Уоррен Мерфи - Вторжение по сценарию Страница 34

Подумай, сколько всего парашютов? Пятьсот. А сколько из них могут оказаться бракованными? Один, максимум, два. Так что, шансов нарваться на испорченный у тебе чертовски мало.

– Как скажешь, – ответил Римо. Он все еще беспокоился – кто же мог знать, что съемки фильма будут проходить по частям в разных концах этой пустыни? Как ему теперь приглядывать за Бронзини, если придется все время торчать вдали от него? Не то, чтобы Римо особенно за него беспокоился Бронзини явно был просто самодовольным ничтожеством, но, все-таки, задание есть задание.

Римо брал парашют последним. Отстегнув пряжку на сумке, он потянул за стропы – на ощупь они казались надежными.

Когда три группы десантников выстроились около гудевших моторами транспортных самолетов, полковник Дэвис взглянул на первого помощника режиссера Хонду, смотревшего в видоискатель камеры. Подняв голову, тот кивнул, и Санни Джо, чтобы не попасть случайно в кадр, пригнулся, и нырнул в один из самолетов. – Мотор! – крикнул Хонда.

– Начали! – откликнулся один из операторов. Повернувшись к своим людям, Дэвис сквозь нараставший рев двигателей что-то скомандовал, и десантники принялись взбираться по наклонной поверхности грузового люка. Как только последний взбежал на борт, люк, словно пасть огромного механического чудовища, начал закрываться.

Римо смотрел, как поднимающийся люк постепенно закрывает (заслоняет) от него дневной свет. Когда пилот отпустил тормоз, самолет вздрогнул всем корпусом, и он почувствовал себя, как Иона во череве кита. В грузовом отсеке стоял нестерпимый грохот, стихший, когда самолет, разбежавшись, поднялся в воздух.

Появившийся откуда-то из глубины Санни Джо Роум присел рядом с Римо.

– Ты идешь последним! – перекрикивая шум двигателя, сообщил он.

– Это что, почетное право?

– Нет, просто из всех десантников ты единственный гражданский. Если что-то пойдет не так, остальные поймают тебя в воздухе, – прокричал Роум, похлопав Римо по спине. Его подопечного эта перспектива не слишком обрадовала, что он и высказал вслух.

– Что тебя все время гложет? – поинтересовался Санни Джо.

– Неважно. Скажем, я не ожидал такого поворота событий.

Лететь пришлось недолго. Когда пилот сообщил, что они вошли в зону прыжка, Билл Роум пробрался в кабину и выглянул в иллюминатор.

Внизу, на расстилавшейся под ними песчаной равнине, поднимался столб багрового дыма, отчетливо выделяясь на фоне желтых дюн. Чуть дальше Роум разглядел зеленую с белым палатку, в которой размещались операторы, снимавшие полет с земли, и пару бронетранспортеров. – Постарайтесь засечь съемочный вертолет, – обратился он к пилоту.

– Готово. – Летчик показал ему на висевшую справа перед ними красно-белую точку.

– О'кей, – кивнул Роум. – Сообщите остальным пилотам, чтобы по моей команде они открывали люки.

– Роджер, – проговорил летчик в микрофон, и через секунду протянул его Роуму. – Они на связи.

Санни Джо следил, как внизу проплывает холмистая поверхность Юмской пустыни.

– Говорит начальник прыжка, – сказал он в микрофон. – Приготовиться!

В то же мгновение, сидевшие в грузовом отсеке десантники вскочили на ноги, и построились друг за другом перед люком.

– Зацепились! – скомандовал Роум.

Парашютисты защелкнули карабины страховочных тросов на протянутом вдоль всего грузового отсека нейлоновом канате.

– Люки!

Под долетевшее сзади жужжание гидравлического привода, Билл Роум увидел, что люки летевших впереди «Геркулесов» начали раскрываться. Выждав секунду, он крикнул «Прыгаем!» и бросился обратно в грузовой отсек.

– Начали, – крикнул он Римо сквозь свист ворвавшегося внутрь воздуха. Счастливого приземления!

Десантники посыпались наружу один за другим, держась руками за нагрудные ремни парашютных сумок. Как только они оказывались в воздухе, ветер сносил их в сторону, и страховочные концы под их тяжестью натягивались. Десантники действовали так быстро, что успели выпрыгнуть все до единого еще до того, как первые парашюты должны были раскрыться.

Первым с головного самолета прыгнул полковник Фредерик Дэвис. За десять с лишним лет мирного времени, проведенных на службе Родине, он никогда еще не был так горд собой, как сейчас, когда вел своих солдат по дороге к мировой кинематографической славе.

Он еще не знал, что парашют, висевший у него за спиной, не раскрылся.

