Грег Лумис - Секрет Юлиана Отступника Страница 35

— Скажи, а в латыни не бывает того же, что в немецком, когда нужно прочесть фразу целиком, чтобы можно было расставить слова в таком порядке, который имел бы смысл по-английски? — спросила Герт.

— Нет, — коротко ответил Лэнг. Он был так погружен в обдумывание текста, что ему было не до лингвистических дискуссий.

В немецком языке, особенно в сложных предложениях, глаголы часто собираются в конце, так что читателю приходится подыскивать связанные с ними обороты и решать, какой из них кажется более осмысленным. Ну, и множество других подобных хитростей. В общем, немец будет на железнодорожную станцию быстро пойти. Только так и не иначе.

— Света маловато, не могу прочитать все целиком, — сказал в конце концов Лэнг, опустив фонарь. — Если бы ты мне посветила… Медленно веди лучом от начала к концу строчки, я перепишу все слова, а потом мы их сфотографируем.

Чтобы тщательно скопировать надпись, подчеркивая отсутствующие или слишком сильно испорченные для того, чтобы их можно было наверняка распознать, буквы, Лэнгу потребовалось минут десять. Потом он взял купленный накануне фотоаппарат, сделал два снимка прямо спереди, отошел правее, чтобы тени сделали буквы более четкими, «щелкнул» надпись еще дважды и повторил то же самое, перейдя левее.

Сделав несколько шагов вперед, чтобы сфотографировать надпись крупным планом, он вдруг остановился и вопросительно взглянул на Герт. Ответом ему послужил столь же недоуменный взгляд. Оба уловили чуть слышный звук, столь неожиданный здесь, что они не сразу поверили своим ушам, — тарахтение винта маленького вертолета, приводимого в движение не мощной турбиной, а двигателем внутреннего сгорания. Какая срочная нужда могла возникнуть в этом сонном сельском районе, чтобы кто-то решился потратиться на вертолет?

Ответ они получили очень скоро, когда звук приблизился и стал доносился прямо сверху. Оба дружно взглянули туда, где в неровном проломе свода пещеры светлело небо. В зависшем на его фоне, подобно громадному насекомому, летательном аппарате Лэнг узнал одну из малых моделей Сикорского, используемых в качестве личного транспорта по всему миру. Жаль только, что оттуда, где находился Лэнг, нельзя было разглядеть ни опознавательные знаки, ни номер машины.

— Какой?..

Лэнг осекся, не договорив, увидев, как из открытой двери вертолета высунулся человек с лицом, закрытым большими очками, и что-то бросил. Предмет выделялся на фоне неба какие-то доли секунды, но Лэнгу этого времени хватило.

Рейлли толкнул Герт в одну из естественных ниш в стене — ненадежное укрытие, но это лучше чем ничего, — и замер, услышав звук падения. У него не было и пяти секунд; возможно, времени было даже гораздо меньше — если человек в вертолете был достаточно опытен и хладнокровен, чтобы досчитать до двух или трех и лишь после этого бросить гранату, чтобы та взорвалась почти в момент падения. На расстоянии не больше фута от себя Лэнг увидел на полу пластмассовый цилиндр длиной дюймов восемь-девять. Одним четким движением Рейлли подхватил его и швырнул в сторону выхода из пещеры. Прежде чем броситься плашмя, не думая об острых камнях, он успел увидеть, как предмет описал плавную параболу в воздухе.

Лэнг так и не понял, успел ли он упасть, или земля раньше содрогнулась от взрыва, и в пещеру, жужжа, как рассерженные пчелы, полетели осколки раздробленных камней.

Мгновенно вскочив на ноги, он метнулся туда, где стояла Герт, мотая головой, чтобы вернулся слух.

— Что за?..

Лэнг толкнул ее к выходу.

— Потом.

Сейчас не было времени объяснить, что он узнал в брошенном с вертолета предмете наступательную ручную гранату «МК3А2», или попросту «марк»; ее невозможно было спутать со знаменитым «ананасом» осколочного действия, остававшимся практически неизменным со Второй мировой войны. У гранаты, выбранной для нападения неизвестными врагами, также имелись предохранительная чека, предохранительная рукоять и точно такое же время задержки, но, в отличие от «ананаса», ее основным поражающим фактором служил не разрывающийся на кусочки чугунный корпус, а мощный заряд взрывчатого вещества в пластиковой оболочке. Выбор такого оружия четко объяснял план убийц: при помощи заряда гранаты обрушить пещеру и, если он и Герт не будут убиты осколками камней, похоронить их там заживо. В любом случае их должны были бы найти очень нескоро, а то и вовсе никогда.

Рука об руку они помчались через крепостной двор. Раздавшийся позади слегка приглушенный взрыв дал им понять, что люди в вертолете не отказались от своего намерения.

