Роберт Дугони - Могила моей сестры Страница 36

– Привет, Трейси. – Его голос звучал не громче шепота.

– Сожалею, что заставляю вас пройти через это снова, Паркер.

– Да, – сказал он, чуть сдвинув брови.

Не зная, что еще сказать, она оставила его и инстинктивно направилась к первой скамье позади места обвинителя. Это была скамья, на которой она сидела вместе с матерью, отцом и Беном, но знакомое окружение вдруг ошеломило ее, и она поняла, что ее чувства более уязвимы, а промежуток между самообладанием и слезами меньше, чем она хотела признать.

Трейси отошла назад и села во втором ряду.

Ожидая, она то проверяла электронную почту на своем телефоне, то смотрела в окна с деревянным переплетом. Снег облепил деревья во дворе и покрыл все сверкающей нетронутой белизной.

Без десяти девять пристав отпер двери и распахнул их. Толпа устремилась внутрь, заполняя скамейки, как в кинотеатре, занимая лучшие места и кладя куртки, шляпы и перчатки на соседние, чтобы зарезервировать их для друзей.

– Граждане, не резервируйте места, – говорил пристав. – Здесь кто первый пришел, тот и сел. Пожалуйста, кладите пальто и перчатки под скамью, чтобы осталось место для тех, кто все еще стоит на холоде.

Если, как предполагалось, заполнить галерею, зал мог вместить более двухсот пятидесяти человек.

Учитывая длину очереди, что тянулась через лестницу и двор и по тротуару, Трейси заподозрила, что кого-нибудь завернут от дверей и заставят сесть в соседнем зале, чтобы смотреть новости на экране.

Ванпельт вошла с журналистским пропуском на шее и села в передние ряды, за спиной у Паркера Хауза. Трейси насчитала еще дюжину других мужчин и женщин с журналистскими пропусками. Многих присутствующих она узнала, это были те же лица, что и на Сариных похоронах, но на этот раз никто из них не подошел к Трейси, хотя некоторые кивнули ей или послали грустную улыбку, которая сразу гасла.

Когда галерея заполнилась, двери зала снова открылись. Вошел Эдмунд Хауз в сопровождении двух охранников по бокам. Галерея затихла. Те, кто был на первом суде, смотрели на невероятную и драматическую перемену в облике Хауза и шепотом делились впечатлением с окружающими. В отличие от первого суда, никто не позаботился привести Хауза в порядок, чтобы он произвел хорошее впечатление на присяжных. Здесь присяжных не предполагалось. Он прошаркал вперед в своей тюремной одежде – штанах цвета хаки и рубашке с короткими рукавами, не скрывавшими татуированных рук. Его длинные, завязанные в хвост волосы доходили до середины широкой спины, а цепи, соединявшие кандалы на ногах с ремнем на поясе, гремели и звенели, когда охранники вели его к его месту.

На прежнем суде Хауз казался безразличным к взглядам зрителей, но теперь, похоже, его забавляло всеобщее внимание. Это заставило Трейси задуматься о его замечании, когда они с Дэном в первый раз пришли к нему в тюрьму, – что ему хотелось бы увидеть лица жителей Седар-Гроува, когда он снова пройдется по тамошним улицам как свободный человек. Слава богу, пока что это городу не грозило. Она осмотрела зал и заметила, как вошли два дополнительных охранника и встали у выхода, а пятый занял позицию позади места присяжных.

Дэн положил руку Хаузу на плечо и шепнул ему что-то на ухо, когда охранник освободил ему руки и ноги от оков. Тот воспользовался возможностью послать взгляд дяде, хотя Паркер никак на это не ответил – он не поднимал головы, как на покаянии в церкви.

Секретарь судьи Мейерса, вышедший, когда вошел Хауз, вернулся через дверь слева от скамьи и призвал всех к тишине. Следовавший за ним по пятам Мейерс поднялся на свое место и быстрой скороговоркой произнес предварительные формальности, включая слова о приличном поведении в зале суда. Потом без особых фанфар и предисловий обратился к Дэну:

– Мистер О’Лири, поскольку на этих слушаниях бремя доказательств лежит на защите, можете начинать.

Через двадцать лет дело двинулось.

Глава 41

Когда Дэн встал и сказал:

– Защита вызывает шерифа Роя Каллоуэя, – спина Эдмунда Хауза напряглась.

Хауз не спускал глаз с шерифа, как только тот вошел в зал суда. Каллоуэй прошел через двери и задержался, чтобы вернуть взгляд осужденному. Пауза затянулась, и один из охранников уже двинулся к столу, но Каллоуэй послал Эдмунду последнюю самоуверенную улыбку и прошел к месту свидетеля.

Седар-гроувский шериф выглядел еще импозантнее, когда взошел на возвышение, чтобы принести клятву говорить правду, только правду и ничего кроме правды.

