потому что так принято, из уважения к своему прошлому. Я и не думал изучать Каббалу. Даже не знал, какое большое значение имеет концепция перевоплощения для иудаизма. Все это я узнал только после того, как у тебя начались проблемы.

— Значит, все это ты делал ради меня? — В голосе Меер прозвучал неприкрытый сарказм, о чем она тотчас же пожалела.

— Для того, чтобы понять, как тебе помочь.

— Не сомневаюсь, что ты успокаиваешь себя такими доводами.

— Ты случайно не видела фильм «Вспомнить все» с Арнольдом Шварценеггером?

Меер удивленно посмотрела на отца.

— Нет.

— Герой Шварценеггера не может доверять своим воспоминаниям — не может определить, что в них правда, а что ложь. Когда его спрашивают, что он хочет, он отвечает: «Вспомнить», а на вопрос «зачем» говорит: «Чтобы снова стать самим собой». Только этого я и хочу для тебя. Чтобы ты вспомнила, чтобы снова стала самой собой, во всех своих воплощениях.

Несколько минут они ехали молча, затем Джереми свернул на Пратерштрассе, и Меер обратила внимание на знакомые надписи на иврите на некоторых зданиях. Именно сюда она забрела в субботу вечером.

— Куда мы попали?

— Это старое еврейское гетто. Его восстановили евреи, вернувшиеся в Вену, — сказал Джереми, сворачивая с главной улицы в узкий переулок. Взглянув на дочь, он спросил: — А что?

— Ничего, все в порядке.

Джереми въехал на стоянку. Не дожидаясь отца, Меер вышла из машины, повернула направо и уверенно направилась вперед.

— Ты же не знаешь, куда… — начал было Джереми, торопясь следом за ней.

Он нагнал дочь как раз в тот момент, когда она остановилась перед невзрачным зданием по адресу Энгертштрассе, 122.

— Откуда тебе известно, что мы шли именно сюда?

ГЛАВА 34

Живи, чтобы у тебя возникло желание жить снова, — это твой долг — ибо в любом случае ты будешь жить снова!

Понедельник, 28 апреля, 13.25

— Именно здесь собираются члены Общества памяти с тех самых пор, как оно было основано в конце 1809 года, — сказал Джереми.

Зазвонил домофон, и он открыл массивную входную дверь, приглашая Меер войти. Но та не тронулась с места. Охваченная дрожью, чувствуя во рту металлический привкус, она увидела, как соседние здания начинают становиться прозрачными.

— Что с тобой?

— Ничего, все хорошо. — Меер постаралась говорить как можно более спокойным голосом, при этом отчаянно сражаясь с надвигающимися кошмарами.

— В чем дело?

Собрав все силы, девушка перешагнула через порог и оказалась в прихожей. У нее за спиной закрылась дверь, и громкий щелчок наполнил тесное помещение гулкими отголосками. Ноги Меер налились свинцовой тяжестью, и каждый шаг давался ей с трудом, но она прошла следом за отцом по полу, выложенному белыми и черными мраморными плитами, через дверь под средним сводом в главный зал общества.

Вчера вечером, стоя на улице, она отчетливо представила себе все это: затейливый потолок с крошечными зеркалами, которые, казалось, подмигивали, пышную отделку, каменные изваяния Будды.

Несмотря на то что всю свою жизнь она старалась вспомнить, несмотря на то что ее десятки раз гипнотизировали и обучали различным техникам медитации, Меер не могла понять, как она могла проникнуть сквозь годы внутрь этого здания, в давно ушедшее время.

Ей навстречу вышел, слегка прихрамывая, импозантный мужчина с серебристой головой. Отец представил его как Фремонта Брехта.

— Примите мои сочувствия по поводу того, что с самого приезда в Вену вас преследуют сплошные неприятности, — произнес Фремонт поставленным голосом с едва заметным акцентом.

Несмотря на солидное брюшко, он держался с достоинством. Брехт указал на удобные кожаные кресла, и они сели.

— У вас было время изучить шкатулку с играми до того, как она была похищена? — перешел прямо к делу Фремонт.

— Всего несколько минут.

— В ее внешнем виде вам ничего не показалось необычным?

— Что вы хотите сказать?

— Увидев шкатулку, вы ничего не почувствовали?

Скольким людям отец уже успел рассказать про ее тесную связь со шкатулкой? Кому еще помимо Себастьяна и Фремонта? Интересно, они что, сидели все вместе и строили догадки, откроет ли шкатулка ей воспоминания из прошлой жизни? Меер посмотрела на отца, но тот или не увидел в ее взгляде осуждения, или просто не захотел увидеть.