Роберт Кормер - Наше падение Страница 37

— Ты в порядке, Джейн? — его глаза изучали ее, пробегая через все ее тело. Она попыталась отскочить в сторону вместе с креслом, но пошевелиться не представлялось возможным.

Она еще раз попробовала говорить. Попыталась сказать: «Что ты здесь делаешь?» — но это были лишь мычащие звуки, к тому же она боялась, что задохнется.

Продолжая с любопытством ее разглядывать, он сказал:

— Я могу вытащить эту тряпку у тебя изо рта, если только ты пообещаешь, что не будешь кричать.

Она энергично кивнула.

— Даже если ты и закричишь, то тебя все равно никто не услышит, но Авенжер разозлится.

Она вспомнила, как он упомянул о каком-то Авенжере, когда накинул ей на лицо и нос жуткую, вонючую тряпку. Кто такой Авенжер?

Продолжая кивать ему, она попыталась сказать глазами, что ее рот не может ему ответить.

Он аккуратно удалил со рта клеящую ленту, чтобы ей не было больно. Его деликатная мягкость и доброта ее удивили. Наконец, рот был свободен. Она пыталась сплюнуть накопившийся во рту гадкий привкус. Зубы болели.

— Зачем ты это делаешь, Майки? Что с тобой случилось? — когда она начала говорить, то у нее изо рта вылетали брызги коричневой от грязи слюны.

— Со мной ничего не произошло, Джейн, — сказал он, сделав шаг назад и упершись руками в бедра. Глаза были все такими же огромными. — Это ты. Это с тобой нечто случилось.

— О чем ты говоришь, — в ее голосе проступило напряжение. Гнев пересилил чувство страха, вызванного самой невменяемостью этой ситуации.

— Не повышай на меня голос и не кричи. Если будешь кричать, то я с тобой сделаю то же, что и с Воном Мастерсоном, а затем с дедушкой, — он поднес палец к губам и захихикал. — Конечно, я с тобой что-нибудь такое сделаю, что-нибудь необычное…

Она не спрашивала, что он сделал с Воном Мастерсоном или со своим дедушкой. Ей несложно было догадаться, лишь посмотрев на его лицо. Достаточно было того, что он говорил. Это звучало еще ярче, чем его дьявольский смех.

— Зачем, Майки? Почему? — снова спросила она. В этот момент другие вопросы для нее были не важны. Если он ответит на этот вопрос, то для нее станет ясен ответ и на все остальные.

— Потому что ты была с ним, — произнес он дерзко, по-детски.

— С кем?

— Со своим другом.

— С Бадди? С Бадди Вокером?

— Так его зовут? Я не знал его имени, но ты была с ним. Ты его обнимала. И… — и он нахмурился, в уголках его губ выступила слюна. — Целовала его. Твой язык был у него во рту… — он сплюнул на пол, будто освободился от чего-то отвратительного и мерзкого на вкус.

— И ты зол на меня за то, что у меня есть друг, и я с ним целовалась, — спросила она, от удивления забыв, что крепко привязана к креслу.

— Нет, нет, — ответил он, качая головой. — Ты слишком хороша собой, и заслуживаешь настоящего друга.

— Потому что я его поцеловала? — переспросила она, делая ударение на последнем слове. — Потому что я касалась его языка своим языком…

— Это было неприятно, — сказал он. — Но если ты этого хотела, то тебе никто не запрещал…

— Так, что же тебя так злит?

— Потому что это он! — прозвучало как оплеуха, как удар, будто обухом по голове.

Она дернулась в веревках, которыми была привязана к креслу, и, несмотря на боль, которая за этим последовала, ответила ему громко:

— На кой черт ты мне об этом говоришь?

— Не надо ругаться, Джейн. Хорошие девочки не ругаются, — и он печально закачал головой. — Но ты больше не хорошая девочка, ведь так? Ты теперь с ним, и это значит, что ты теперь гадкая девчонка…

Она аж просела вместе с креслом, насколько это могли позволить веревки. Запах ее собственного пота примешался к затхлому аромату сарая. Ее волосы слиплись. Она выпустила воздух через уголок рта.

Майки коснулся рукой хвостика у нее на спине.

— Он… — прошептал Майки. И она теперь не видела его лица. Слово из одного слога было пропитано ненавистью. — Он, Джейн. Твой друг. Один из них. Один из тех, кто в тот вечер был у тебя дома. Я видел их, и с ними его. Они все крушили. Я был снаружи у окна и видел их, все так. Он был среди них.

Бадди? У нее в доме?

— Они были как звери, — продолжил он, протягивая слова, но при этом говорил быстро. Его глаза стали еще больше. — Они все крушили и ломали. Все, что попадалось на пути, с воплями и смехом, будто дикари.

Закачав головой, она произнесла:

— Нет… — она не могла поверить этому сумасшедшему.

