Мишель Фейбер - Под кожей Страница 38

— В Эвантон, — напомнила она. — Дальше я не еду.

— Да нет, не думаю, — ответил он — неторопливо, словно размышляя вслух. — Вы наверняка сможете и немного дальше прокатиться.

У Иссерли заколотилось сердце.

— Нет, — заявила она. — Дальше Эвантона не поеду.

Стопщик сунул руку под комбинезон и вытащил большой серый канцелярский нож с уже выдвинутым сверкающим треугольным лезвием.

— Езжай себе, — негромко приказал он.

Иссерли стиснула руль, стараясь совладать с участившимся дыханием.

— Вы этого не сделаете, — сказала она.

Стопщик, наконец, рассмеялся, впервые за всю их поездку.

— Перед следующей дорогой повернешь налево, — сказал он.

— Будет лучше… для нас обоих… — пропыхтела Иссерли, — если мы просто остановимся… и вы сойдете.

Указательный палец ее левой руки подрагивал над тумблером икпатуа.

Он словно и не услышал ее. Слева от дороги замаячила старая церковь с замурованными окнами, вдоль нее тянулась, уходя в кусты, длинная гравиевая дорожка.

— Вон туда, — негромко сказал стопщик.

Иссерли посмотрела в зеркальце заднего вида. До ближайшей машины было ярдов сто. Если ей удастся заставить себя нажать на акселератор, а после затормозить намного резче обычного, то ко времени, когда эта машина нагонит ее, она уже будет стоять с затемненными окнами на придорожной площадке.

Она щелкнула тумблером.

— Налево, я сказал! — рявкнул стопщик. — Налево!

Паника пронизала Иссерли, как проходящий сквозь жидкость газ, она дернула рычаг передач не в ту сторону, и коробка их ответила ей истошным скрежетом. Иссерли бросила взгляд на пассажирское сиденье и только теперь увидела, что низ у комбинезона стопщика сшит из чего-то толстого и плотного, как коровья шкура, да еще и покрыт желтым… брезентом, что ли. Иглы просто не смогли произвести на эту ткань никакого впечатления.

Внезапно она почувствовала острую боль в боку. Это кончик ножа впился в нее, пронзив тонкую блузку.

— Да! Да! — испуганно прошипела Иссерли, перебрасывая рычажок индикатора вверх и сворачивая на указанную стопщиком дорожку. Гравий заскрежетал под колесами машины, громко замолотил по ее дну. Руки Иссерли крутанули руль, компенсируя резкий поворот, и перестарались — машину бросило вправо. С каждый ее вздохом острие ножа кололо бок все больнее.

— Ладно, ладно! — крикнула она.

Стопщик немного отодвинул нож, потянулся свободной рукой к рулю, повернул его. Пожатие его ладони оказалось крепким, но ласковым, он словно преподавал Иссерли урок вождения. А ладонь у него была вдвое больше, чем у нее.

— Прошу вас, подумайте… об этом, — задыхаясь, пролепетала Иссерли.

Он не ответил, просто убрал ладонь с руля, удовлетворенный, по-видимому, тем, как она ведет машину, шедшую теперь по бросовой земле, покрытой невысокими кустами и сгнившими остатками стогов. Впереди показалось скопление фермерских, обратившихся в скелеты бараков — куски бетона, искореженная сталь. Шоссе А-9 почти исчезло из зеркальца заднего вида и лишь иногда проглядывало сквозь кусты, как далекая река.

— Вон там, где покрышки свалены, повернешь направо, — велел стопщик. — И остановишься.

Иссерли подчинилась. Теперь машину закрывала от шоссе сплошная стена в три метра высотой и в десять длиной. Строение, которому она принадлежала, исчезло, но стена уцелела.

— Правильно, — сказал стопщик.

Иссерли наконец удалось справиться с дыханием. Она старалась не думать ни о чем, только о себе. Спасения ей оставалось ждать лишь от своего ума, поскольку бегать она не могла. Она, носившаяся когда-то с быстротой ягненка. Бегать она не могла.

— У меня есть друзья на самом верху, — умоляющим тоном произнесла Иссерли.

Он снова засмеялся, коротко и сухо, точно закашлялся, и приказал:

— Вылезай из машины.

Каждый открыл свою дверцу и выбрался на каменистую землю. Стопщик обошел вокруг машины, захлопнул водительскую дверцу. Толкнул Иссерли к машине. Так и держа в одной руке нож, сгреб другой хлопковую ткань ее черной блузки и рванул вверх, обнажив груди Иссерли. Силен он был настолько, что перекрученная ткань подцепила ее под мышки и едва не оторвала от земли. Она поспешила поднять руки, чтобы стопщику легче было содрать с нее блузку.

— Мы можем… чудесно провести время, очень приятно, — предложила она, прикрывая трясущимися ладонями груди, — если вы не будете мне мешать.

