Дэвид Марк - Сумерки зимы Страница 34

Тело отяжелело от сонного тепла. Ноги словно гири. Пальцами не шевельнуть. Макэвой сползал в сон. Он взял конверт, вытряхнул содержимое, чтобы еще раз проглядеть. Какой-то листок со стола спорхнул на пол, и он потянулся, чтобы подобрать. Картинка, которую Фин нарисовал перед сном, – человечек без руки и без ноги.

Рассматривая рисунок, Макэвой вяло улыбнулся. Стоило ли обсуждать вчерашние события при сыне? Не травмируют ли его все эти разговоры о смерти, о насилии, об одноруких пьяницах и одноногих писаках?

Взгляд Макэвоя снова уцепился за рисунок. К чему вообще было упоминать того безрукого? И ведь именно о нем он рассказал в первую очередь.

– Ты сказать – Чандлер?

Вопрос мужчины прозвучал с явственным восточноевропейским акцентом. Человек возник перед Макэвоем мрачным призраком, когда тот вышел на улицу из боковой двери паба. Макэвой прятал мобильник в карман, он только что наговорил сообщение для Чандлера, попросил не отлучаться из клиники до полудня следующего дня. Он и не знал, что его кто-то слышал.

– Да, я сказал «Чандлер», – ответил Макэвой, стараясь не выдать удивления. Не меньше усилий потребовалось ему, чтобы перестать пялиться на пустой рукав рубашки, пришпиленный к груди мужчины. – Расс Чандлер.

– Зачем хотеть Чандлер? Он не знать Энжи.

– Сегодня мисс Мартиндейл подверглась жестокому нападению…

Мужчина взмахнул здоровой рукой. Он был высокий. Худой, но крепкий, в глазах на круглом лице напряжение. И хотя одет был только в белую рубашку и линялые джинсы, холода будто не замечал. Макэвой узнал одного из завсегдатаев соседнего бара – он был среди тех, кто напал на него в пабе. Истерзанный, замерзший и до смерти уставший Макэвой зло смотрел на однорукого.

– Так я герой. Я остановить плохой парень, да?

– Ты не остановить плохой парень, нет. Ты остановить полицейский, который гоняться за плохим парнем.

– Брехня!

– Не брехня.

Они смотрели друг на друга в упор – двое высоких мужчин, глаза в глаза, на ледяном ветру.

– Ошибаться. Не Чандлер. Неважно.

Однорукий повернулся, чтобы уйти. Макэвой инстинктивно дернулся остановить его, но ухватился за воздух. Голос за спиной заставил его обернуться: молодой патрульный уже открыл для него дверцу машины. Пора домой, к Ройзин и Фину. Когда Макэвой снова повернулся, русский уже растворился в толпе, собравшейся за желтой лентой, среди сигаретного марева, пивных банок, пакетов с чипсами и мокрых курток.

Кто-нибудь возьмет у него показания. Кто-нибудь другой…

Макэвой положил рисунок сына на рапорт, еще раз рассмотрел человечка. Обрубок там, где должна быть нога.

Чандлер. О чем вообще говорил этот русский? Имело ли это значение? Был ли хоть в чем-то из вчерашних событий какой-то смысл?

Голова Макэвоя начала клониться вперед, вязкая патока сна вплотную подобралась к сознанию. Он доковылял до кровати, стащил с себя майку и шорты, разрешив уже себе думать о теплой коже Ройзин; лег рядом с женой, накрыл массивной ладонью идеальную сферу ее живота и представил, как ребенок тянется оттуда, чтобы коснуться пальчиками его ладони, – точно по другую сторону тюремного стекла.

Тихо замычал мобильник.

Чертыхнувшись, Макэвой скатился с кровати и зашарил по карманам пиджака, брошенного под дверцей платяного шкафа. Нашел телефон, сощурился на дисплей. Оказаывается, еще и часа ночи нет.

Открыл сообщение.

Отправлено с незнакомого номера.

Колин Рэй арестовал Чандлера. Думаю, тебе стоит об этом знать. Том Спинк.

Сердце ухнуло в какою-то дыру, на языке возник горький вкус желчи.

Сон точно рукой смахнуло.

Часть третья

Глава 1

Снег. Миллионы крупных, белых, идеальной формы снежинок кувыркались в небе всех оттенков черного, ложились на обочины, мостовые и тротуары, крыши домов, козырьки и навесы, добавляя промозглому городу несколько дюймов роста.

Макэвой смотрел, но не видел. Лобовое стекло затуманилось от дыхания, которое вырывалось из легких низким злым свистом. Два огромных спинных плавника вырезаны в налипшем снеге «дворниками», которые он включил, сам того не заметив. Холода он не чувствовал. Поскрипывая зубами, щурился и на опасной скорости гнал минивэн по скользкой дороге.

Колин Рэй. Чертов Колин Рэй!