— Я видел, как вошла Керен, и как они ее схватили, — затем прошептал: — Свет был снаружи…

— Нет… — выдохнула она с мучительным визгом. Она не могла поверить в такое.

— Да, да, да, — его грузное тело танцевало на облезлых досках пола. — И в какой-то день вы вдвоем шли по улице, держась за руки. Я это видел. Ты смотрела на него так, будто любишь его. В видеомагазине. Ваши губы соприкоснулись, и твой язык оказался у него во рту, — танец закончился, он стоял пред ней, тяжело дыша. Капельки пота покатились по его щекам. И я делаю то, что должен, Джейн. Я — Авенжер, и я мщу за твой дом…

Тошнота закипела у нее в животе настолько внезапно, что она сама удивилась тому, как струйка рвоты вырвалась у нее изо рта, обжигая кислотой горло, полившись из губ жгучим потоком. Тело ответило болью, желудок задергался в ее перемотанном веревкой животе, насколько позволяло пространство, чтобы вытолкнуть то, что в нем осталось. Рвота остановилась комком у нее в горле, перекрыв воздух для дыхания, и Джейн начала давиться. При этом ее всю затрясло от приступа паники, пока следующий толчок не позволил избавиться от этого комка. Вонючая жижа потекла на ее блузку, юбку, пока большая блевотная ляпа не легла перед ее ногами на полу.

Майки Лунни отскочил в сторону, чтобы не испачкаться в розово-оранжевой вонючей жиже, уже забрызгавшей его штаны. И он вскрикивал: «ой… ой…» — снова и снова. Затем ее рвота будто бы его очаровала.

Запястья и щиколотки горели. Веревка натерла кожу до красна. В животе будто бы застрял свинцовый груз. Кисло-горький привкус собрался во рту, а запах собственной блевоты обжег ей ноздри. Джейн утонула в глубоком отчаянии, в сравнение с которым тошнота и все эти запахи были ничем. Бадди погромщик? Вандал? Один из них? Ее Бадди, которого она любила больше всего насвете? Бадди, который целовал ее и ласкал, нежно гладил грудь?

Майки снова плясал вокруг нее, это уже был танец безумства и отчаяния.

— Мне жаль, мне жаль, — сказал он. Он нашел еще одну тряпку и начал вытирать ей лицо, подбородок, а затем грудь. Его рука задержалась на ее груди. — Теперь можешь увидеть, что я делаю? — сказал он, отскочив от нее, его лицо налилось краской, он старался избежать ее взгляда.

Она не спрашивала, что он делает, продолжая быть ошеломленной тем, что он сказал о Бадди, при этом, пытаясь отрицать правду его обвинения. Майки пристально начал глядеть на ее грудь, а затем отвернулся снова. Собрался ли он ее изнасиловать?

— Я устраняю тебя из этого мира, Джейн.

Мысли о Бадди исчезли, когда она осознала то, что он сказал.

— Хочешь сказать, что убьешь меня? — сказала она ошеломленно. Жуткие слова повисли в воздухе дамокловым мечом. И тут же пожалела о том, что это сказала, будто сказанное ею неминуемо должно было превратиться в реальность.

— Только так, Джейн. И я это сделаю…

Ее ум закипел в поисках возражения — хоть что-нибудь, что может хоть как-то его остановить.

— Почему я, Майки? — нужно было постараться как-то оттянуть время. Использовать все, что есть в ее распоряжении. Включая Бадди, виноват он или нет. — Почему не мой друг? Ведь он был один из них, из тех, кто крушил все в доме. Не я же это делала, а он.

Она почувствовала себя предателем — она предала Бадди, даже если он все крушил у нее в доме. К тому же оставалась малая часть отрицания того, что Майки на самом деле может убить ее или Бадди.

— И его я тоже убью, — сказал он. — Всех их. Авенжер добьется своего. Мне всего лишь одиннадцать лет, и я могу отомстить за твой дом.

Правильно ли она его расслышала? Или что-то пропустила?

— Что ты сказал?

— Мне одиннадцать лет, я — Авенжер, и я отомщу за твой дом… — произнес он, отчетливо выделяя каждый слог.

— Но тебе же не одиннадцать лет. И ты — Майки Стейлинг, а не Авенжер.

Откуда взялся этот Авенжер? Персонаж из комиксов, что ли, для детей? Она не могла вспомнить.

— О, мне одиннадцать, все верно, — сказал он, покорно улыбнувшись, теперь уже по-детски. — Где бы я не работал, как Авенжер, мне всегда будет одиннадцать лет.

«Надо продолжать беседу и не думать о Бадди».

— Почему тебе одиннадцать, Майки? — спросила она, пытаясь сплюнуть противный осадок, собравшийся во рту, но почему-то заставляя себя это проглотить. — Что случилось с тобой? Как ты застрял в одиннадцатилетнем возрасте? — это был выстрел в темноту, она не знала, чего добивается, спросив его об этом.