Уоррен Мерфи - Китайская головоломка Страница 37

Чиун, конечно же, прав. Но его правота не исправляла всей ситуации. Все шло не так, как должно идти.

– Ты прав, – сказал Римо.

– Но в глубине души ты так не считаешь?

Римо не ответил. Он посмотрел на часы. Уже пора было возвращаться в Запретный город для совершения грандиозной экскурсии во Дворец культуры трудового народа.

Один из ближайших помощников генерала Лю, полковник, со значением подчеркивал, какая великая честь им оказывается. Сам премьер будет присутствовать там – ему хотелось лично познакомиться со спасителями народного генерала. Так сказал полковник.

Совет Чиуна по этому поводу был краток: «Береги бумажник».

Запретный город был поистине великолепен. Римо и Чиун в сопровождении двух китайцев прошли мимо каменного льва, охраняющего Ворота небесного спокойствия – Тяньаньмэнь. Вот уже в течение пятисот лет эти ворота служили главным входом в город, где некогда обитали императоры со своими дворами.

Они прошествовали по брусчатке громадной площади в направлении здания с крышей как у пагоды. Здесь теперь находился музей, но раньше в этом дворце был главный тронный зал. Слева на площади Римо увидел множество людей в борцовских облачениях – молодые и старые занимались гимнастикой тайцзицюань. Их движения были плавными и удивительно слаженными.

Само здание было прекрасно. Даже у Чиуна, против обыкновения, не нашлось ехидных слов. Но внутреннее убранство и экспонаты напомнили Римо те многочисленные нью-йоркские аукционы, на которых выставляются исключительно огромные и отвратительные на вид фарфоровые изделия. Он не слушал бессвязный рассказ экскурсовода о династиях и императорах, о вазах и прочих неуклюжих предметах, которые должны были доказать, что Китай дал миру и то, и это, – он все это время мрачнел и мрачнел до посинения. А когда они достигли главного зала. Римо был уже таким синим, что этой краски хватило бы, чтобы выкрасить форму для всего личного состава ВМС Ее Величества.

Премьер, стоявший посередине центрального зала под высокими – футов пятьдесят – сводами дворца, походил на фарфоровую статуэтку, выставленную напоказ. В жизни он оказался куда более хрупким человеком, чем на портретах. На нем был простой, без прикрас, серый китель «а ля Мао», застегнутый до самого подбородка. Но при всей своей простоте, скроен и сшит китель был безупречно.

Премьер улыбнулся и протянул Римо руку.

– Я много слышал о вас. Для меня большая честь познакомиться с вами.

Римо не пожал протянутую руку.

– Пожать руку, – сказал он, – значит показать, что я не вооружен. Таким образом, это будет обман.

Ну его к черту. Пусть он и Лю играют в войну с командой президента – тем хотя бы платят за то, что они общаются с этими двуличными ублюдками.

– Быть может, настанет день, когда оружие не понадобится никому, – сказал премьер.

– В таком случае отпадет необходимость и в рукопожатиях, раз не надо будет показывать, что у тебя нет оружия, – ответил Римо.

Премьер рассмеялся. Генерал Лю улыбнулся. В форме он казался моложе, но, в конце концов, а зачем еще нужна военная форма? Затем, чтобы грязная работа, связанная с убийством, стала безличным и освященный государственными институтами делом, чем-то не имеющим никакого отношения к живым людям, к их боли, к заботам и радостям повседневной жизни.

– Если товарищ премьер позволит, – проговорил генерал Лю, – я бы хотел показать вашим гостям один весьма любопытный экспонат. Я надеюсь, господа не станут возражать против присутствия солдат – жизнь товарища премьера мы должны беречь как зеницу ока.

На узкой лестнице всего в нескольких футах от них стояли восемь солдат – все они казались старше, чем полагалось бы быть рядовым, коими они, судя по их форме, являлись. Стволы их винтовок смотрели в сторону Римо и Чиуна. Ну, дорогой, сказал себе Римо, вот так-то.

Генерал Лю слегка поклонился официально-вежливо и подошел к застекленному стенду, на котором был выставлен инкрустированный камнями меч. Кожаные башмаки генерала клацали по мраморному полу, а кобура при ходьбе била его по бедру. В помещении было прохладно, освещение очень тусклое, да и солнечный свет не проникал сюда.

– Господа, – объявил генерал Лю. – Меч Синанджу.

Римо взглянул на Чиуна. Лицо его было лишено всякого выражения, но под этим вечным покоем скрывались глубочайшие колодцы, до дна которых Римо никогда не мог проникнуть мыслью,

Какой-то ритуальный меч, подумал Римо. Нужно быть мифологическим героем, чтобы орудовать мечом длиной в семь футов и шириной в самом конце, равной ширине человеческого лица. Рукоять была инкрустирована красными и зелеными камнями. Казалось, им так же невозможно воевать, как мокрым диваном. Если дать человеку этот меч и привязать к рукам, чтобы не мог бросить, его можно просто заплевать до смерти, решил Римо.

