Александр Щелоков - Уничтожить Израиль Страница 38

Президент сидел, плотно сжав губы, и крутые желваки вздули тонкую кожу на бледных щеках.

Начальник Генштаба раскрывал ту невидимую часть военной жизни, которую почти никогда не затрагивает пресса, не вспоминают генералы в своих мемуарах.

Обычно боевые действия воспринимаются обывателем как марш-броски войск, атаки, стрельба, наступления и оборона. У образцового патриота, смотрящего фильм о войне, могучая лавина наших войск, неудержимо рвущихся вперед на врага – летящие самолеты, гремящие огонь и извергающие металлом танки, завывающие залпы систем реактивного огня, – вызывают подъем гордости за свою армию. И почти ни у кого в такой момент не возникает мысль, что они видят огромный вентилятор, выдувающий из казны в пространство колоссальные суммы денег.

Об этом не задумывается и сытый, благожелательно настроенный к власти отец, чей сын уже отслужил в армии и не подвергает себя смертельной опасности на дорогах боев. Убивают других – меня это мало касается.

Между тем война касается всех.

Летят самолеты – потоки молочно-белой инверсии выплескивают в никуда невыплаченные пенсии, пособия, дополнительные возможности повышения минимальной зарплаты.

Гремит артиллерия – и сгорают в огне реактивных залпов будущие инвестиции в промышленность и сельское хозяйство, в дорожное и жилищное строительство.

Ползут танки, едут самоходки – и бесконечной лентой гусениц вместе с ними движутся вверх цены на бензин и солярку.

Президент усилием воли отогнал от себя тяжелые размышления. Легонько пристукнул по столу ладонью, привлекая к себе внимание.

– И все же, Евгений Иванович, каков возможный порядок цифр?

– На вскидку? В пределах сорока-пятидесяти миллионов. Конечно, при самых благоприятных условиях.

Президент встал.

– Генерал Мандилов, вы свободны. Вы, Евгений Иванович, останьтесь.

Когда дверь за докладчиком закрылась, президент спросил:

– Он у вас всегда такой, Евгений Иванович? Планируемый уровень потерь… Готов организовать мировую войну с энтузиазмом курсанта третьего курса. Ни политических оценок, ни предупреждений о возможных последствиях. Полководец Мальбрук. Чем и когда он командовал?

– Окончил Высшее общевойсковое командное училище. Командовал взводом. Был переведен на комсомольскую работу. Затем был корреспондентом окружной военной газеты. Переведен в Генеральный штаб. Служил. Окончил Академию Фрунзе. Назначен офицером-направленцем Генштаба. Окончил Академию генштаба…

– Блестящая карьера для военачальника в звании генерал-полковника. Блестящая, – президент повернулся к Петрову. – Давайте договоримся. И воспримите это как приказ. Здесь мне должны докладывать оперативные планы только офицеры и генералы, прошедшие должности командиров полков и дивизий. Командир комсомольского взвода слишком большой специалист, чтобы мы тратили на него время. Планируемый уровень потерь…

– Привычка, – сказал Кашлев. – Он уже который год докладывает прессе о потерях в Чечне.

Президент пристально посмотрел на Кашлева:

– Хорошо, Евгений Иванович, как вы сами относитесь к тому, что здесь было предложено вашим замом?

– С военной точки зрения план составлен в оптимальных параметрах. В этом я ручаюсь. Работали над ним толковые операторы.

– Значит, вы за?

– Нет. Если вами будет отдан приказ, я откажусь его выполнять. И не потому, что дрожу за свое положение или боюсь ответственности. У операции при любом ее исходе результат будет отрицательный. И весь удар придется по авторитету президента страны. Последствия этого трудно прогнозировать. В подобных условиях я обязан доложить это вам, Верховному главнокомандующему.

– Хорошо, Евгений Иванович, – президент рассмеялся. – Будем считать, ты прикрыл меня грудью под огнем. И вот еще что. Все бумаги Мандилова по этой теме необходимо уничтожить. Все, вплоть до рабочих тетрадей исполнителей с черновиками и предварительными расчетами. Без составления актов. В присутствии офицера контрразведки.

– Сделаем.

– Проконтролируй сам. Будет не очень приятно узнать лет через десять, что какой-нибудь беглый подлец Резун написал книгу о том, что мы с тобой собирались завоевать Казахстан.

Кашлев понял – президент проговорился, но сделал вид, будто не обратил внимания на этот промах.

После отъезда военных президент и Петров остались вдвоем.

– Итак, – сказал президент, – военный вариант мы отбросили. Как ты, Сергей, смотришь на то, чтобы подключить к делу спецслужбы Казахстана? Может, подработаем такой вариант?

– Нет, Владимир Васильевич. Категорическое нет.

