Дьявол сказал "бах" (ЛП) - Ричард Кадри Страница 36

Встаю и закрепляю её на место.

Ничего не происходит. Ноль реакции. Нуль. Нада[78]. Я не полагал, что буду кататься по полу и рычать как отращивающий усы Человека-Волка Лайл Тэлбот[79], но надеялся хоть на что-то. Я так взвинчен на адреналине, что всякие следы усталости исчезли, но всё же испытываешь разочарование, когда ожидаешь почувствовать себя вторым по могуществу существом во Вселенной.

Затем что-то бьёт меня, словно бейсбольной битой по почкам. Внутренности завязываются узлом, а температура тела подскакивает на сотню градусов. Из меня изливается тьма, скатываясь на пол и растекаясь, словно чёрная адовская кровь. Я извергаю тьму каждой клеткой своего тела. Тьма не является плотной. Это холодная мёртвая пустота, словно падение в бездонную яму. Предметы клубятся из небытия, заледеневшие и резкие, словно застывшие гремучие змеи. Внезапно я уже турбированное адское чудовище на закиси азота с зубами размером со Скалистые горы и руками размером с Техас. Пригнувшись, я могу взвалить себе на спину всё Мироздание. А затем, подобно сверхзвуковому оргазму, это ощущение исчезает. Ничего не осталось, и я лежу спиной на полу, хватая ртом воздух.

Что это, чёрт возьми, только что было? Значит ли это, что у меня на секунду появилась сила Люцифера, но моё человеческое тело не смогло её удержать? Или мне просто показалось, что она перешла в меня?

Слышны голоса. Они проявляются нечётко. Шёпот окружающих меня во дворце адовцев. Хоть я и не могу расслышать отдельные слова, смысл всё же просачивается. Большинство слов не представляют собой ничего особенного. Пустые комплименты или честная информация. Всё остальное повисает в воздухе. Призрачными струйками дыма, словно пар, поднимающийся от горячего кофе. Завуалированные угрозы и ложь. Полуправда, увёртки и брехня, являющиеся кровью в артериях этого места. Они проникают сквозь стены призрачным туманом.

Ладно. Верно. Это что-то новенькое. Не сильно круче трюка из одного из этих дерьмовых волшебных наборов удиви-своих-друзей-и-тупых-родственников, что продаются на ночных телемарафонах, но хоть что-то. Возможно, супергеройские штучки вернутся позже. Мне нравятся фокусы с темнотой, что только что были. Надеюсь, я не промотал всю силу в одном большом сносящим башню оргазме. Возможно, быть Люцифером — это не о могуществе, а просто о большей осознанности своего Люциферства. Это было бы адским разочарованием. Клянусь всеми мелкими яйцеголовыми адовцами, если у меня начнут расти крылья летучей мыши и хвост, я отрежу их и скормлю Самаэлю через не то отверстие.

Есть один супер-трюк, который мне хочется больше всего, и даже если у меня всё ещё есть сила, я не знаю, как его провернуть. Как Самаэль покинул Ад? У меня не было возможности спросить. Может декламирование какого-нибудь худу? Что-нибудь из того, что делается в Магическом Круге? Проход через уменьшающуюся арку? Может, у него просто была пара рубиновых туфелек, как у Дороти.

Я не могу это вынести. Заберите меня отсюда. Доставьте домой.

Рёв и ветер обрушиваются ураганом. Предметы с визгом проносятся мимо меня, как трассирующие пули. Все до единого металлические и оставляющие вспышки света. Сине-коричневое сумеречное небо нависает над серыми облаками. Я чувствую запах дизельных выхлопов и сгоревшего моторного масла. Моё внимание привлекает зелёный знак с белыми буквами. Он гласит: «СЪЕЗД НА БУЛЬВАР КРЕНШОУ».

Я узнаю это место. Я на автостраде I-10 над тем местом, где проделал Чёрную Георгину и разбрызгал свои мозги и кости по опоре автострады. Я ничего не могу с этим поделать. Хохочу и хохочу, как пропустивший приём лекарств душевнобольной.

Это Лос-Анджелес. Я дома.

Мустанг Салли, прекрасная сильфида и богиня дорог, примостилась на капоте серебристого кабриолета «Мерседес 550» на полосе аварийной остановки и курит, словно ждала меня всё то время, пока я отсутствовал. Она улыбается и тычет пальцем вправо от меня. Я поворачиваюсь. На меня со скорости за сотню надвигается шестнадцатиколёсный грузовик. Водитель давит на звуковой сигнал, а мимо меня проносятся машины. Верно. Машины. Блядь. Стоять на автостраде губительно, даже если ты маг.

Бежать некуда. Я зажмуриваюсь и пытаюсь придумать какое-нибудь умное худу, но всё, что у меня в голове, — это: «Вот дерьмо». Вот дерьмо. Вот дерьмо. Внезапно рёв исчезает, а вместе с ним и запахи и внезапные порывы ветра от проносящихся мимо предметов. Когда я открываю глаза, всё, что осталось от Лос-Анджелеса, — это слабое остаточное изображение улыбки чеширского кота Мустанга Салли. Я вернулся в библиотеку.

У меня кружатся мозги, словно собираются расплескаться по всей внутренней поверхности моего черепа, как карнавальный спинарт[80]. Я был дома, и это было не сложнее, чем перейти из одной комнаты в другую. Только, думаю, возможно мне следует уточнять конкретнее, в какую именно комнату.

Мои ноги слишком сильно дрожат, чтобы идти. Я сижу, скрестив ноги, на холодном мраморном полу. Уставившись в него, убеждаясь, что он реален. Обожжённая рука пульсирует, а грудь чешется, но мне плевать. Внезапно каждый дерьмовый болезненный момент последних трёх месяцев того стоил. Я был дома, и могу сделать это снова.

Каждая частичка меня хочет прямо сейчас вернуться в Лос-Анджелес, остаться там и притвориться, что ничего этого никогда не было. Но я знаю, что, если сбегу, то есть такое, что позже откусит от моей задницы большие куски. Позаботься о делах и уходи чистым. Я на полпути домой. Больше, чем на полпути. Уйти чистым — значит сохранить хорошие отношения с теми, кого никогда больше не хочу видеть. Мне придётся подключить Бримбориона и начать делать звонки.

Но это может минуту подождать. Пока я не встану с пола, что произойдёт с минуты на минуту. После того, как у меня перестанут дрожать ноги, и я восстановлю дыхание. До тех пор я просто буду сидеть здесь в прохладной тишине со свой волшебной жёлтой книгой и думать о том, сколькими способами эта фабрика уродцев может на выходе поцеловать меня в задницу.

Следующий день я провожу, подчищая концы. Я предвижу обилие ритуальной кадрили, но выясняется, что смыться из города может быть проще, чем я думал. Я решил забить на комитет по планированию и их бюджеты. Остаётся мой внутренний Совет.

Мерихим не отвечает на звонки. Неудачник,