Николь Жамэ - Дольмен Страница 38

— Браво, Ивонна! Жаль, что она тебя пощадила при рождении!

Он ткнул ей в руки газету и преспокойно убрал клюшку в футляр.

— Увы, придется тебя разочаровать: эта информация, не скрою — наполнившая мое сердце радостью, исходит не от меня, и исключительно по причине моего хорошего настроения я прощаю твою грубость, Гвен, — слащаво прибавил он, выбирая новую клюшку — деревянную.

— Негодяй! Я уверена, что Ив все тебе рассказал и ты воспользовался этим, чтобы победить меня на предстоящих выборах!

— Нет нужды прибегать к столь сильному средству, чтобы побить тебя на выборах, бедняжка… — Он взялся за клюшку обеими руками, встал на синтетическое покрытие и слегка согнул колени. — Отойди, ты заслоняешь мне пейзаж.

Гвен мгновенно схватила мяч с метки и, багровая от ярости, приблизилась к нему вплотную.

— Мне отлично известно, что твое семейство нацелилось на верфь, лаборатории и отель! — выпалила она. — Но ты забыл об одной детали, мой дорогой: мэрия пользуется преимуществом при покупке выставленных на продажу земель, и я сумею убедить муниципальный совет оказать мне поддержку, дабы умерить людоедские аппетиты Керсенов!

— Сомневаюсь, что жители острова захотят видеть в роли мэра дочь детоубийцы, — ответил он, протягивая руку. — Мяч!

— Ты забываешь, что, несмотря на финансовое благополучие, я никогда не скрывала своего низкого происхождения. Я одна из них, Пи Эм, и люди это знают. Знают они и то, что ты лишь марионетка в руках отца! — Она покрутила мячиком перед его носом: — Щеночек хочет мячик? Алле гоп! Лови! — И она с силой бросила мяч через его плечо.

Лицо элегантного мужчины побледнело, сравнявшись по цвету с шейным платком, аккуратно заправленным в вырез рубашки с вышитыми инициалами.

— Слышала, что я тебе сказал, мерзкая шлюха: дай сюда мяч! — воскликнул он, дрожа от ярости.

— Быстро же сошла с тебя позолота! — саркастически заметила Гвен. — Главный твой недостаток, Пи Эм, — это слабые нервы. У тебя не хватит нервишек, чтобы ввязаться в драку, а у меня — хватит. — Она пронзила его недоброй голубизной взгляда. — Посмеешь встать на моем пути — я тебя уничтожу, даже если мне придется публично раскрыть нашу тайну!

Гвен решительным шагом направилась прочь, нещадно топча тонкими каблуками нежную зелень газона, пока Керсен-младший не поглотил до конца ударную волну. Положив на метку новый мяч, он, прочно стоя на ногах, хорошенько размахнулся и сильным ударом послал его вслед дочери Ивонны. Мяч просвистел в нескольких сантиметрах от ее головы, но она даже не моргнула.

— Нервишки, Пи Эм, я же говорила! — крикнула она не оборачиваясь. — Нервишки!

15

По «Евроспорту» шла трансляция последних кадров гонки Плимут — Ньюпорт, снятых еще до начала бури и сопровождаемых взволнованными комментариями. В присутствии экспертов и победителей прошлых соревнований обсуждались детали, касающиеся потери мачты многокорпусником Бреа.

Мари заканчивала собирать дорожную сумку. Она хотела уехать после похорон Лойка и Никола, но мать ее отговорила, выразившись кратко, на свой манер:

— Ты им больше не нужна. Слишком поздно о них думать.

«Слишком поздно»… «Слишком поздно»… Жестокие слова припевом стучали у нее в висках, она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Может быть, она уже сходит с ума?

— Ты — свет мой… моя жизнь…

Безумие. Где-то за ее спиной звучал нежный и торжественный голос.

Кристиан!

Резко обернувшись, Мари уперлась взглядом в небесной синевы глаза, слегка вьющиеся на затылке белокурые волосы и вечную трехдневную щетину…

Телевизор. Кадры любительской видеосъемки, переданные по спутниковой связи. Изображение плохого качества, со множеством помех и пропадающим звуком. Но это был Кристиан, и он говорил с ней прямо из своего кокпита.[11] Мари подошла к телевизору, почти касаясь его, и впилась глазами в дорогое лицо.

— С тобой… до конца, Мари… единственная надежда… прости, любовь моя…

Простить, но за что? Сердце ее трепетало в груди. Ведь это она во всем виновата, она должна была ехать вместе с ним, она совершила ошибку! Мари плакала и смеялась одновременно. Нет, она не могла его потерять, все еще наладится, он простит, он любит ее! Она дотронулась до экрана, но образ жениха дрогнул, покрылся полосами и пропал. Спутниковая связь с Кристианом Бреа оборвалась.