Повернув голову, полковник увидел, как руки летевших над ним десантников судорожно задергались, словно лапки у перевернутых на спину жуков. Внезапно он понял, что парашюты у них не раскрылись, и, еще через секунду, что с ним происходит то же самое.

– Проклятая японская дешевка! – выругался полковник Дэвис и рванул за кольцо запасного парашюта. – О Господи!

Кольцо осталось у него в руках. Отшвырнув бесполезную железку, полковник обеими руками дернул за петлю, на которой оно было закреплено.

Вместе с тесьмой, петля оторвалась, словно была сделана из марли, повиснув на одном тоненьком обрывке. Полковник Дэвис крепко ухватился за этот обрывок – единственное, что отделяло его от очень, очень жесткой посадки при приземлении.

Этот маленький клочок ткани настолько поглотил внимание полковника, что время, казалось, застыло. Тоненькая нейлоновая полоска заслонила для него весь остальной мир. Он тянул за нее, пока петля не стала держаться всего на трех ниточках. Потом, хотя это было уже бесполезно, он дернул и за них.

Однако в реальности время никогда не стоит на месте, особенно когда ты со все нарастающей скоростью падаешь вниз. Полковник Фредерик Дэвис ударился о землю с такой силой, что снова подскочил вверх на несколько метров. Он был лишь первым из многих.

Римо Уильямс выпрыгнул из самолета позже остальных всего лишь на какую-то секунду. Он почувствовал, как страховочный конец, натянувшись, высвободился. Хотя это произошло легче, чем он ожидал, Римо был спокоен.

Беспокоиться он начал позже, когда понял, что, хотя в воздухе вместе с ним находилось не менее пятисот парашютистов, растянувшихся над песчаной поверхностью пустыни почти на два километра, ни одного белого купола видно не было. Даже его собственного.

Римо потянулся к кольцу, но оно выскользнуло из петли. Тогда, вцепившись пальцами в складки ткани, он вытянул запасной парашют, и в воздухе перед ним появилось небольшое белое облачко. Порыв ветра наполнил купол, и тот распустился, словно прекрасный белый цветок.

Римо испустил вздох облегчения, которому, к сожалению, не суждено было длиться долго – хотя парашют величественно парил в воздухе, сам он продолжал камнем падать вниз, поскольку стропы отцепились.

Переведя взгляд вниз, Римо увидел, как на песчаной поверхности появилось облачко, напоминавшее дым от костра. Потом рядом выросло еще одно, за ним еще, и еще. А потом, когда на землю обрушилась первая лавина тел, облачка стали появляться быстро, словно брызги, пока серовато-коричневая поверхность пустыни не стала напоминать лунный пейзаж. И тогда Римо понял, что наблюдает за массовым хладнокровным убийством, и ему просто суждено быть последней жертвой в этой трагедии.

Глава 13

Официантка в Ресторане и Комнате для отдыха при гостинице Шило Инн поставила на стол две дымящиеся тарелки.

Мастер Синанджу посмотрел на темные зернышки вареного дикого риса у себя в тарелке, и на лице его появилась довольная улыбка. Когда его светло-карие глаза скользнули по обеденному прибору Шерил, рот старого корейца неободрительно скривился.

Втянув ноздрями аромат бифштекса, Шерил Роуз почувствовала, что еще чуть-чуть, и у нее потекут слюнки. Дикий рис Чиуна, наоборот, вызывал у нее отвращение.

– Как вы можете есть такое на завтрак? – спросила она.

– А как вы вообще можете это есть? – откликнулся Чиун.

– Я девушка с Запада, и с детства привыкла есть на завтрак бифштекс с жареной картошкой.

– Поразительно, как вам удалось пережить такое детство, неободрительно фыркнул Чиун.

– И на том спасибо, – язвительно ответила Шерил, подумав, что это, пожалуй, будет похлеще, чем держать целый день на студии текст с подсказкой.

– В помещении постановочной группы никого нет, – сообщила Шерил, после того, как они некоторое время молча занимались завтраком. – И распорядка съемок тоже. Конечно, если бы он и был, я вовсе не уверена, что стала в нем рыться. Но, знаете, все это чертовски странно.

Из столик находился у окна, за которым открывался эффектный пейзаж зеленые поля к северу от Юмы. За ними начиналась плоская унылая пустыня, тянувшаяся, казалось, без перерыва до самых Мохокских гор.

– Действительно знаю, – заметил Чиун. – С этими съемками что-то не так.

– Надеюсь, вы не собираетесь опять начинать разговоры об Александре? Я имею в виду, вы же все равно не станете этого писать в статье о фильме.

– Истинный творец никогда не обсуждает своего произведения, пока его не закончил, – отрезал Чиун.