Владимир Ераносян - Бойня Страница 35

Правда жизни тяжелой кувалдой опустилась на голову профессора. Бессмысленно возражать. Он еще явственнее ощутил себя узником страшных людей. Сперва полковник… Теперь генерал. С таким же беспощадным циничным взглядом, растворяющим, подобно кислоте, все его чаяния и надежды. Той самой кислоте, что нейтрализует человеческое и стимулирует животное…

Предначертано ли ему вечно быть пленником жестокой реальности или он справится? Похоже, способ действительно только один… Ведь иначе он останется рабом. Никогда не устоять нерасторопной рассеянности перед наглым прагматизмом. Как же все-таки зависимы подобные ему ученые-фанатики, витающие в облаках собственных гипотез, купающиеся в озерах бесконечности, от извращающего самые чистые порывы маховика бюрократии. Способен ли научный гений вырваться из оков гнусного плена, повернуть вспять суету, где в погоне за иллюзией счастья нет места истинному созерцанию чуда? Может ли он взметнуться далеко ввысь, над опостылевшей публицистикой наемных спичрайтеров, туда, где обитают проза, поэзия, наука? Где его не достать государственной машине, перемалывающей таких, как он, словно семечки, что трескаются в мельничных жерновах четко отлаженной системы? Человек слишком мелок, его свобода сиюминутна, краткосрочна, она мгновенно тает, словно последний мартовский снежок под палящими лучами безжалостного солнца. Он в таких же рамках, как снег, ограниченный интервалом зимы.

Рамки. Люди огородили себя колючей проволокой от бесконечной красоты мира. Изолировались от истины глухим серым забором, за которым свет выдается за тьму. Они эксплуатируют все самое светлое – любовь, веру и сам свет. Им они палят свободу. Их устраивает передернутая мораль, ее источает само общество, избравшее гнет и насилие нормами своего существования. Им все равно не оценить его гений, стоит ли ждать оценки глупцов…

Функель спустился с облаков на землю. Он принял решение.

Заметив это глубокое странное молчание, генерал сгладил свою словесную атаку пустым обещанием: эти ученые как дети, их можно купить так дешево…

– Ладно, не обижайтесь. Вы сами напросились… – примирительно буркнул генерал. – Я развяжу вам руки, когда мальчики будут готовы. Мне, а значит, государству нужно от вас только одно – чтобы вы работали с энтузиазмом. Не бесплатно, но с огоньком, понимаете? И быстро. Очень быстро. Сроки нас поджимают. Не самоустраняйтесь от ответственности. Должен быть самоконтроль, тогда никто не будет вас опекать. Тем более в вашей вотчине мы все дилетанты. Даже профаны! Так что не вздумайте меня водить за нос! Не доводите до крайних мер, они есть в арсенале генерала Краева! Если проект «Ф», а это федеральный проект, сорвется, я сотру вас в порошок! – генерал даже не заметил, как снова перешел на угрозы.

Да, таким, как Функель, на роду написано прислуживать таким, как полковник Дугин и генерал Краев. Им остается только мириться и довольствоваться щедротами хозяев. И трепетно, подобострастно ждать, когда прокуратор осыплет похвалой и благодеяниями проявившего рвение вассала. Если только вассал не вознамерился провозгласить независимость или стать свободным от суверена каким-нибудь другим способом…

– Я же сказал, что не разочарую вас, – повторил профессор. – Мне надо идти работать.

– Да уж, и не отвлекайтесь. Я навещу вас через обещанные два месяца, чтобы проверить вашу машинку в действии. Шестьдесят суток. Время пошло…

Глава 27. Во имя науки

Генерал Краев приехал к профессору во главе приемной комиссии с высшей формой допуска к особо секретной информации ровно через шестьдесят дней. Все это время он держал руку на пульсе. На неровно бьющемся вследствие обострившейся тахикардии пульсе Функеля. Пребывая в перманентном стрессе, профессор сильно сдал и очень исхудал. Однако здоровье его уже не волновало, чего нельзя было сказать о следе, который он мечтал оставить если не в бренном мире, то в вечной науке…

– Что-то вы плохо выглядите, – вместо «здрасьте» оценил генерал. – Надеюсь, проект на финальной стадии, как мы и договаривались? Срок пришел, и я у вас!

– Вообще-то я у вас, – шепотом поправил профессор, когда проходил с Краевым через анфиладу сообщающихся залов генеральской дачи к лаборатории, где комиссию ждал сюрприз. – Мы хоть и договаривались в одностороннем порядке и без договора, но финал вы увидите… – пообещал Функель и провел главу комиссии по лестнице вверх.

– Договора, может, и нет, – согласился Краев, – но акт приемки будет. Вернее, протокол.