– Знаете ли вы, господа, легенду о Синанджу? – спросил генерал Лю. Римо чувствовал на себе взгляд премьера.

– Я знаю, что это бедная деревня, – пожал плечами Римо. – Жизнь там очень тяжелая. И ваша страна никогда не поступала с жителями по совести. – Римо знал, что Чиуну это должно понравиться.

– Истина, – подтвердил Чиун.

– Но знаете ли вы легенду о Мастере Синанджу?

– Я знаю, – сказал Чиун, – что ему не заплатили.

– Этот меч, – сказал генерал Лю, – это меч Мастера Синанджу. Было время, когда Китай, ослабленный реакционным монархическим правлением, прибегал к услугам наемников.

– И не всегда платил им, – вставил Чиун.

– И был один Мастер Синанджу, который бросил здесь свой меч, после того, как зарубил им слуг и любимую наложницу императора Чуди.

Краем губ Римо прошептал Чиуну:

– Ты ничего не говорил мне про девчонку.

– Ему поручили убить наложницу, а потом не заплатили, – громко сказал Чиун.

Генерал Лю продолжал:

– Император, поняв, какое зло могут принести Китаю иностранные наемники, прогнал Мастера Синанджу.

– И не заплатил ему, – гнул свое Чиун.

– И мы горды тем, что с той поры больше не прибегаем к услугам Мастера Синанджу или его ночных тигров. Но империалисты готовы взять к себе на службу любое отребье. И даже могут создать разрушителя, Дестроера, как они его называют, ради достижения своих гнусных целей.

Римо увидел, как с лица премьера сползла улыбка, и он с недоумением воззрился на генерала Лю.

– В обществе, где средства массовой информации послушно выполняют волю правителей, даже самая откровенная ложь может сойти за правду, – вещал генерал Лю. – Многие люди верят, что Мастер Синанджу находится здесь, что его привезли американские империалисты. Многие верят, что он привез с собой Шиву, Дестроера. Многие люди верят, что американские империалисты стремятся не к миру, а к войне. Вот почему они послали сюда Мастера Синанджу и его творение, чтобы те убили нашего возлюбленного премьера.

Римо заметил, как Чиун посмотрел на премьера и слегка покачал годовой. Премьер оставался спокойным.

– Но мы убьем бумажных тигров Синанджу, которые убили нашего дорогого премьера, – сказал генерал Лю и поднял руку. Солдаты взяли ружья на изготовку. Римо высматривал, под каким экспонатом спрятаться.

Глядя на премьера, Чиун сказал:

– Последнему Мастеру Синанджу, который стоял в этом императорском дворце, не заплатили. Я получу долг за него. Пятнадцать американских долларов.

Премьер кивнул. Генерал Лю – одна рука его по-прежнему поднята – другой рукой достал пистолет из кобуры.

Чиун рассмеялся – пронзительный смех, эхом раскатившийся по дворцу.

– Слушайте меня, возделыватели рисовых полей и строители стен! Мастер Синанджу сейчас преподаст вам урок смерти, – слова его взлетели к самым сводам зала, гулко отскакивая от стен и возвращаясь обратно, так что стало казаться, что голос раздается отовсюду.

И внезапно Чиун словно потерял свои очертания, превратившись в узкую полоску, вокруг которой развевалось его белое кимоно. Он вихрем пронесся мимо премьера туда, где стоял генерал Лю. И вдруг стекло, за которым покоился меч, разлетелось вдребезги, и меч взвился в воздух, а внизу, под мечом, был Чиун.

Меч со свистом рассекал воздух, совершенно исчезнув из вида, равно как и Чиун. И все громче и громче звучали древние безумные песнопения. Римо готов был уже броситься к лестнице и приняться за дело с той стороны, но тут он увидел, что ружья больше уже не нацелены ни на него, ни на премьера, ни на Чиуна.

Двое солдат судорожно цеплялись за свои ружья, у одного из них на брюках расползалось темное пятно. Второй просто побледнел и дрожал всем телом. Четверо убежали. Только один еще целился из ружья, но приклад был прижат к плечу, над которым не было ни шеи, ни головы – только круглая рана, из которой хлестала кровь. Римо удалось увидеть и голову: она катилась по направлению к одному из стендов с экспонатами, один глаз по-прежнему был прищурен. У стенда голова остановилась, а глаз перестал щуриться. А меч в руках Чиуна вращался все быстрее и быстрее, разбрызгивая капли крови.