Роберт МакКаммон - Свобода Маски Страница 37

Также фигура держала меч, блестевший в слабом свете, и он был направлен на четверых мужчин, напавших на Мэтью.

Узники в камере отступили с пути этой фигуры, как ночь отступает с пути дня, сгруппировавшись, как крысы, и уступив ему все возможное свободное пространство. Свечи в их руках дрожали.

Когда фигура продвинулась на шаг вперед, злодейский квартет вокруг Мэтью рассеялся. Молодой человек посмотрел на них и узнал только одного: мужчину со шрамом на лице, которого он днем наблюдал в ужасном насильственном акте. Теперь это лицо искажалось не только ужасным шрамом, но и страхом перед шагающей в ночи фигурой, которая каким-то образом прошла все контрольные посты, миновала все двери и замки и оказалась в самым недрах Ньюгейтской тюрьмы.

Призрак, подумал Мэтью. Но нет… он осознавал, что смотрит прямо на Альбиона.

Фигура несколько секунд стояла без движения. Затем медленным и царственным взмахом этот человек направил кончик меча на Мэтью Корбетта. Сразу же после этого четыре человека отскочили от своей неудавшейся жертвы, отметая все помыслы, которые только появились у них в стенах Ньюгейта.

Левая рука Альбиона в черной перчатке поднялась, ухватила горсть воздуха, превратившись в кулак, и прижалась к груди.

Сообщение было вполне однозначным.

Этот — принадлежит мне.

Альбион еще несколько секунд оставался на месте. Позолоченная маска древнего бога, похоже, не сводила глаз с Мэтью, голова слегка склонилась набок. И тогда фигура, продолжая держать меч поднятым, вдруг начала отступать. Фантом поднялся по ступеням с неизменной грацией фехтовальщика. Под аркой он замедлился. Лицо в маске изучило молчаливое собрание, предупреждая любого, кто осмелился бы за ним последовать. Никто не двигался. Альбион отступил дальше, пропав из пределов досягаемости свечи. Последний отблеск от лезвия меча мелькнул на стене, а затем исчез.

Долгое время в секции Каир никто, казалось, не мог дышать.

— Чтоб мне провалиться! — воскликнул кто-то, нарушая тишину.

Два самых смелых — или глупых — узника вышли в коридор со свечами за Альбионом, хотя они явно не спешили. Четверо нападавших на Мэтью попятились к стене. Молодой человек сквозь боль поднялся на ноги и натянул штаны обратно. Как только он столкнулся взглядами с молодым мужчиной с обезображенным лицом, тот сразу же посмотрел в сторону, с явным трудом подавив свои злые намерения.

— Чтоб мне провалиться! — снова повторил человек.

— Вы знаете, кто это был, — произнес узник с больными глазами, обращаясь ко всем. — Я хочу сказать, что это было! Альбион явился прямиком в Ньюгейтскую тюрьму, это был чертов призрак! Господи, вырви мне глаза, если они обманули меня!

У Мэтью все еще звенело в голове после пережитых ударов, мозг был затуманен, но даже при этом он понял, что копии «Булавки», похоже, регулярно попадают сюда, когда узники могут это себе позволить.

Молодой человек пошатнулся, схватился за стену и тут же понял, что угодил рукой в плесень. Его вот-вот могли покинуть последние резервы сил.

— Альбион стоял прямо здесь, в Ньюгейте! — человек с мутными глазами нашел Мэтью. — Я знаю, что он говорил тебе! Он хотел сказать, что как только ты выйдешь отсюда, он убьет тебя, как убил остальных, кто покинул свои клетки!

Эти слова вызвали волну согласного ропота.

— Ты ошибаешься! — заговорил Уинн Уайлер. — Альбион предупредил, чтобы мальчику не причиняли вреда! — это мнение также встретило ответный гомон голосов. — Думаю, вы должны всерьез об этом задуматься! — сказал он, обратившись к четырем нападавшим, один из которых явно принадлежал к секции Хельсинки и теперь, после появления здесь Альбиона, этот человек не был уверен, что хочет возвращаться тем же коридором назад.

— Он говорил, что собирается убить этого парня, если тот выберется отсюда! — тут же заспорил кто-то.

— Я прекрасно знаю, что это было предупреждением для каждого человека здесь! — не унимался Уайлер. — Зачем, Дьявол его забери, Альбион проник в Ньюгейт, чтобы просто сказать, что убьет кого-то снаружи?! Он даже не знает, суждено ли мальчику отсюда выйти!

— Он знает это, ясно? — ответил серобородый негодяй, держащий свечу. — Альбион не человек… он все знает! И он перережет этому парню глотку или пронзит его насквозь, как только он покинет Ньюгейт!

