Нельсон Демилль - Спенсервиль Страница 36

Они были друзьями, любовниками и душевно близкими друг другу людьми, с одними и теми же мыслями, чувствами, настроениями. На протяжении более чем шести лет они существовали вскладчину, не делили машины на свою и чужую и вообще жили одной жизнью. Но при всей их открытости друг другу ни один из них не осмеливался касаться темы будущего, чтобы ненароком не причинить боль другому, а потому в тот самый последний их день он тихо наклонился к спящей Энни, поцеловал ее и ушел.

Занятый своими размышлениями, Кит дошел почти до противоположной части парка, откуда уже виднелось стоявшее по ту сторону улицы здание почты.

Вдруг он услышал слева от себя громкие голоса и повернулся. Примерно в тридцати футах от него, на пересечении двух парковых дорожек, стояли двое полицейских и орали на лежащего на скамейке человека – один из полицейских при этом еще и колотил дубинкой по подошвам его ботинок.

– Вставай! Поднимайся! Поднимайся! – выкрикивали они.

Человек неуверенно встал, и в свете уличного фонаря Кит разглядел, что это был Билли Марлон.

– Я тебя предупреждал, чтобы ты здесь не спал! – рявкнул один из полицейских.

– Пьяница чертов! – заорал другой. – Бродяга! Мне уже надоело вечно тут на тебя натыкаться!

У Кита возникло желание сказать этим молодым людям, что Билли Марлон – ветеран войны, он участвовал в боях, когда-то играл за футбольную команду города, что он отец взрослых детей и, в конце концов, просто человек. Но Кит решил постоять немного и посмотреть, не исчерпается ли инцидент сам собой.

Однако, похоже, до развязки было еще далеко. Копы прижали Билли спиной к дереву, придвинулись к нему почти вплотную и продолжали орать, понося и оскорбляя его.

– Мы тебя предупреждали, чтобы ты не совался в город?! Ты тут никому не нужен! Не желаешь слушать добрых советов, да? – И дальше в том же роде.

Билли вначале стоял молча, прижимаясь спиной к дереву, потом вдруг завопил в ответ:

– Оставьте меня в покое! Я никого не трогаю! Оставьте меня в покое!

Один из копов поднял дубинку, и Билли инстинктивно прикрыл лицо и голову руками. Кит сделал было шаг вперед, но коп ударил по дереву над головой Билли. Полицейские захохотали. Один из них проговорил:

– Ну-ка, ты, Рэмбо, повтори еще разок, что ты сделаешь с шефом Бакстером? Давай, повтори, не стесняйся! – Они снова расхохотались.

Страх у Билли вроде бы немного отступил. Он посмотрел на полицейских и произнес:

– Убью его. Я воевал и знаю, как это делать. Так ему и передайте: в один прекрасный день я его прикончу. Так и передайте!

– А за что? За что, скажи?

– За то… за то…

– Ну, давай же! За то, что он дрючит твою жену. Верно? Шеф Бакстер дрючит твою жену.

Билли вдруг опустился на колени, закрыл лицо руками и зарыдал.

– Скажите ему, чтобы он не трогал мою жену. Скажите ему, чтобы он перестал. Пусть он от нее отстанет. Пусть прекратит, прекратит…

Полицейские опять загоготали.

– Вставай, – заявил один из них. – Мы тебя забираем.

Но Билли, свернувшись на земле калачиком, продолжал рыдать.

Один из копов схватил его за длинные волосы:

– Вставай!

– Оставьте его в покое, – проговорил, подходя к полицейским, Кит.

Они повернулись и удивленно посмотрели на него. Потом один из них произнес очень холодным, профессионально поставленным тоном:

– Пожалуйста, проходите, сэр. У нас здесь все в порядке.

– Ничего подобного. Вы унижаете и оскорбляете этого человека. Оставьте его в покое.

– Сэр, я буду вынужден попросить вас.

Второй полицейский пихнул своего напарника в бок и сказал:

– Слушай, это же… – Он прошептал что-то на ухо напарнику, и они оба уставились на Кита. Первый полицейский сделал шаг в его сторону.

– Если вы не уйдете, я вас арестую за препятствие в отправлении законности, – заявил он.

– Не вижу здесь никакого отправления законности. Если вы арестуете меня или его, я сообщу окружному прокурору все, что я только что видел и слышал, и буду настаивать на выдвижении против вас обвинений.

Полицейские и Кит постояли, молча глядя друг на друга; эта минута всем показалась очень долгой, наконец один из полицейских проговорил:

– И кто же вам поверит?

– Посмотрим.

– Вы что, угрожаете нам?

Кит проигнорировал его выпад и подошел к Билли. Он помог ему подняться на ноги, положил одну руку Билли себе на плечо и двинулся вместе с ним по направлению к улице.

– Вы за это заплатите, мистер, – проорал вслед Киту один из копов. – Заплатите, можете быть уверены.

Кит вывел Билли на тротуар и повел его вдоль парка к тому месту, где оставил свою машину.

Билли шел шатаясь и с трудом переставлял ноги, но Кит продолжал тащить его вперед.

Наконец Билли проговорил:

– Эй, слушай, что происходит? Куда мы идем?

– Домой.

