Тара Янцзен - Безумно холодный Страница 32

После убийства Джонатана полиция конфисковала платье, и оно появилось на суде над Хокинсом в том порезанном виде, в котором исчезло. Она не помнила, чтобы нож двигался так быстро, особенно после того, как он порезал ей руку немного выше локтя.

Никто из парней не признался, что унес куски ее платья, как и тиару. Но никто из них не признался и в нападении на нее. Просто немного веселья вышло из под контроля, сказали они. А охота за ней в переулке? Они должны были понимать, что не могут позволить ей бегать в одиночестве по «нижнему центру» ночью. Это было небезопасно, да и не доказали ли это они сами? Какой-то убогий парень на быстрой машине буквально ворвался в переулок и вырвал ее у них, практически похитив.

Они сказали, что так волновались за нее, особенно Джонатан — а Джонатан оказался мертв, убит тем же грязным уличным парнишкой, который украл его девушку.

При этих воспоминаниях на ум ей пришло очень невежливое слово. Кучка лжецов. Она помнила, что чувствовала. Она знала, что в опасности, в большой опасности, и если бы Хокинс не спас ее…

Она посмотрела на наполовину очищенный апельсин в своих руках, коротко вздохнула и бросила его обратно в бардачок.

— Ты на неправильном пути. — Она так долго думала об этом, она ломала голову над этим с тех пор, как они выехали от Тима. — Это не имеет никакого отношения ни к моему платью, ни к моей тиаре, ни к тем фотографиям, ни к тому, что Бобби Хьюс хотел стать королевой выпускного бала.

Она подняла глаза и на секунду поймала его взгляд.

— Как так? — Он переключил скорость перед очередным красным светом и остановил машину.

— Я легкая мишень, — начала она. — Если бы кто-то захотел шантажировать меня, он мог начать много лет назад, а если кто-то хотел напугать меня, ему не пришлось бы убивать для этого, но…

— Но? — подтолкнул он, когда она замолчала.

Пожав плечами, она подняла глаза.

— Но ты не такая легкая мишень. Если кто-то решит отправится за тобой, ему придется попотеть, а если кто-то решит напугать тебя, то ему, вероятно, придется пойти на что-то покруче убийства Теда Геррети. Так может, нам лучше стоит поберечь твою спину вместо того, чтобы волноваться о моем старом выпускном платье?

Сначала он ничего не ответил, просто долго смотрел на нее, потом отвел взгляд.

— Даже если ты и права, нам все равно нужно переговорить с этими ребятами.

Она была права, и он знал об этом, хотел он признаваться или нет.

— Полагаю, да, — неохотно согласилась она. Ей не хотелось разговаривать с остальными «мальчиками с выпускного бала». Тим был ее другом. Они поддерживали связь — нерегулярно, но время от времени общались. С ним было легко разговаривать, было здорово наконец познакомиться с «племенем диких индейцев» — так он называл своих детей. Джонатан тоже был другом: дорогим, милым, бьющим через край и залюбленным Джонатаном. Той ночью он не хотел причинить ей вреда. Но остальные парни — у них был злой умысел. Все случилось так быстро, что она никак не могла понять, откуда конкретно пришла беда.

От одной мысли об этом головная боль усилилась. Она потянулась за упаковкой с крекерами, которую поставила на торпеду. Может, если она заморит червячка, ей станет лучше.

Светофор переключился, и он снова перевел машину на первую скорость.

— Ты любила то платье, — сказал он после нескольких минут молчания.

Да, молча согласилась она. Она действительно любила то платье.

ГЛАВА 14

К тому времени, как они добрались до «Раскрашенного пони», она вся была покрыта крошками от крекеров, а план «осторожности» Хокинса начал включать в себя «осторожно очистить ее», «осторожно отвезти ее домой», где бы он мог «осторожно поцеловать ее» и «осторожно снять с ее одежду».

Он терял голову, и это было просто смехотворно, это совершенно не улучшало его настроения, которое и без того было несколько напряженным с самого утра.

Он остановился перед «Пони» и взглянул на нее. Пока они сидели у Тима Макгоуэна, ее лицо еще сохраняло зеленоватый оттенок, но поездка в город, крекеры, витамины, которые она приняла, полбутылки минеральной воды и съеденный ею апельсин, который она наконец съела, сделали свое дело. Она, конечно, не приняла обычно бойкий вид, но уже приближалась к норме.

