Саския Норт - Побег из Амстердама Страница 34

«Мария, пожалуйста, вернись. На улице так холодно… (На заднем плане что-то бубнил Виктор.) Обо всем надо поговорить».

Еще одно.

«Мария, я надеюсь, ты меня слышишь. Пожалуйста, не делай глупостей. Подумай о детях. Пожалуйста, вернись».

Потом голос Виктора. «Мария, где бы ты ни была, мы хотим тебе только помочь. Если тебе страшно, если ты потерялась, что бы ни случилось, позвони нам или в кризисный центр 0800-050…»

Я нажала на отбой и стала искать визитку Гарри Меннинги.

Четыре раза я набирала замерзшими скрюченными пальцами неправильный номер. Мне было так холодно в мокрой одежде, что зубы стали выколачивать дробь. Я потрясла руками и ногами, чтобы хоть немного согреться, но это не помогло. Если Гарри не возьмет трубку, мне снова придется идти.

Он ответил. Видимо, он был в кафе, потому что проорал мне, чтобы я подождала минутку. Я услышала, как он выходит на улицу, пробиваясь между людьми, которые смеялись и разговаривали. Потом звуки веселья стихли, и я смогла разобрать его голос.

— Я слушаю.

Я так замерзла, что говорить получалось с трудом.

— Это кто?

— Привет, это Мария.

— А, Мария! Мы же договорились на завтрашний вечер?

Главное, постараться сейчас не расплакаться.

— Помоги мне. У меня проблемы, я где-то в лесу…

— В лесу? Что случилось? Что ты там делаешь? На улице минус десять!

— Долгая история, я все тебе расскажу при встрече. Я правда не знаю, где я. Ты не мог бы меня забрать?

— Как я это сделаю, если ты сама не знаешь, где ты?

— По-моему, я где-то между Бергеном и Бергеноман-Зее.

— Там нет велосипедной дорожки?

— Нет. По крайней мере я не вижу. Видно только дюны вдалеке.

— Ладно, спокойно. Дай подумать. Подожди-ка. Ты не видишь в дюнах башню?

Я присмотрелась, но ничего не разглядела.

— Обернись. Ты не под холмом? Или, может, на холме?

Я огляделась. Позади был лес, он и правда немного уходил наверх.

Я поняла. Вдруг меня осенило, где я. Здесь, на холме, был санаторий «Био». Велосипедная дорожка и тропинка к морю должны быть где-то поблизости. Где-то слева.

— Я знаю. Я стою под дюной, на которой санаторий «Био».

— Хорошо. Слушай меня. Я сейчас поеду туда, а ты выходи к дороге. Я встану там и не буду гасить фары. Ты меня увидишь, а если нет, то позвонишь.

— Я точно должна знать, что это ты. Я в опасности.

— Позвони, когда меня увидишь. Я моргну тебе фарами.

— Ладно. Но если увидишь другую машину, проезжай мимо! И позвони мне тогда!

— Договорились. Буду через десять минут.

В машине у Гарри я продолжала стучать зубами, несмотря на пыльное тепло автомобильной печки. Увидев мое окровавленное бедро, он тихо выругался и протянул мне коробку бумажных платков. Я промокнула бедро и увидела огромную рваную рану, которую по-хорошему надо было бы зашить.

— По-моему, с этим надо в травмпункт, — сказал Гарри, заводя машину и сильно газуя. Из колонок загремел «Симпли Ред».

— Не надо. Нельзя.

Я изо всех сил старалась сидеть, перевалившись на правую ногу, чтобы не испачкать кожаное сиденье.

— Почему? Что с тобой случилось?

Я смогла только покачать головой.

По дороге я смотрела на огоньки и заснеженный ландшафт. Мои дети спали. Я пообещала завтра пойти с ними веселиться. Они проснутся часов в семь и побегут к моей кровати. Будут искать меня и звать, пока Анс не скажет, что меня нет. Они забросают ее вопросами. Куда я уехала? Зачем? Когда вернусь? А ведь мама обещала…

Если кто-то и сможет дать им правильные ответы, то это Анс. С детьми она была просто замечательной. От этой мысли мне одновременно стало спокойно и больно.

Глава 36

Гарри показал мне на диван и сказал «Садись», но я не осмелилась. Я была вся в песке, морской воде и крови, и было просто невозможно сесть на ослепительно белый хлопок обивки дивана. Я дрожала, засунув руки под мышки.

— Можно мне принять душ? — спросила я, и он как-то неловко засмеялся.

— Конечно. Какой же я дурак! Ты, должно быть, совсем замерзла. Вот, ванная здесь.

Он отодвинул деревянную панель и пропустил меня вперед. Я оказалась в маленьком бетонном пространстве, таком же мрачном, как и его гостиная. Он открыл шкаф за большим зеркалом и показал мне полотенца и свой банный халат. Чтобы я надела его после душа, если захочу. А он пока поищет для меня сухую чистую одежду.