– А-а… ну ладно, только не так быстро. – Он высвободился из рук Кита и самостоятельно двинулся вдоль тротуара. Кит шел за ним, чуть поотстав, готовый подхватить его, если тот начнет падать. – Проклятые копы, вечно они хватают меня за яйца, – бормотал себе под нос Билли. – Черт побери, я никогда никому не сделал ничего плохого… они сами ко мне привязались… вначале он трахнул мою жену, потом…

– Замолчи.

Немногочисленные прохожие оглядывались на них и старались обходить их стороной.

– Этот сукин сын… потом он стал надо мной насмехаться… говорить, что она как баба никуда не годится… что она ему больше не нужна…

– Заткнись ты! Заткнись, черт побери! – разозлился Кит. Он крепко ухватил Билли под руку, протащил его по улице и буквально впихнул в свой «блейзер».

Кит выехал из города и направился на запад.

– Куда ехать? Где та ферма, на которой ты живешь?

Билли лежал на переднем сиденье, обмякнув и сползая вниз, голова его болталась из стороны в сторону.

– Восьмая дорога… черт, мне нехорошо, – задыхаясь, проговорил он.

Кит опустил окно с его стороны и выставил Билли головой наружу.

– Блюй на дорогу.

Билли издал какой-то горловой звук, но больше у него ничего не получилось.

– Не могу… останови машину…

В конце концов Кит все-таки нашел старую ферму Каули: имя ее владельцев было написано краской на амбаре. Он подъехал к погруженному во тьму дому, остановился позади какого-то голубого пикапа, потом с трудом выволок Билли из машины и помог ему забраться на крыльцо. Входная дверь, как и следовало ожидать, оказалась незаперта – Кит втащил почти не передвигавшего ноги Билли внутрь, отыскал в темноте гостиную и бросил его на диван. Он уже направился к выходу, но тут же вернулся, уложил Билли немного поудобнее, стянул с него ботинки и снова шагнул к двери, собираясь уйти.

– Кит. Эй, Кит? – позвал его Билли.

– Да? – обернулся Кит.

– Рад был тебя встретить, парень. Очень рад…

Кит наклонился к нему, так, что их лица оказались почти вплотную друг к другу, и скомандовал, медленно и отчетливо выговаривая каждое слово:

– Собраться, солдат! Взять себя в руки!

Глаза Билли широко распахнулись, и, словно мгновенно протрезвев, он четко произнес:

– Слушаюсь, сэр!

Кит направился к двери и, уже выходя из нее, услышал позади себя голос:

– Эй, парень, я твой должник.

Кит уселся в свой «блейзер» и выехал на проселочную дорогу. Здесь, на обочине, стояла полицейская машина из Спенсервиля. Кит двинулся вперед, ожидая, что та последует за ним, но, не увидев в зеркале ее фар, подумал, не приехали ли они затем, чтобы до конца посчитаться с Билли. Он поколебался, раздумывая, возвращаться ему или нет, но потом решил, что на сегодня хватит уже испытывать судьбу.

На полпути к дому Кит обнаружил, что его, включив мигалки, преследует другая машина спенсервильской полиции.

Кит подъехал к повороту, ведущему к его дому, и остановился. Полицейская машина стала в нескольких футах позади него. Кит остался сидеть на своем месте. Копы – в своей машине. Так они посидели минут пять, потом Кит свернул и поехал к дому, а полицейская машина двинулась дальше по шоссе.

Игра явно становилась горячее. На этот раз Кит не стал прятать «блейзер» в саду, а оставил его перед входом и вошел в дом.

Он поднялся прямо наверх, достал из бюро свой девятимиллиметровый «глок», зарядил его и положил на ночной столик.

Потом разделся и улегся в постель. Он был еще слишком возбужден и поначалу никак не мог заснуть, но потом впал в состояние полусна, которому он научился когда-то во Вьетнаме, а позднее отточил свое умение во многих других местах: тело его отдыхало, но все чувства были настороже, и он смог бы пробудиться в мгновение ока.

Ум его начал работать в тех направлениях, в которых Кит ни за что не позволил бы ему действовать, если бы действительно бодрствовал и полностью контролировал ход своих мыслей. И он подсказывал сейчас Киту, что собственный родной дом превратился для него в последнее поле боя; впрочем, Кит и раньше понимал, что так непременно случится, если только он вернется назад. Это была величайшая тайна, которую он носил в себе и все эти годы пытался спрятать от себя в собственном подсознании. То, что он знал и помнил о Клиффе Бакстере, вовсе не было столь туманным и неопределенно-расплывчатым, как он дал понять Портерам; не были эти воспоминания и столь поверхностными, как он убеждал самого себя. Напротив, он отлично помнил этого мерзавца и хулигана; помнил, что Клифф Бакстер много раз намеренно задирал его; помнил, как освистывал его Бакстер во время футбольных матчей; и очень хорошо помнил, как Клифф Бакстер пожирал глазами Энни Прентис всякий раз, когда встречался с ней в школе, на танцах, в бассейне или где-нибудь еще. Не забыл он и тот случай осенью, во время уборки сена, когда Бакстер, подсаживая Энни на воз с сеном, положил свою лапу ей на бедро.