Дэвид Моррелл - Давно пропавший Страница 36

"Черт побери, Брэд, твой братишка действует мне на нервы. Скажи ему, чтобы отвязался, ладно?"

"Да уж, таскается повсюду хвостом. Сопляк мне надоел. От треска его велика голова кругом идет".

"Крутится под ногами. А толку от него никакого".

"Вот паршивец. Откуда мать узнала, что я курил, если это не он наябедничал?"

"И еще неизвестно, не заложил ли он и меня предкам".

"А кто еще мог это сделать, если не сопляк?"

"Ладно, ладно..."

Повернувшись, я нос к носу столкнулся с Пити. Это воспоминание я переживал многократно, и всякий раз оно причиняло боль. Даже для девяти лет он был маловат ростом, а из-за мешковатых джинсов выглядел еще меньше. На ручонке красовалась огромная бейсбольная перчатка с ловушкой.

"Извини, Пити, тебе придется ехать домой".

"Но..."

"Ты еще маленький. В игре будешь только мешать".

В глазах Пити закипали слезы.

К моему стыду, больше всего в тот момент я боялся, что братишка разрыдается в присутствии моих приятелей.

"Повторяю тебе, Пити: уезжай. Проваливай. Сгинь, чтоб тебя не было видно".

Приятели уже побежали занимать игровые места на площадке. Я бросился догонять их и услышал трещотку на велике Пити. На бегу я оглянулся. Братишка крутил педали, повесив голову.

Теперь, вспоминая все это, я всем сердцем желал вернуть те мгновения и сказать своим друзьям, что они сами – паршивцы и что Пити остается со мной.

Я вспоминал и плакал.

5

В отличие от бейсбольной площадки, наш старый дом здорово изменился. Да и вся улица тоже. Кругом были высажены молодые деревья и кусты, установлены новые заборы.

Но меня поразили не эти перемены. В годы моей юности здесь стояли одноэтажные дома, где жили простые работяги с местной фабрики, на которой отец служил мастером. А теперь каждый дом имел либо надстроенный второй этаж, либо веранду, занимающую большую часть внутреннего дворика. Те же изменения случились и с домом, в котором я некогда жил. Передняя веранда застеклена, что добавило обитателям дома полезного пространства. Одноместный гараж переделали в ангар на два автомобиля.

Припарковавшись напротив дома, я смотрел на лучи заходящего солнца, отраженные окнами, и размышлял, не ошибся ли адресом – настолько все изменилось. Вроде и улица та же, и номер дома совпадает...

Однако ощущение, что я нахожусь возле родного гнезда, никак не возникало. В своих воспоминаниях я видел другой дом, более скромный, из которого однажды вечером мы с отцом выбежали, залезли в машину и понеслись к огням бейсбольной площадки, надеясь разыскать Пити...

Из соседнего дома вышел какой-то человек и, нахмурившись, уставился на меня, словно спрашивая: "И на что, интересно, ты тут глазеешь, приятель?"

Я завел двигатель, заметил, что на полудюжине домов висят таблички "Продается", и подумал, что в мое время местные жители были настолько зависимы от мебельной фабрики, что никто и не думал уезжать.

6

У мистера Фарадея были тонкие губы и впалые щеки.

– Жена сказала, будто у вас брат умер или что-то в этом роде?

– Да.

– И поэтому вам требуется зубоврачебная карта? Чтобы идентифицировать его?

– Он пропал много лет назад. Похоже, мы его нашли.

– Нашли тело?

– Да.

– Что ж, если бы случай не был столь серьезен, я не стал бы терять время, – сказал Фарадей и жестом пригласил меня войти.

Когда он открыл дверь, ведущую из прихожей на кухню, я услышал звук работающего телевизора из гостиной. В комнатах было опрятно, все лежало на своих местах, подлокотники кресел прикрывали пластиковые чехлы, в кухне на крюках висели кастрюли, над ними в ряд по размеру размещались сковородки.

Из двери, ведущей в подвал, несло холодом. Фарадей включил свет и жестом пригласил следовать за ним. Деревянные ступени поскрипывали под нашими ногами.

Никогда я не видел столь аккуратного подвала. Он оказался заполнен рядами каких-то ящиков, но ни пыли, ни грязи не было и в помине.

В противоположных углах негромко гудели два вентилятора, обеспечивавшие помещение чистым сухим воздухом.

– Все борюсь здесь с сыростью, – сообщил Фарадей.

Он провел меня по проходу между ящиками, свернул налево и подошел к стеллажу, на котором стояли коробки из-под обуви.

– Моя помощь вам потребуется? – спросил я.

– Нет. Не хочу наводить беспорядка.

Он снял крышку с одной из коробок; в ней оказалась пачка документов.