Когда Каллоуэй сел, О’Лири выполнил с ним предварительные формальности. Мейерс ускорил это:

– Я знаком с прошлым свидетеля, и это есть в записях. Давайте перейдем к делу.

Верховая прогулка жены не давала рассусоливать.

О’Лири повиновался:

– Вы помните, как двадцать второго августа 1993 года вам позвонил один из ваших помощников и сообщил, что синий «Форд»-пикап, похоже, брошен на обочине местной дороги?

– Не похоже брошен, а брошен.

– Вы расскажете суду, что вы предприняли в результате этого звонка?

– Мой помощник к тому времени уже проверил номерной знак, и ему сказали, что машина зарегистрирована на Джеймса Кроссуайта. Я знал, что на этой машине ездит Трейси Кроссуайт, его дочь.

– Вы дружили с Джеймсом Кроссуайтом?

– С Джеймсом Кроссуайтом все дружили.

Тихий гул и легкие кивки заставили Мейерса поднять голову, но не председательский молоток.

– Что случилось потом?

– Я выехал к найденной машине.

– Она казалась каким-то образом неисправной?

– Нет.

– Вы попытались забраться внутрь?

– Двери были заперты. И в кабине никого не было. В прицепленном трейлере были затемненные стекла, но я постучал и не получил ответа. – Тон Каллоуэя колебался между презрением и скукой.

– Что вы сделали потом?

– Я поехал домой к Кроссуайтам, постучал в дверь, но снова никто не откликнулся. Поэтому я подумал, что лучше позвонить Джеймсу.

– Доктор Кроссуайт был дома?

– Нет. Он с Эбби уехал в Майами отпраздновать двадцать пятую годовщину свадьбы.

– Вы знали, как связаться с ним?

– Джеймс дал мне телефонный номер отеля на случай, если мне понадобится с ним связаться. Он всегда так делал, когда уезжал из города.

– И как Джеймс Кроссуайт отреагировал на сообщение, что вы нашли машину его дочери?

– Он сказал мне, что девочки на выходные поехали на чемпионат штата Вашингтон по стрельбе и что Трейси недавно съехала в съемный дом. Сказал, что если у них сломалась машина, они могли заночевать там. Сказал, что позвонит Трейси, и предложил подождать, пока он мне перезвонит.

– И он перезвонил?

– Он сказал, что дозвонился до Трейси, но она сказала, что Сара поехала на «Форде» домой одна. Сказал, что Трейси едет домой и встретит меня там с ключом.

– Сара была дома?

– Если бы была, мы бы здесь не сидели.

– Просто отвечайте на вопрос, – сказал Мейерс.

Дэн сверился со своими записями в «Айпаде», прежде чем спросить Каллоуэя, как они с Трейси осматривали машину и дом.

– Что вы сделали потом?

– Я заставил Трейси обзвонить всех Сариных друзей, чтобы проверить, не ночевала ли она где-то еще.

– Вы считали это вероятным?

Каллоуэй пожал широкими плечами.

– Накануне был сильный дождь. Я подумал, если у Сары сломалась машина и она пошла пешком, это было более вероятно, чем она пошла бы домой.

– Значит, вы уже подозревали преступление?

– Я делал свою работу, Дэн.

– Отвечайте на заданные вам вопросы и называйте представителя защиты «адвокат», – сказал Мейерс.

– Кто последний видел Сару? – спросил О’Лири, и Трейси увидела, как он вздрогнул от своей ошибки.

Каллоуэй уцепился за нее.

– Эдмунд Хауз.

На этот раз Мейерс утихомирил публику одним ударом своего молотка.

– Кроме вашего предположения, что подсудимый…

– Это не предположение, адвокат. Хауз сам сказал мне, что последний видел Сару, перед тем как изнасиловал ее и задушил.

– Ваша честь, я бы попросил проинструктировать свидетеля, чтобы он позволял мне закончить вопрос, прежде чем отвечать.

Мейерс наклонился поближе к креслу свидетеля и сверху посмотрел на Каллоуэя.

– Шериф Каллоуэй, я не собираюсь повторять вам, что вы должны относиться к этим слушаниям и участвовать в них с уважением. Прежде чем отвечать, подождите, пока вопрос будет вам задан полностью.

Каллоуэй сделал такую мину, будто откусил что-то очень кислое.

Дэн сделал несколько шагов к нему, пелена снегопада за окном служила ему фоном.

– Шериф Каллоуэй, кто из ваших знакомых последний видел Сару Кроссуайт живой?

Каллоуэй ответил не сразу.

– Трейси и ее парень говорили с Сарой на стоянке в Олимпии.

– Вы встретились с Трейси и ее отцом Джеймсом Кроссуайтом в их доме на следующее утро, это так?

– Джеймс и Эбби прилетели ночным рейсом.

– Зачем вы встретились с Джеймсом Кроссуайтом?