Кто-то соглашался с этим, а кто-то поддерживал точку зрения Уайлера. Мэтью старался не терять рассудок, и, цепляясь за него, понимал, что вскоре обитатели камеры разделятся на два противоборствующих лагеря и, возможно, всерьез разругаются. Однако по-настоящему сейчас молодого человека заботило то, что он был все еще жив, цел и относительно невредим, и четверо гадких злодеев, напавших на него, испуганно отползали в угол и скрывали свои лица в тени.

Люди, которые вышли в извилистый коридор, вернулись с пятью другими обитателями ближайшей камеры.

— Там никого, — сказал человек, держащий фонарь. — В Хельсинки слышали шум… но не видели никого, кто бы прошел мимо.

— Альбион — гребаный призрак! — воскликнул кто-то в камере. — Его не поймать!

— Он может быть духом, — ответил человек, который набил свою трубку и теперь поджигал ее от пламени свечи. — Но его меч вполне реален. Скольких он убил, Симмс?

— Шестерых или больше, — проскрипел узник, который, как понял Мэтью, имел возможность получить снаружи «Булавку», и именно через него новости доходили до всех остальных. — Будет семь точно, когда эта несчастная душа выберется на свободу.

— Это не то, что Альбион имел в виду! — настаивал Уайлер с нескрываемым раздражением. Он искал взглядом кого-то в толпе и, наконец, нашел его — прижавшимся к стене и пытающимся прикинуться собственной тенью. — Джерриган! Ты-то сохранил остатки разума! Что ты скажешь?

Матереубийца с половиной носа ничего не сказал, но другие продолжали выжидающе смотреть на него. Мэтью осознал, что у этого человека, похоже, был некоторый авторитет среди этого сброда. Наконец, настал момент, когда Джерриган ответил на все, но прежде чем сделать это, он подошел к Мэтью, и его голова опустилась, словно от тяжелых раздумий.

Он остановился перед молодым человеком и протянул ту пару ботинок, которые отобрал у него для своего выигрыша в карты.

— Возьми их, они твои, — сказал он. — Я чист перед тобой.

Затем он повернулся к Уайлеру и остальным.

— Я не знаю, что пытался сказать Альбион, но я знаю, что я не хочу становиться частью этого. Я не хочу, чтобы меч перехватил мне горло посреди ночи, нет уж! — его полные страха глаза вернулись к Мэтью, который принял назад свою обувь и теперь собирался обуться.

— Мы квиты, верно? — спросил Джерриган тоном маленького ребенка, которому требовалась поддержка. — Скажи, что мы квиты.

— Мы квиты, — ответил Мэтью еще более хриплым голосом, чем Симмс.

— Квиты мы! — прокричал Джерриган на весь коридор, чтобы человек в позолоченной маске — или призрак — мог услышать его с такого расстояния. — Турк Джерриган делает свои дела и никому не причиняет никакого вреда!

— Приятно слышать, — сказал Мэтью, хотя в ушах его все еще звенело от полученных ударов.

Чтобы дополнить свое отпущение, Джерриган хлопнул Мэтью по плечу, как если бы они были близкими друзьями и ели хлеб с одной буханки. Мэтью на мгновение подумал, что Джерриган собирается обнять его, однако тот не стал этого делать, а повернулся к четверым злодеям, напавшим на него.

— Вы все! — проворчал он. — Позор на ваши головы! Особенно на твою, Иона Фалкнер! У тебя жена и трое детей там, снаружи!

— Две жены и пятеро детей, — поправил человек по имени Иона Фалкнер.

— Аххххх, Дьявол со всеми вами! — Джерриган махнул рукой на группу этих людей с нескрываемым отвращением, и особенно исказилось его лицо при виде человека с изуродованным шрамом лицом, когда этот худосочный заключенный попытался выйти из камеры, а Фалкнер и остальные уже расходились по местам.

— Позволь помочь тебе, — сказал Старая Победа, внезапно возникнув рядом с Мэтью, и извращенно облизнул губы, но Мэтью хватило сил и здравого смысла, чтобы отказаться. С ботинками в руке он вернулся на свое место на сене. Люди расступались перед ним, другие же, видя, как он болезненно морщится, готовы были прийти на помощь, но медлили, бросая испуганные взгляды на коридор.

Но если Альбион там и был, он не появился снова.

Уснуть в эту ночь было невозможно. Мэтью снова надел свои ботинки, потому что этот предмет — единственное, что связывало его с внешним миром. Разговоры все продолжались, ощущение времени полностью потерялось, потому что время здесь не имело значения — его определяли только по догорающим свечам.

— Я все еще уверен, что Альбион его пометил! — сказал пучеглазый узник, чье имя Мэтью не расслышал.