– Жена досадует, что я храню все старые документы, но кто знает, когда что понадобится? – сказал Фарадей. – Вот тут квитанции на налоговые выплаты. Там – оплаченные счета. А это документы из кабинета моего отца. Во всяком случае, те, которые мне удалось найти.

Он выудил из коробки несколько папок.

– Как, говорите, звали вашего брата?

– Питер Дэннинг.

– Дэннинг. Посмотрим... Дэннинг. Дэннинг... Энн. Брэд. Николас. Ага, вот.

С довольным видом Фарадей протянул мне одну из папок.

Я взял ее, стараясь унять дрожь в руках.

– А как насчет остальных? Они вам не нужны? Кто такие эти Энн и Николас?

– Мои родители, – с трудом выговорил я. – Да, если вы не против, я их возьму...

– Моя жена здорово удивится, когда узнает, что макулатуры у нас стало меньше.

7

Когда я вернулся к машине, уже стемнело.

Пришлось включить свет в салоне, чтобы просмотреть папку Пити. Трясущимися пальцами я извлек рентгеновский снимок. Да уж, никогда не держал в руках ничего более ценного.

Еще в Денвере я побывал у дантиста, лечившего зуб человеку, который выдавал себя за моего брата, и сделал копию снимка на случай, если в ФБР потеряют предоставленный им дубликат. Я догадывался, что копия может пригодиться мне в расследовании. Теперь нужно только добраться до какого-нибудь мотеля...

Я погнал машину в сторону окраины и припарковался у первого же мотеля, в котором оказались свободные места. Сняв номер, бросился в свою комнату, прихватив из багажа только кейс. В номере быстро открыл его и достал рентгеновский снимок, сделанный в Денвере.

Разница между зубами ребенка и взрослого человека весьма значительна. Конечно, когда Пити похитили, у него появились еще не все коренные зубы. Но некоторые все же были, как сказал мне мой зубной врач. Посмотрите на корни, говорил он. Обратите внимание, сколько корней у каждого зуба – три или четыре. Четыре встречается реже. Не растут ли они в необычном направлении?

Со снимком зубов взрослого в левой руке и детским – в правой я подошел к торшеру, стоявшему возле кровати. Однако абажур оказался слишком плотным, и лампочка светила довольно тускло. Я уже собрался снять абажур, но тут подумал о ванной комнате: в мотелях они обычно освещаются достаточно хорошо.

В ванной над раковиной висело большое зеркало. Щелкнув включателем, я даже заморгал от неожиданно яркого света. Подняв снимки вверх, я быстро переводил взгляд с одного на другой, пытаясь заметить сходства и различия.

Детские зубы выглядели трогательно крошечными. Я представил себе, насколько беспомощным чувствовал себя перепуганный Пити, схваченный похитителями. Так, зубы взрослого. Кому же они принадлежат?..

И тут у меня по коже побежали мурашки. Неужели... Нет, надо проверить еще раз.

Однако ошибиться было невозможно. Снимки стали последним кусочком головоломки: картина полностью прояснилась.

Я опустил руки.

Боже, помоги Кейт и Джейсону.

Боже, помоги всем нам.

8

Когда я открыл дверь в церковь, раздался мощный звук органа. Исполняли торжественный, незнакомый мне гимн. Я вошел в церковь, свернул направо и стал подниматься по лестнице на хоры. Заскрипели ступени.

Только что миновал полдень. Я побывал уже в одиннадцати протестантских церквях. Оставалось еще шесть, и я начинал терять надежду.

На хорах царил полумрак, но орган был ярко освещен. Священник закончил гимн и в наступившей тишине обернулся на звук моих шагов.

Я подошел ближе и протянул фотографию.

– Извините за беспокойство, преподобный. Ваш секретарь сказал, что вы скоро освободитесь. Я ищу этого человека. Он вам не знаком?

Озадаченный священник взял снимок, надел очки и стал внимательно изучать фотографию.

Через несколько секунд он кивнул:

– Вы знаете... пожалуй, знаком.

Я постарался не выдать волнения, но сердце застучало так громко, что мне подумалось – священник услышит его удары.

– Да, выражение глаз то же самое.

Преподобный поднес снимок поближе к лампе над клавиатурой органа.

– Правда, у того человека была борода...

Тут священник внимательно посмотрел на мое заросшее щетиной лицо.

Борода? Я был прав. Он отрастил бороду, чтобы скрыть шрам.

– Попробуйте закрыть ладонью нижнюю часть его лица.

Я старался говорить спокойно, хотя горло перехватило от волнения.

Преподобный сделал так, как я просил.

– Да, я знаю этого человека, – сказал он и посмотрел на меня с некоторым подозрением. – А почему вы его разыскиваете?