– Протоколируют допросы и происшествия, не так ли? – высказал предположение Функель.

– Происшествий быть не должно, – предостерег генерал и полушутя добавил: – А допросить нам вас придется. Иначе как мы узнаем, что за прибор вы нам всучили!

– Вам не о чем беспокоиться, – тянул время Функель, искоса поглядывая на вооруженных конвойных, что расположились по всему периметру балкона. Накануне он присутствовал на инструктаже службы безопасности, состоящей из младших офицеров ФСБ. Им была дана недвусмысленная команда стрелять из автоматического оружия в подопытных на поражение в случае, если драгоценной жизни высокопоставленных визитеров, ну, или жизни профессора будет угрожать реальная опасность. Профессор надеялся, что эти четкие инструкции сыграют на руку при осуществлении его дерзкого плана.

– Ну так что, можно начинать! – Генералу, удобно расположившемуся наверху, в специально отведенной для него ложе, не терпелось увидеть получеловека-полукрысу и испытать устройство. – Когда на арену выведут биовоина?

– Я должен спуститься вниз, в наш амфитеатр. И отдать последние распоряжения, но сначала я бы хотел рассказать обо всех кнопках на приборе. Это усовершенствованная модификация устройства, которое было изготовлено для полковника Дугина. Здесь кнопок больше. Так что слушайте…

– Так уж и амфитеатр… Больше напоминает хоккейное поле… – осмотрел помещение, ранее служившее тренажерным залом, генерал. – Да, я слушаю. – Таким образом, Краев извинился за то, что перебил профессора. Сыграв послушание, он взял пульт в руки и продемонстрировал готовность напрячь свое внимание.

– Прибор, которым вы обладаете, способен превратить молодого человека в убийцу в течение одной секунды… – начал свой монотонный спич уставший от хамства ученый.

– Неужели эта машинка может контролировать все его эмоции, все чувства, нейтрализовать память? – не унимался Краев, не скрывая своего недоверия и пытаясь раскусить загадочный взгляд профессора.

Ученый устал настолько, что взгляд его ничего не выражал, к тому же глаза скрывали очки с толстенными линзами.

– Не контролировать, а отключать мыслительную функцию головного мозга человека, – не очень-то стараясь быть понятным, излагал профессор. При этом ученый никак не выдавал свою обозленность, сознательно не окрашивая свой монолог эмоциями и эпитетами. – Сигнал от новой версии звукочастотного импульсатора, принятый вживленным в подкорковые нервные узлы датчиком, становится самым сильным раздражителем, заглушая всю остальную связь как с внешним, так и с внутренним миром субъекта.

Работа мозга сужается после ретрансляции сигнала до безусловно рефлекторных процессов, инстинктивной реакции. В этот раз химические препараты и физические методы закрепления биомоторики мы использовали на стадии подготовки подопытных к действию вживленного элемента устройства, провоцируя рефлексы в определенное время и в сопровождении привычных звуков. В итоге на заключительной стадии мы обходимся только закодированными импульсами. Это мое ноу-хау. Версия Дугина по сравнению с вашей – это пещерный век.

Здесь нет промежуточных решений, связанных с наружными элементами типа брекетов с датчиками и мини-капсулами, вмонтированными в зубную эмаль. Чип прямо в мозге, и его нельзя сломать. Очевидное преимущество не только в многофункциональности прибора, подключенного также к системе спутникового наблюдения за объектом, но и в возможности мгновенно менять его реакцию на те или иные внешние раздражители. Причем это не ограничено временными рамками, как в старом варианте, где все зависело от действия кислоты. Играет роль только желание и фантазия хозяина…

– Так и мои мозги опухнут, и я сам кого-нибудь убью от злости. Что-то я ни хрена не смыслю в вашей терминологии! Скажите лучше толком, а еще лучше по-русски, куда нажимать. И что за это будет? – потребовал более простого разъяснения генерал, вызвав смех у своей свиты. – В вашей инструкции черт ногу сломит…

– Нажав на красную кнопку, вы передадите сигнал «Опасность», составленный из боевых кличей сцепившихся в схватке самцов, – беспристрастно продолжил Функель. – Раздражитель заставит биокиллера разорвать в клочья стоящего перед ним соперника, кто бы перед ним ни находился вне зависимости от пола. При получении сигнала подопытный полностью лишается избирательности сознания. Все живое вокруг становится источником угрозы. Эффект агрессивности усилится, если испытуемый будет находиться в замкнутом пространстве, подобно боевым самцам в цистерне, – в закрытой комнате или изолированном помещении. Мозг нашего бойца на девяносто процентов крысиный, как вы и хотели. Милосердие, сострадание, сопереживание исключены.