Рут Ренделл - Подружка невесты Страница 39

Он практически вслепую свернул со старой улицы. Здесь не ходил ни один автобус, не было магазинов, только задворки офисных зданий. Напротив почти глухой бетонной стены высотой в четыре этажа находилась стоянка, на воротах которой висело предупреждение: только для автомобилей работников компании, занимающей это здание.

Только что туда свернула машина, черный «ягуар». Филипп обратил на него внимание и отвлекся от тягостных, ужасных мыслей.

В изумлении он смотрел, как машина заезжает на одно из свободных мест и там паркуется. Дверь открылась, и водитель вышел.

Это был Джерард Арнэм.

Глава 14

Раньше Филипп колебался: то он не желал Арнэма видеть, то хотел с ним встретиться и все высказать, но в конце концов стал равнодушен к этой истории и переживания угасли. Филипп давно осознал, что всякий раз, приезжая в офис, может столкнуться с Арнэмом, поэтому (а не только из-за скопления народа) и старался не обедать в местных кафе. Теперь же трудно было представить себе человека, увидеть которого он хотел бы больше. Эта встреча стала для него почти так же желанна, как воссоединение с любимой после долгой разлуки. Филипп с трудом сдержался, чтобы не крикнуть Арнэму «здравствуйте», как только тот вышел со стоянки.

Арнэм, заметивший Филиппа секундой позже, остановился на противоположной стороне улицы, будто растерявшись. Вероятно, он почувствовал восторг Филиппа, потому что улыбка на его лице, сначала слабая, становилась все шире. Подняв руку в знак приветствия, Арнэм пропустил несколько машин и устремился на другую сторону.

Филипп двинулся ему навстречу, протягивая руку:

— Как поживаете? Рад вас видеть.

Эйфория прошла, и Филипп подумал, как Арнэм, должно быть, изумлен этим преувеличенным радушием. В конце концов он видел Филиппа лишь однажды, принял его и сестер не слишком тепло и бессердечно бросил его мать. Но, может, он почувствовал облегчение (как хорошо, что Филипп забыл старые обиды) или просто принял его за человека равнодушного. Что бы там ни было, Арнэм не показал своих чувств. Он сердечно пожал Филиппу руку и спросил, как дела.

— Я понятия не имел, что вы здесь рядом работаете.

— Я и не работал, когда мы виделись, — ответил Филипп, — я тогда еще стажировался.

— Как же это мы раньше не столкнулись?

Филипп объяснил, что нечасто приезжает в главный офис, но не сказал, что знает, где работает Арнэм. Арнэм спросил осторожно:

— Как мама?

— Хорошо. Прекрасно, — почему бы слегка не приврать? Пусть он и рад видеть Арнэма, но все же не стоит забывать, что перед ним человек, который обманул его мать: спал с ней — теперь Филипп мог думать об этом спокойно — и бросил ее. — У нее свое дело, довольно прибыльное, — продолжил он, — и мужчина, который ее очень любит.

Померещилось или Арнэм действительно слегка расстроился?

— Фи, моя сестра, вышла замуж, — произнеся эти слова, Филипп как будто увидел Сенту в наряде подружки невесты, ее серебряные волосы, распущенные по терракотовому атласному платью. Волна любви, поднявшаяся в нем, заглушила то, что он собирался сказать.

Арнэм, видимо, ничего не заметил.

— У вас есть немного времени? Может, выпьем? Тут, прямо за углом есть один паб, куда я иногда хожу.

Если бы не предстоящая поездка, Филипп, возможно, согласился бы. Но, с другой стороны, ему не особенно хотелось провести время с Арнэмом. Этот человек исполнил свою миссию: доказал, что жив-здоров, и это принесло Филиппу такой неземной покой, какого, возможно, больше никогда не будет.

— К сожалению, я спешу, — странно, как внезапно исчез аппетит: он давился бы едой, его тошнило бы от спиртного. — Дело в том, что я уже опаздываю.

— Ну, тогда в другой раз, — Арнэм, похоже, был огорчен. Какое-то время он размышлял, а потом произнес почти робко: — Ничего… ничего, если я как-нибудь позвоню вашей матери? Только в память о прошлом.

— Она до сих пор живет там же, — ответил Филипп довольно холодно.

— Да, у меня есть номер. Я, разумеется, переехал.

Филипп не сказал, что знает и об этом.

— Позвоните ей, если хотите. Ее часто не бывает дома, но, может, застанете, — Филиппу захотелось бегать, танцевать и кричать о своей радости небесам, всему миру. Он мог бы схватить Арнэма и начать с ним вальсировать, как Рита и Джейкопо, напевая от счастья все эти «тра-ля-ля» из «Веселой вдовы» и «Венского леса». Но он просто протянул Арнэму руку и попрощался.