Люка выключил видавший виды телевизор, которым жандармерия разжилась во время благотворительной ярмарки, и набрал номер Мари. Телефон не отвечал. Он вихрем пронесся мимо растерянной Анник и прыгнул в автомобиль. Приехав в порт, Ферсен сразу обратил внимание на паром, еще стоявший у причала, и припаркованный поблизости «мегари». Расслабившись при виде Мари, открывавшей багажник, Люка нахмурился, заметив, что к ней приближается Анна. Ее щеки пылали от гнева.

— Раньше нужно было ехать!

Мари безропотно снесла упрек и постаралась успокоить сестру жениха.

— Твой брат, Анна, величайший шкипер в мире, он выпутается из этой передряги.

— Величайший шкипер в мире только что послал тебе прощальный привет!

Увидев, что Мари побледнела, сестра Кристиана не лишила себя удовольствия уколоть ее еще больнее: пусть помучается, как мучается она!

— Телекомментаторы говорили, что отказ Кристиана изменить трассу был равен самоубийству! — Она горько усмехнулась. — Брат нуждался в тебе, Мари, а ты его бросила. У меня, кроме него, никого не осталось. Если с ним что-нибудь случится, во всем будешь виновата только ты!

Люка поймал последнюю фразу на лету.

— Не надоело вам винить ее во всех смертных грехах? — грубо вмешался он.

— «За Мари. Всевышний вынесет приговор. Из каменного сердца брызнет кровь и прольется свет», — ядовито процитировала Анна, обратив на него красноречивый взгляд. — Если не ошибаюсь, так говорилось в найденных вместе с трупами записках?

Гневную реплику Ферсена перекрыл сигнал парома. Мари подхватила оставленный возле «мегари» багаж и, проводив глазами удалявшуюся Анну, направилась к причалу. Люка догнал ее и, силой отобрав сумку, пошел рядом. Как повлиять на ее решение, что сказать? Он намеревался лишь в крайнем случае прибегнуть к аргументам, которые, с одной стороны, могли стать определяющими, но с другой — окончательно настроить Мари против него.

— Вы отличный полицейский, и ваше место — здесь!

— Я еще и невеста Кристиана. Мое место — рядом с ним.

— Что вы будете делать в Плимуте? Ждать жениха и томиться от скуки?

— Перестаньте!

— Неужели вы надеетесь, уехав подальше, забыть о том, что произошло на острове? — Мари молчала, и он повысил голос: — Убиты ваши братья и племянник, а вы бросаете расследование на полпути. Вот уж не думал, что вы из тех, кто бежит от трудностей, Мари Кермер! Жаль, что я в вас ошибся.

Расчет оправдался — ему удалось задеть Мари за живое.

— Я обещала уехать вместе с ним, — тихо произнесла она. — Но я не только не выполнила обещания, а еще и вела себя отвратительно в последний день перед его отъездом.

Они подошли к сходням. Мари протянула руку, чтобы взять у него сумку.

Раздался второй гудок. Теперь время было на вес золота.

— Ошибаетесь, это он вел себя отвратительно по отношению к вам!

Слово вылетело — путь к отступлению был отрезан.

— Он просто дерьмо, Мари! — Вырвав у него из рук сумку, она стала подниматься по сходням, но тут же остановилась, когда Ферсен продолжил: — Это он угнал яхту, подбросил на борт компас и спрятал спасательный круг в бухте Морга, чтобы заставить вас поверить в успешный побег племянника, хотя тот был уже мертв.

Люка видел, как напряглись ее плечи и спина, рука сжала ремень сумки, пальцы побелели. Внутренняя борьба. Он догадался, что ей стоило немалых усилий не обернуться.

— На спасательном круге обнаружены фрагменты кожи с ДНК вашего жениха!

Вот оно — доказательство. Плечи Мари поникли.

— И это еще не все, — добавил он с раздражением, ибо презирал того, кто вынудил его к подобному признанию. — Бреа и был одним из тех «монахов без головы», которые на вас напали в аббатстве.

Мари все-таки обернулась, и Ферсена хлестнул по лицу ненавидящий взгляд.

— Кристиан не мог такого сделать. Вы лжете! Той ночью он ушел в море, я сама видела.

— Видели шхуну — этого он и добивался. Я предполагал, что вы мне не поверите, поэтому разыщите некого Ноэля Легофа из Канкаля и поинтересуйтесь, где провел ту ночь ваш суженый!

Люка увидел, что она близка к обмороку.

— Сожалею, Мари, но у меня не оставалось выбора, — проговорил он. — Вы мне нужны.

— Вы сами — дерьмо, Ферсен!

С этими словами Мари исчезла внутри парома, Люка хотел было вскочить на борт вслед за ней, но в эту минуту служащий убрал сходни. Не будь он так взволнован, он заметил бы, что с верхней палубы за этой сценой внимательно наблюдал Риан.