Джеймс Гриппандо - Вне подозрений Страница 36

– Откусывай, кому говорят!

Лицо у Амана исказилось, челюсти непроизвольно сжались от окрика.

– Сильнее! Кусай сильнее, до конца!

Тело Амана сотрясалось от судорог. Изо рта бежала кровь, зубы перегрызали кожу и сухожилия.

– Не надо, Юрий! – взмолился Фахид.

– Нет, до конца!

– Он теряет сознание, – пролепетал Фахид.

Кровь двумя струйками бежала по щекам и подбородку, собиралась в ушных раковинах. Зубы сжимались все плотнее, резцы начали дробить кость.

– Хочу услышать, как она треснет.

– Перестань, ладно? – сказал Фахид. – Я отдам тебе все деньги. Считай, что я тебе должен. Только отпусти его.

Юрий поднял глаза на Фахида, затем снова взглянул на Амана. Все лицо его было залито кровью, вместо ступни – кровавое месиво, а левая рука походила на крендель. Резким рывком Юрий выдернул палец из челюстей Амана. Палец был сломан, мышцы и сухожилия порваны и прогрызены до кости.

– Меня от вас тошнит, – сказал Юрий.

И, уже поднимаясь, быстро и резко ударил два раза по сломанному локтю Амана, отчего несчастный громко взвыл от боли. А потом рухнул вниз и начал кататься по полу.

– Чтоб отдали все, до последнего пенни, до того как я уеду из города. И, пожалуй… не только за последний заказ. За все шесть, ясно?

– Сегодня же вечером доставлю тебе деньги в гостиницу, – сказал Фахид. – И тогда мы в расчете, правильно?

– Мы никогда не будем в расчете. Из-за вас, задниц, я потерял самый большой в жизни контракт.

– Как это?..

– Да эти ублюдки из Майами, на которых я пахал. Они отсекли меня от доли. И все по вашей вине – из-за вашего гребаного вируса «Западный Нил».

Он развернулся и изо всей силы наступил Аману на раненую ногу. Араб снова взвыл от боли.

– Мне очень жаль, Юрий, – сказал Фахид.

– Ты даже не представляешь, как пожалеют ребята из Майами!

Он сунул пистолет в кобуру под рубашкой, швырнул на стул двадцать долларов – по здешним меркам вполне достаточно, чтобы расплатиться за пиво и сломанный столик, – и вышел из ресторана, предоставив Фахиду возможность заняться пострадавшим.

33

В восемь утра Джек собрался на работу. Синди уехала к себе в студию двумя часами раньше, заметив, что утреннее освещение особенно благоприятно для съемок на улице. Джек прошел на кухню выпить чашку кофе. Мать Синди сидела за столом и читала газету.

– Доброе утро, – сказал Джек.

– Угу, – пробормотала Эвелин, не отрываясь от кроссворда.

Джек колебался секунду, потом сказал:

– Эвелин, я хотел поблагодарить вас.

– За что?

– За то, что дали нам с Синди приют. Позволили пожить здесь.

Она подняла глаза от газеты.

– Что только не сделает мать для родной дочери.

Судя по тону, каким были произнесены эти слова, сразу становилось ясно: она сделала это не для него.

– Мы можем поговорить? Хотя бы минутку?

– О чем?

Джек придвинул стул и уселся напротив.

– Вы были очень холодны со мной с тех пор, как всплыла эта старая запись. Синди, слава Богу, меня простила. Что я должен сделать, чтоб наладить отношения с вами?

– Ничего тебе делать не надо.

– Ничего не надо делать или я не смогу тут ничего поделать?

– Господи, к чему устраивать себе и другим такую головную боль!

Джек посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

– Я вашей дочери никогда не изменял.

– Это меня не касается. Разбирайтесь сами.

– Тогда почему вы все время даете понять, что я совершил нечто ужасное и непоправимое?

– Ну, если ты действительно так все воспринимаешь, тогда, может, и совершил.

Джек понимал, что разговора не следовало затевать вовсе. Но он просто не мог выносить холодных, презрительных взглядов тещи.

– Мне кажется, вам это только в радость.

– В смысле?

– Если бы я действительно обманывал Синди.

– Глупости!

– Нет, правда? Вам хотелось бы?

– Что за дурацкий вопрос!

– Вопрос, на который вы не хотите отвечать.

– Но с какой стати я должна желать родной дочери плохого?

– Это не ответ. Позвольте высказать догадку. Вы будете счастливы, если она меня бросит, верно?

– К чему все эти разговоры, не понимаю! – Тон Эвелин стал жестче.

– Давно пора, так вы думаете?

Она раздраженно отвернулась, потом опустила глаза и тихо сказала:

– Я против тебя ничего не имею. Честно, Джек. И вовсе не считаю тебя ужасным человеком.