— До свидания, Филипп, был очень рад увидеться с вами.

Филипп сдерживался, чтобы не побежать, замаршировать, как солдат со знаменем или трубач впереди отряда, и чувствовал, как Арнэм стоит на тротуаре и провожает долгим печальным взглядом его веселую удаляющуюся фигуру. На углу улицы он обернулся, чтобы помахать Арнэму рукой, но того уже не было.

Филипп сел в машину и отправился на станцию техобслуживания, где занимались машинами «Розберри Лон», чтобы поставить себе новую магнитолу.

Для полного счастья ему надо обнаружить на Тарзус-стрит Джоли, сидящего в своей тележке с добычей из мусорного мешка и чавкающего. Филипп не сомневался, что встретит старика, и даже приготовил пятифунтовую банкноту. Было еще светло как днем, и, едва свернув с Сизария-гроув, он моментально понял, что Джоли нет. Несмотря на желание, даже необходимость увидеть Сенту, на то, что весь день ему казалось, что свидание с ней нельзя отложить ни на секунду, Филипп припарковал машину и пешком вернулся назад, чтобы поискать бродягу около церкви.

Ворота не заперты, дверь церкви приоткрыта. Филипп обошел заднюю стену, у которой росла трава, чахлая из-за постоянного отсутствия света, прошел между наполовину вросшими в землю могильными плитами, покрытыми мхом, под густой тенью падуба и двух крупных косматых кипарисов. Здесь пахло плесенью, как будто сырыми несвежими грибами. Человек с богатым воображением легко представил бы, что это запах мертвых. Филипп слышал, как в церкви уныло играют на органе. Нигде не было ни Джоли, ни даже смятых клочков бумаги или пары обглоданных костей — обычных следов его присутствия в каком-либо углу.

Филипп зашел в церковь — внутри тоже никого, кроме органиста, которого, впрочем, все равно не видно. Окна были из цветного стекла, более темного и толстого, чем в том венецианском магазине, свет давала только одна электрическая лампочка в апсиде. Стоял теплый летний вечер, но здесь было ужасно холодно. С чувством огромного облегчения Филипп вышел на улицу, увидел мягкий, подернутой дымкой солнечный свет. Приближаясь к дому, он заметил, как по ступенькам спускается Рита, одетая очень эффектно. На ней было короткое платье из травчатого шелка, белые кружевные чулки и алые туфли на высоком каблуке. Следом вышел Джейкопо и хлопнул дверью. Он взял Риту под руку, и они ушли. А ночью, подумал Филипп, они вернутся и начнут вальсировать под «Жизнь в розовом цвете» или танцевать танго «Ревность». Неважно. Ему все равно, пусть наверху будет хоть бал для двухсот человек.

Филипп вошел в дом и побежал по лестнице в подвал. Как уже бывало (и его всякий раз это восхищало), Сента открыла дверь прежде, чем его ключ повернулся в замке. Она надела что-то совсем новое — ну, или новое для него. Это было длинное, почти до щиколоток, платье из блестящей полупрозрачной плиссированной ткани цвета морской волны с серебристо-зелеными бусинками. Тонкий скользящий материал облегал грудь, струился по телу, как медленно падающая вода, капая по бокам и поглаживая бедра ласковыми волнами. Ее блестящие серебряные волосы казались иголками, лезвием ножа. Сента приблизила губы, обхватила руками шею Филиппа. Ее язык стремительно нырнул в его рот, как теплая рыбешка, и удалился с нежной неспешностью. Филипп задыхался от наслаждения, от счастья.

Как она поняла, что не стоит ничего говорить, что нужно оставить слова на потом? Как она узнала о землетрясении, случившемся в нем, о той невероятной перемене в его чувствах и мыслях? Под ее зеленым платьем было голое тело. Сента сняла свой наряд через голову и осторожно потянула Филиппа в постель. Сквозь приоткрытые ставни пробивался слепящий свет. Палочки с ароматом корицы и кардамона тлели в блюдце. Почему ему раньше казалось, что он ненавидит эту комнату и замечает ее запустение?

Филипп понял, что привязан к этому жилищу, что это его дом.

— В таком случае переезжай жить ко мне, — предложила она.

— Я думал об этом, Сента. Ты говорила как-то, что жила в квартире наверху.

Она уселась, обхватив колени, и задумалась, словно что-то высчитывала. Будь на ее месте другая девушка, скажем, Дженни, Филипп подумал бы, что она считает налоги, плату за коммунальные услуги и прокат мебели, но на Сенту это так не похоже.

— Я понимаю, там беспорядок — начал он, — но мы могли бы все убрать, покрасить стены. Можно принести какую-нибудь мебель.