Тело пощипывало от теплой воды. Я промывала волосы от песка и скребла руки и ноги. Они все были покрыты царапинами от чертополоха и кустов. То место на бедре, которое я распорола гвоздем, все еще кровоточило, левая лодыжка распухла и посинела. Я повела плечами и почувствовала, что мышцы перенапряжены. Завтра у меня будет страшно болеть все тело.

Я выключила душ и взяла пушистое, пахнущее мускусом серое полотенце. Гарри продумал каждую мелочь в своем доме. Все подходило друг к другу по цвету. В поисках зубной щетки я открыла шкафчик над умывальником, там в сером стаканчике стояли зубная щетка и зубная паста из фирменного магазина. Даже его дезодорант и коробочка с обезболивающими были серого цвета. Я знала только одного мужчину, который придавал такое значение своей внешности и жизненному стилю, — это Стив. Другие мужчины, которых я встречала, совершенно не обращали на это внимания. Спали на матрасе на полу, рядом со стереосистемой, до тех пор пока не заводили себе подружку, которая объясняла им, что существуют кровати. Но это было другое дело. То были музыканты. Гарри был маклер. Человек мелочей.

Он постучал в дверь и протянул мне, старательно отвернувшись, чтобы не смущать, майку с длинными рукавами, спортивные брюки и носки «Найк». Я залепила рану на ноге стерильным бинтом, который нашла в аптечке, и влезла в его спортивный костюм. И только после этого осмелилась сесть на белый диван.

В комнате пахло свежим эспрессо. Гарри вошел в комнату с двумя чашечками кофе и протянул мне одну.

— Ну вот. Теперь ты выглядишь намного лучше. Хочешь что-нибудь выпить с кофе? У меня есть виски, коньяк, арманьяк, самбука, «Тиа Мария», амаретто…

— Арманьяк, пожалуйста.

Он взял два больших коньячных бокала из шкафчика рядом с диваном и налил две большие порции арманьяка. Я взяла бокал, поднесла его к носу и как можно глубже вдохнула аромат изысканного напитка. Именно это мне и было нужно.

Если бы у меня не бывало такого ужасного похмелья, я пила бы такие вещи каждый день.

Я отпила глоток и почувствовала удовольствие от того, как напиток приятно обжег мой язык, горло и пищевод. Гарри зажег две сигареты и протянул одну мне.

— Теперь-то ты можешь рассказать мне, что произошло?

Он сел напротив. Я все-таки колебалась. Мне не хотелось, чтобы он тоже начал сомневаться в моем рассудке. Но когда я начала рассказывать, то уже не могла остановиться. Мне хотелось доверять ему, хотя у меня и не было никаких причин для этого. Я хотела, чтобы он вытащил меня из этого кошмара.

Пока я рассказывала, он подливал мне арманьяк, зажигал сигареты, намазывал рассыпчатый крестьянский сыр на мягкий белый хлеб с хрустящей корочкой, менял диски. Время от времени задавал вопросы. Кивал и складывал руки у рта. Когда я выговорилась, он закинул голову и вздохнул.

— Боже мой, — пробормотал он, и в какой-то момент я испугалась, что он возьмет телефон и позвонит в кризисный центр.

— Я знаю, что это очень странный рассказ. Я и сама верю в это с трудом. Бывали моменты, когда я думала, что схожу с ума. Но письма с угрозами я действительно получала. И мой бывший их тоже видел.

Гарри посмотрел на меня так, как будто по моим глазам мог прочесть, правду ли я говорю.

— Видишь ли, если тебе никто не верит, в конце концов начинаешь сомневаться в себе сама. Это очень странно действует. Им не надо доказывать, что я не в себе, это я должна доказывать, что это не так. Но как такое докажешь? А ведь в это время я нахожусь в опасности. И мои дети. Я беспомощна…

Он встал и задумчиво заходил по комнате, глядя себе под ноги. Я отпила еще глоток. Гарри молчал, и я уже стала нервничать от его отсутствующего взгляда и гуденья Майлса Девиса. Я поняла, что весь день почти ничего не ела и сейчас становлюсь парализованной, как кролик перед удавом. Я попросила у него стакан воды. Он пошел в кухню и вернулся с большим стаканом воды с гремящими в нем кубиками льда. Я выпила все одним глотком.

— Знаешь, — начал Гарри, — я тебе верю. Не знаю почему, мы ведь едва знакомы. Просто у меня такое чувство. Я только не могу поверить, что Мартин может зайти так далеко. Мне кажется, это ужасно.

Он сел рядом со мной и стал качать ногой в такт музыке. Я взяла кубики льда из стакана и приложила их к лодыжке, которая стала за это время темно-лиловой.

— Выглядит неважно. Можно? — Он очень нежно взял мою ногу. Положил ее себе на колени и осторожно снял носок. Попросил меня подвигать пальцами. Это получилось, хотя и было больно. Он обхватил кистями рук мою щиколотку и осторожно покрутил ее — сначала влево, потом вправо. Я застонала от боли.