— Это место отвратительное, — сказала она, разглядывая окна стри-клуба и откусывая кусочек от очередного крекера. Как и все остальные клубы на Колфакс Авеню, «Пони» выглядел еще хуже при дневном свете. Ночью его уродство маскировалось мерцающими огнями — прямо как сами стриптизерши.

Откусив еще кусочек, она повернулась на сиденье, и он увидел, как миниатюрная лавина крошек покатилась по ее платью на сиденье и пол. Роксанна была полностью засорена этими крошками, но он старался не принимать это близко к сердцу. В отличие от Кида, использовавшего свою машину в качестве мусорного контейнера и дополнительного холодильника, он держал Роксанну в чистоте, в наичистейшей чистоте, выплачивая Скитер по сотне баксов в месяц за уборку Челленджера.

К тому времени, как он закончит катать Неудачу «Убийцу» по округе, чистка будет стоить ему все двести баксов. Около коробки передач валялась апельсиновая кожура и один из пакетиков с травяными добавками — подарок Скитер на прошлое Рождество, а ромашковый чай, который он пытался влить в Кэт нынче утром, рассыпался по всему салону.

Один взгляд на листья, веточки и семена в пакете — и он решил, что лучше его не открывать. Впрочем, Неудача придерживалась другого мнения. Она посмотрела на пакетик, прочитала перечень ингредиентов и вытрясла половину в бутылку минералки. Вторая половина не слишком красиво распределилась по приборной доске, и каждый раз, когда он делал поворот, еще немного чая падало на пол.

Она была поразительной неряхой, но он помнил об этом со времен лета, проведенного в Браун Пэлэс. Даже крохотная надежда на то, что она переросла свой неопрятный образ жизни, сгорела в пламени ада в тот момент, когда он вошел в ванную, откуда она делала свои телефонные звонки.

Армагеддон. Рагнарек. Судный день. Его ванная комната могла бы стать соперником любому из этих событий. Странно, но в ванной его это особо не беспокоило. Воспоминания были слишком сладкими.

Но вот машина — другое дело. Его машины нравились ему чистыми, все его машины, а Роксанна — в особенности. Она была классическим мускулкаром, подогнанным точно под него, единственным из рода, учитывая всю ту работу, что они со Скитер над ней проделали — а Неудача превратила ее в мусорный бочок.

Небольшая цена за сотрудничество, успокаивал он себя, но словно нож воткнулся в его сердце, когда она, закинув последний кусочек крекера себе в рот, завершила прием пищи, отряхнувшись в машине… в машине!

Он изо всех сил сдерживался, чтобы не схватить ее за руку и не сказать: «Давай выберемся наружу, детка, и почистим тебя на стоянке».

Но он точно знал, что если прикоснется к ней, то крекерные крошки будут последним, что придет ему на ум.

— Окей, — сказала она, по-прежнему, отряхиваясь, отряхиваясь, отряхиваясь. — Если нам нужно сделать это, давай покончим с этим побыстрее.

Отличная идея, подумал он, но с места не сдвинулся. Он мог лишь сидеть на месте в потрясенном изумлении, наблюдая за крошками, летающими по салону и садящимися на его футболку, джинсы, колени — а она об этом даже понятия не имела. Сидела на своем сиденье, очищая себя перед новым выходом и разрушая его в процессе. Еще минута, и он превратится в en croute.

Когда она наконец закончила и потянулась к дверной ручке, он вылез из машины и отряхнулся… на парковке. Господи, что ж в этом сложного-то?

Обогнув Роксанну, первым же делом, он, естественно, заметил крошки на попке Кэт. В свою защиту, он мог сказать, что случилось это не потому, что он сразу же посмотрел на ее задницу. Крошки просто бросались в глаза, потому что повисли на красном платье.

— У тебя крошки на попе, — сказал он.

Она тут же остановилась и пока отряхивалась, проделала тот самый поворот с выставленным в сторону бедром, который продемонстрировала у дока Блейка, пытаясь увидеть себя сзади. Она неплохо справилась со своей задачей, упустив только пару крошек.

Чтобы не раздувать из мухи слона, он шагнул вперед, чтобы закончить за нее — только рыцарство и благие намерения. Но пока он отряхивал ее попку, она подняла руки и провела ими по его волосам, и вдруг… вот они, стоят так близко друг к другу, она наполовину повернута к нему.

— У тебя… хмм… у тебя крошки…

В волосах, точно. Он должен был догадаться, но в защиту силы своего предвидения, теперь ему было абсолютно наплевать на крошки. Они могли стоять в стофунтовом мешке крошек, а ему было бы все равно, потому что он чувствовал запах ее помады — жвачка.