Челюсти стиснуты столь сильно, что начало ломить в висках, ребра отзывались ноющей болью. Постепенно вернулись ощущения, прояснилась картина ненастья.

– Долбаный дурак, – повторил он вслух, должно быть, уже в сотый раз. – Ну зачем ты уехал домой? Зачем?

Когда гнев уляжется, он найдет время заняться самоедством: признать, что испугался, будто у него отберут заслуженный момент славы. Забудут о нем, совершая арест по делу, в которое он нырнул с головой. Что ж, он найдет как выказать отвращение к себе, пообещает никогда больше не позволять гордыне испортить чистую радость от ареста убийцы. Но сейчас обида саднила. Пусть он не ведет следствие, но ощущение такое, будто это его дело. Ведь это он собрал вместе обрывки мозаики. И это он дважды заглядывал в голубые глаза преступника.

Хуже всего было то, что ему чудилось, будто он где-то промахнулся. Что-то пропустил. Ведь Рэй не мог получить ордер на арест, ничего не имея на руках. Одних подозрений мало.

Господи! Что, если это действительно Расс Чандлер?

Осторожно, оберегая постанывающие ребра, Макэвой свернул на служебную парковку при участке на Куинс-Гарденс. Затормозил в зоне, предназначенной для визитов высшего начальства, и с удовольствием решил, что наплевать на проблемы, которые могут из-за этого возникнуть. Распахнул дверцу, и ветер со снегом приняли его в студеные объятия.

– Макэвой! Сержант! Сюда.

Сражаясь с дверцей, ежась из-за снега, летящего за шиворот мятой спортивной рубашки, Макэвой всмотрелся через парковку туда, где слабо мерцала лампа над крыльцом служебного входа.

Двигаясь на голос, он прокладывал в свежем снегу цепочку глубоких, идеальных отпечатков ботинок. Снега нанесло уже по лодыжку.

– Так и знал, что приедешь. – Макэвой наконец разглядел Тома Спинка, стоявшего на крыльце с кружкой в руке. Как и вчера, на нем были темные брюки, вязаный джемпер и рубаха без воротника.

– Получил ваше сообщение, – зачем-то объяснил Макэвой, поднимаясь по ступеням.

Испустив тяжелый вздох, Спинк протянул ему кружку:

– Глотнешь?

Макэвою было все равно, что там в кружке. Он влил в себя жидкость, одновременно и огненную, и ледяную.

– Кальвадос, – сказал Спинк, принимая пустую посудину. – Они в третьей комнате для допросов. Поговорим по дороге.

Они шагнули через порог в уже знакомые Макэвою тропики. Реагируя на их движения, под потолком вспыхнула энергосберегающая лампочка, и коридор омылся зловеще-зеленым светом. В этот неурочный час участок был пуст. Штатские служащие давно похрапывают в своих постелях, и лишь несколько полицейских в форме присматривают за камерами предварительного заключения. Патрульные машины и автоинспекторы рассеяны по городу и наверняка забились сейчас в теплое местечко да наслаждаются купленными на автозаправке сэндвичами и чаем из термоса.

Макэвой уже собирался спросить, что же, черт подери, могло измениться за несколько часов, пролетевших после совещания в пабе, но Спинк не дал такого шанса. Он заговорил, тихо и быстро, шагая мимо запертых дверей и досок, пестрящих плакатами о поддержании порядка, расписаниями дежурств, списками личного состава и прочими объявлениями. Макэвой ни разу в жизни не видел, чтобы хоть кто-то остановился прочесть эту писанину.

– Фарао здесь нет, – шептал Спинк. – Впрочем, она уже знает. Плюется зубами и пулями.

– Приедет?

– Если бы. У нее больной муж. Прикован к инвалидному креслу если ты не в курсе. Обычно он в порядке, но не сегодня. Сейчас Фарао пытается найти кого-то, кто присмотрит за ним и детьми, но по такой погоде я сомневаюсь, что мы скоро ее увидим.

– Значит, это не ее распоряжение?

– Шутишь? Господи, да она рвет и мечет.

– Фарао не отправляла Рэя в клинику?

– Еще чего. Это наглец метнулся туда, стоило ей отвернуться. Но проблема в том, что арест Чандлера выглядит вполне разумным. Для начальства, по крайней мере.

– Что? – От неожиданности Макэвой остановился, но тут же бросился нагонять Спинка.

– Знай, сынок, я тут не при делах. – Спинк на миг притормозил, добравшись до разветвления коридора, затем уверенно свернул. – Триш отлично справляется, но у нее и врагов хватает. Ей и работа-то досталась случайно. На каждую женщину или темнокожего, которых двигают по системе ради того, чтобы все мы казались терпимыми и передовыми, приходится два десятка ребят старой закваски, пробившихся в суперинтенданты. Если Колин Рэй ухитрился схватить кого-то, на кого и впрямь можно повесить серию убийств, его не станут щелкать по носу. Даже если он полез через голову Триш.