– Что ты вдруг так уперся?

Президент действительно удивился. Петров обычно старался сгладить острые углы и никогда вот так с ходу не говорил «нет». Ему была свойственна необыкновенная дипломатичность. «Да, Владимир Васильевич, но…» – это обычная форма возражения, которую президент слышал от Петрова.

– Казахстан не та страна, с которой можно вести переговоры по этой теме. Если там узнают об устройстве, они затянут переговоры по крайней мере на месяц-два. За это время шахту раскопают, и самое большее, что нам останется – пустой чемоданчик. А устройство окажется в руках тех, кто его жаждет. Только не бесплатно, а за большие деньги. Самую большую долю отвалят Папе…

Президент пошевелил губами, словно пробовал что-то на вкус:

– Ты это… скажи… меня тоже кто-нибудь называет Папой?

Петров отрицательно качнул головой:

– Что вы, Владимир Васильевич. Папа, а точнее, Ата – это титул Султанбекова.

– Ладно, оставим. Так что же делать?

– С ходу не решить. Надо ситуацию просчитать со всех сторон. Определенно одно – с казахами вести разговор равносильно потере изделия. В службе безопасности Астаны идет острая подковерная борьба клановых связей и пристрастий. Взаимодействия в вопросе ликвидации изделия не получится. Президент Папа не архангел Джабраил с пальмовой ветвью над Центральной Азией. Это практичный и предельно циничный ученик советской партийной школы. Он делает все, чтобы удержаться у власти. Он вынужден балансировать между кланами и свои решения не навязывает сверху, а вписывает в существующую ситуацию.

– Но он легко поймет, какой резонанс вызовет потеря ядерного устройства.

– И что? На границе с Узбекистаном уже перехватывали грузовик с ядерными компонентами. В Баку задержали самолет с партией МиГов, который летел из Казахстана в Корею с официально оформленными документами. Чем кончилось? Замминистра обороны и начальника генштаба отдали под суд. Одного из исполнителей сделки открыто ликвидировали. А с Папы как с гуся вода. Мы хотим еще раз проколоться?

Президент то ставил карандаш вертикально, то укладывал его плашмя. Сам того не замечая, Петров рисовал государственные порядки у ближайших соседей настолько ясно, что они выглядели списанными с российских. Допускать развития мыслей в этом направлении не хотелось. Еще Сталин предупреждал, что исторические аналогии в политике крайне опасны.

– Хорошо, окончим, – прервал президент Петрова. – Что можешь предложить?

– Разрешите, я встречусь с Барышевым. Прямо сейчас. И мы подумаем.

– Добро, действуй.

Вызывать Барышева к себе Петров не стал. Это бы привлекло к вызову куда больше внимания, чем его собственное появление на Лубянке. Там к визитам такого рода привыкли и относились к ним спокойно, по-деловому.

О сути предстоявшего разговора Барышев знал, и Петров сразу взял быка за рога.

– Алексей Федорович, каким образом Назаров оказался в курсе планов «Пламени Джихада»?

– Насколько я знаю, исламисты предложили ему возглавить буровые работы в зоне Мертвого Лога. Рекомендации ему дали те, с кем он совершил рывок из Туркменистана. Объяснили, будто собираются искать сокровища Тамерлана. Но Назаров сумел выяснить, что речь идет о «портфельчике». И тогда он, изобразив согласие поработать за хорошие деньги, отпросился в Москву с желанием в Азию больше не возвращаться. Одновременно счел необходимым поставить в известность правительство.

– Почему он пошел в Минатом, а не к тебе, в ФСБ, или в приемную президента? Это было бы куда логичней, разве не так?

– В ФСБ ему путь был заказан. Он вовсе не дурак и опасался, что к нам мог поступить запрос из Ашхабада. Что касается приемной, он понимал, что там его могли принять за психа или сплавить либо к нам, либо в психушку на освидетельствование.

– Хорошо, я вот о чем. Пришлось доложить президенту, что методы воздействия на ситуацию с привлечением спецслужб Астаны принять невозможно. Ты согласен?

Барышев склонил голову и положил ладонь на шею:

– Вот где у меня сидит эта Сатана!

– Хорошо, подскажи выход.

– Что, если предложить дело самому Назарову? Пусть вернется назад и нанимается буровым мастером. Пусть экспедиция идет в назначенное место. Если пытаться создавать им помехи, это, как пить дать, повлечет за собой раскрытие сути поисков. Лучше не мешать и бурению. Только надо отработать три блока вопросов. Первое, как привлечь к делу Назарова. Второе, каким образом физически уничтожить «портфельчик» в процессе бурения. Третье, разработать информационную версию на случай раскрытия или провала операции. Вешки для этого надо расставить заранее.