Стопщик — с ничего не выражавшим, побагровевшим лицом — отступил от Иссерли на длину протянутой руки и принялся месить свободной от ножа лапищей ее груди, сначала одну, потом другую, время от времени сжимая большим и указательным пальцами соски и покручивая их, будто катышки теста.

— Ну что, приятно, а? — спросил он.

— М-м-м, — ответила Иссерли. Разумеется, грудь ее никакой чувствительностью не обладала, зато обладала, и немалой, спина, которую он прижимал к изогнутому корпусу машины. Ледяной пот боли и страха покалывал, как электрические искры, ее плечи.

Груди он месил целую, как показалось Иссерли, вечность. Клубы выдыхаемого им пара смешивались в холодном воздухе с ее клубами. В небе показалось бледное солнце, отразившееся в голой макушке стопщика. Двигатель машины пощелкивал, остывая, принимая в себя студеный воздух.

Наконец, стопщик оставил соски в покое и отступил еще на шаг.

— Встань на колени, — велел он.

Иссерли торопливо подчинилась. Стопщик провел свободной рукой по центральной прорези комбинезона, негромко щелкая кнопками. Под грязной черной с желтым оболочкой его обнаружилась на удивление белая майка. Расстегнутый до паха комбинезон распахнулся, зияя белизной. Стопщик вытянул из трусов гениталии — полностью, включая и волосистую луковицу мошонки. И подступил к Иссерли, и пенис его закачался у ее лица.

На сей раз нож он прижал к ее загривку, кольнув кожу под волосами.

— И чтоб зубов я не чувствовал, поняла? — сказал стопщик.

Пенис у него был вульгарно раздутый, более толстый и бледный, чем у человека, увенчанный лиловатой ассиметричной головкой. На самом кончике его находилось маленькое отверстие, похожее на не закрывшийся до конца глаз дохлой кошки.

— Поняла, — ответила Иссерли.

Попахивавший мочой кусок мяса провел у нее во рту примерно минуту, а затем острие ножа покинуло загривок, сменившись жесткими, тупыми пальцами.

— Ну хватит, — простонал стопщик и дернул ее за волосы.

Он немного отшагнул, вытягивая пенис изо рта Иссерли. И вдруг, без предупреждения, вцепился в ее локоть, рванул его вверх. Напрячь мускулы, чтобы придать руке характерную для водселей форму, Иссерли не успела, и рука свободно изогнулась в нескольких суставах сразу, образовав зигзаг, по которому человек узнавался безошибочно. Но стопщик, похоже, ничего не заметил, и сердце Иссерли сжал тошный страх, намного превосходивший все, что она успела перечувствовать до этой минуты.

Едва она встала, стопщик пинками погнал ее вдоль машины к капоту.

— Повернись, — сказал он.

Иссерли повернулась, и стопщик новым рывком содрал с нее зеленые вельветовые брюки, спустив их до колен.

— Иисусе, — прорычал он за ее спиной, — ты что, в машине раскокалась?

— Да, — прошептала она. — Простите.

На один опрометчивый миг она поверила, что увиденное заставит его отступиться, но ладонь стопщика легла ей на спину и толкнула ее на капот.

Она отчаянно пыталась найти какое-то правильное слово, способное остановить его. Вообще-то, слово это она знала, но только видела, и в последний раз нынешним утром — водсель вывел его в грязи. Видела, но ни разу не слышала.

— Почадите, — взмолилась она.

Ладони стопщика уже лежали на пояснице Иссерли, рукоять ножа упиралась ей в позвоночник. Пенис тупо тыкался в межножье, пытаясь войти в нее.

И тут Иссерли осенило.

— Пожалуйста, — униженно попросила она. — Позвольте, я помогу. Вам понравится, обещаю.

Иссерли опала на капот, прижавшись щекой и грудями к гладкому металлу, положила ладони на ягодицы, развела их в стороны. Она знала, ее половые органы погребены под слоем уродливой рубцовой ткани, наросшей после ампутации хвоста. Однако оставленный этой операцией шрам, возможно, напоминал щелку, которая пролегает меж бедер водсельских самок.

— Ничего не вижу, — прохрипел стопщик.

— А вы нагнитесь, — подсказала она, с мучительным трудом оборачиваясь, чтобы увидеть, как его лысый кумпол склоняется над ней. — Там все есть. Посмотрите.

И Иссерли, используя капот, как опору, неистово хлестнула обеими руками назад и вверх. Хлестнула, точно бичами, и прицел ее оказался точным. Два пальца вонзились в глазницы стопщика, уйдя по самые костяшки в жаркую, вязкую глубину его черепа.

Задохнувшись, она выдернула пальцы, ударила ладонями по капоту. Выпрямилась Иссерли как раз в тот миг, когда лысый стопщик упал на колени, и успела стремительно, хоть лодыжки ее и были спутаны брюками, отпрянуть вбок еще до того, как тело его повалилось вперед, а физиономия врезалась с мясистым шлепком в бампер машины.