Зловещая тень вертолета догнала их на подступах к шахте; она неторопливо наползала, будто говорила, что спасения нет. Лэнг огляделся по сторонам. Попытка спуститься через узкий проход была бы равносильна самоубийству. Даже если шахта не обрушится от близкого взрыва, все равно в ее тесном стволе не удастся укрыться от падающих камней. А между входом в шахту и пещерой раскинулась открытая площадка, равномерно усеянная аккуратно обтесанными камнями, из которых когда-то слагалась стена. И ни деревца, ни кустика, ничего, что можно было использовать как укрытие.

Из вертолета снова высунулся пассажир, вниз полетела еще одна граната, и Лэнг опять швырнул Герт на землю, постаравшись прикрыть ее сверху своим телом. От последовавшего взрыва, казалось, у него сотряслись даже зубы, но он остался жив, а что могло быть лучше? И пропахший кордитом воздух, вновь заполнивший легкие, покореженные пламенем, показался чуть ли не сладким.

Не успел закончиться град каменных осколков и осесть поднявшаяся пыль, как Герт столкнула Лэнга с себя и вскочила на ноги. Идеальная цель для осколков от следующей гранаты, она должна была вот-вот полететь вниз. Лэнг попытался схватить Герт за лодыжку, промахнулся и тоже поднялся, чтобы остановить свою спутницу. Вот только ноги отказывались повиноваться и двигались как-то очень уж неторопливо. Впрочем, тогда все казалось ему замедленным, словно в кинофильме, снятом «рапидом».

Изящно, как в балете, Герт извернулась, выхватила из-за пояса «глок» и вскинула его вверх, так, что он превратился в продолжение ее сложенных вместе протянутых рук. Человек в вертолете тоже действовал обеими руками — в одной держал гранату, а другой выдергивал чеку. В тот же миг, когда он развел руки, чтобы швырнуть мощную гранату прямо в Герт, раздались два выстрела; они последовали один за другим так быстро, что почти слились в один. Мужчина, только что высунувшийся из вертолета, выпрямился; его рот раскрылся, изобразив идеальную букву «О», как будто он изумился или тому, что в его лбу, точно над каждым глазом, появились две аккуратные точки, или тому, что граната так и осталась зажатой в его руке. А потом он упал внутрь вертолета.

Лэнг громко закричал, предупреждая Герт о том, что сейчас должно было неминуемо случиться.

Некоторое время, казалось, целую вечность, не происходило ничего. А потом вертолет превратился в оранжевый пламенный шар, стремительно ринувшийся к земле. Ударной волной от взрыва Лэнга швырнуло на спину. Последнее, что он запомнил, прежде чем в глазах у него потемнело, было зрелище того, как пламя окуталось маслянистым черным облаком.

Лэнг решил, что потерял сознание лишь на несколько секунд. Очнувшись, он сел и осмотрелся. Взрывом его повалило навзничь, благодаря чему он и спасся от шквала летящих обломков. Вокруг него валялись продолжавшие дымиться искореженные куски металла. Дрожа всем телом, он поднялся на ноги и понял, что не все, что его окружало, было неорганического происхождения. Когда он переступил через обугленную человеческую руку, на пальце которой еще блестело обручальное кольцо, к горлу подступила желчь.

— Герт!

Ответа он не услышал.

Сглотнув, чтобы подавить и подступающую тошноту, и нарастающую панику, Лэнг заставил себя приступить к тщательному поиску и принялся по спирали осматривать площадку. Через несколько минут его надежда начала затухать, как свеча на ветру. Через двадцать — умерла.

Взрывы могут творить сверхъестественные вещи, говорил он себе. В воспоминаниях людей, переживших бомбежки Лондона во время Второй мировой, встречались рассказы и о женщинах, единственный ущерб для которых после чуть ли не прямого попадания бомбы, состоял в том, что с них до последнего клочка сорвало одежду, и о мужчинах, обнаруженных под грудами обломков вдали от тех мест, где они находились, когда началась бомбежка. Без сомнения, все это была чистая правда, вот только Герт здесь не было — ни обнаженной взрывной волной, ни одетой.

Отчаяние превратилось в страх — страх, что он найдет ее или, что будет еще хуже, какую-нибудь ужасную часть ее тела. Эта мысль, наконец, сломила его волю. Лэнг опустился на колени и изверг все, что было у него в желудке.

Наконец он поднялся на ноги, качаясь, как пьяный; в опустевшем желудке все еще продолжались болезненные спазмы. От слез пещера и окружающие белые холмы расплывались перед глазами. Никогда еще Лэнг не чувствовал себя настолько одиноким, как на этой вершине, отделенной океаном от его дома. Такого с ним не было даже после смерти Дон. Тогда у него, по крайней мере, было много времени, чтобы приготовиться. Герт он лишился в одно мгновение.