– Уже прогресс! Вы никогда обо мне так тепло не отзывались!

– Было время, когда я говорила о тебе только хорошее.

– А потом все изменилось, да?

– Эстебан все изменил, – еле слышно ответила она.

Пять лет прошло после нападения, но до сих пор при упоминании об Эстебане у Джека по коже пробегали мурашки.

– Синди говорила, что вы думаете на сей счет: ее ночные кошмары не закончатся, пока она со мной.

– Но на нее напал твой клиент.

– Это было, когда я занимался смертными приговорами. Теперь не занимаюсь. И все позади.

– И все осталось. Страхи будут преследовать ее всегда.

– Она вполне довольна своим выбором.

– Она куда более хрупкое создание, чем тебе кажется.

– Сильней, чем вы думаете.

– Я говорю не только об Эстебане.

– Знаю, о чем вы говорите. Но я ничуть не похож на ее отца.

Эвелин умолкла и откинулась на спинку стула с таким видом, точно этот разговор отнял у нее все силы. А потом вдруг заговорила снова. И голос звучал уже мягче, но серьезнее:

– Тебе известно, почему мой муж покончил с собой?

– Думаю, что этого никто не знает.

– Известно, как отразилось эта смерть на нашей семье?

– Могу лишь представить.

– Я не прошу представлять. Я спрашиваю, что тебе известно.

– Да пожалуй что, ничего. Ведь меня там не было.

– Тогда ты совсем не знаешь Синди. И нечего притворяться, будто знаешь, что для нее хорошо, а что – плохо.

Слова эти рассердили Джека. Не только потому, что показались обидными. Стало ясно, что Эвелин думала так очень давно.

– Знаете, Эвелин, вы были правы. Не следовало затевать этот разговор.

– Совершенно бесполезный.

– Да, и некоторые вещи лучше оставлять недосказанными.

– Особенно когда оба мы понимаем, что я права.

Джек взял кружку и вышел из дома. Залпом допил кофе на крыльце и направился к машине. Повизгивая шинами на поворотах, машина уносила его все дальше от дома, от матери Синди и столь болезненных для него истин.

34

Джек возвратился с утреннего заседания в федеральном суде страшно довольный собой. Приятно было осознавать, что, несмотря на личные, весьма нешуточные неприятности, он все еще может на славу потрудиться для своего клиента. Пусть даже клиент и виновен.

Едва он вошел к себе в кабинет, как в дверь влетела Роза. Она следовала давно укоренившейся привычке – посплетничать после судебных слушаний. Да и Джек был совсем не против поделиться с ней подробностями. Но сейчас она преподнесла ему неприятный сюрприз.

– Джесси Мерил упомянула тебя в своем завещании.

Джек ушам своим не поверил:

– В качестве кого?

– В качестве наследника.

Новость просто не укладывалась в голове. Он даже не задумывался о завещании Джесси. И конечно, не говорил о нем с Кларой, ее личным представителем.

– Быть того не может!

– Только что говорила по телефону с Кларой – она предпочитает иметь дело с твоим адвокатом.

– И что же она сказала моему адвокату?

– Зачитывать завещание будут завтра у нее в конторе, в половине четвертого. Ты приглашен, поскольку являешься наследником.

– Сказала, что мне причитается?

– Нет. Только намекнула, что сам факт лишний раз служит подтверждением – у тебя был мотив убить Джесси. Нешуточный.

– Надеюсь, она не оставила мне деньги?

Роза на секунду задумалась.

– Да нет, маловероятно. Но с другой стороны… Знаешь, я начинаю думать, что с головой у нее было не в порядке.

– Это точно.

– Ты не понял. Я говорю об умственном расстройстве, имеющем медицинское подтверждение.

– Тебе стало известно нечто такое, чего не знаю я?

Роза подошла к окну и сказала:

– Слышала, что медэксперт вот-вот огласит свое заключение.

– Что в нем?

– Официально пока ничего. Но один человечек, имеющий к этому отношение, все же проговорился. В тканях печени и почек обнаружено повышенное содержание свинца. Тебе это что-то говорит, Джек?

Он смотрел прямо на Розу, но не видел ее.

– Да, у Джесси было отравление свинцом.

– Один раз. В крови, когда она умерла, свинца обнаружено не было. А вот его следы остались, в жизненно важных органах.

Джек заговорил торопливо, взахлеб, словно мысли опережали слова:

– Значит, она действительно была больна. Но это еще не доказывает, что обмана не было. Очевидно, кому-то на определенном этапе заболевания пришла мысль воспользоваться отравлением и превратить этот случай в заболевание АЛС. И все с единственной целью – надуть инвесторов из «Виатикл солюшнс». Идея принадлежала Джесси или доктору Маршу. Возможно, совместное творчество в постели.