Майкл Кокс - Зеркало времени Страница 39

Миссис Баттерсби, продолжавшая говорить о приготовлениях к званому ужину и многочисленных приглашенных на него именитых гостях из города и ближайшей округи, поднимается с кресла.

— Какая досада, мисс Горст, — произносит она далее, — что особы вроде нас с вами не допущены в круг приглашенных на завтрашний вечер — особенно после всех хлопот и трудов, предстоящих нам обоим, каждой по своей части. Видимо, ее светлость полагает, что мы скомпрометировали бы себя дурными манерами.

Несмотря на шутливый тон, в глазах у нее горит негодование, хотя она наверняка прекрасно понимает, что ни одна домоправительница — даже получившая хорошее воспитание — ни при каких обстоятельствах не удостоится чести сидеть среди гостей леди Тансор на званом ужине. Несомненно, она также считает, что горничная миледи находится в одном с ней положении, но у меня есть для нее сюрприз.

— О, — говорю я с простодушным недоумением, — разве миледи не сообщила вам?

— О чем?

— Что мне велено присутствовать с ней на ужине. Я бы не упомянула об этом, когда бы не думала, что вы и без меня знаете.

Я тотчас вижу, со смешанным чувством вины и удовольствия, что мои слова попали в цель. Признаки, выдающие чувства миссис Баттерсби, едва заметны — чуть сведенные брови, слегка прищуренные глаза, слабый румянец смущения, — но они красноречиво свидетельствуют об удивлении и досаде, вызванных известием, что я в очередной раз удостоилась столь существенного знака благосклонности.

— Ну и ну, — говорит она, опуская глаза и составляя посуду на чайный поднос в тщетной попытке изобразить полное спокойствие. — Это поистине редкая честь для горничной миледи! Еще раз поздравляю вас, мисс Горст, и задаюсь вопросом, чем же все это кончится.

Больше миссис Баттерсби ничего не добавляет, хотя совершенно очевидно, что она по-прежнему напряженно обдумывает сообщенную мной новость. Наконец, извинившись и довольно холодно пожелав мне доброго вечера, она провожает меня за дверь и с плохо скрываемой неохотой торопливо удаляется прочь, чтобы заняться неотложной проблемой мясных блюд.

Предстоящий ужин по случаю дня рождения мистера Рандольфа рисовался в воображении событием в высшей степени восхитительным и стал предметом многих моих праздных мечтаний — связанных, как ни странно, не с мистером Рандольфом, а со старшим братом. Я сразу же принялась гадать, понравлюсь ли я мистеру Персею в нарядном платье, которое его мать обещала дать мне на вечер; где меня посадят за столом и не рядом ли с мистером Персеем; о чем я стану беседовать с ним, в смысле с мистером Персеем — и так далее и тому подобное, в еще более невероятном и фантастическом духе.

Впрочем, пожалуй, не приходится удивляться, что мои мысли с приятной частотой обращались к подобным предметам. Позвольте мне сейчас признаться в том, в чем я прежде не признавалась читателям — и в чем себе самой едва признавалась в описываемое время.

Когда мадам через мистера Торнхау спросила меня, почему я в своих письмах не упоминаю про двух братьев, она невольно задела чувствительную струнку. Дело в том, что старший Дюпор все сильнее и сильнее нравился мне, хотя его высокомерие и болезненное самолюбие порой производили очень неприятное впечатление. О более глубоких чувствах, натурально, не могло идти и речи, даже если бы я верила, что симпатия, которую мистер Персей явно питал ко мне, может перерасти в нечто большее. Тем не менее я давала волю своей фантазии, не видя никакого вреда в заведомо несбыточных мечтах. Но вот мадам наверняка не одобрила бы подобный посторонний интерес, отвлекающий меня от Великого Предприятия, а потому я сочла благоразумным помалкивать на сей счет.

Я не знала, как назвать чувства к мистеру Персею, зарождавшиеся в моем сердце. Они были мне совершенно в новинку: весь мой опыт в делах такого рода ограничивался коротким увлечением юношей по имени Феликс, племянником мадам. Что значит, гадала я, если мысли о мистере Персее закрадываются мне в голову в самые неожиданные моменты, в любое время суток? Что значит, если я все время ищу случая увидеться с ним, пусть даже мимолетно — на парадной лестнице утром, или в библиотеке, или в любом другом месте, где предполагаю его застать? Я изобретала самые разные ухищрения, чтобы устраивать такие вот якобы случайные встречи, пускай за все свои усилия получала лишь короткое «Доброго утра, мисс Горст» или «Здравствуйте, мисс Горст». Но эти с трудом добытые крохи служили для меня достаточной наградой, и вскоре я уже не могла жить без них, испытывая постоянную в них потребность.

Я точно помню, когда произошла перемена в моих чувствах к мистеру Персею: как-то утром вскоре после нашего возвращения из Лондона, когда случилось одно маленькое приключение, о котором я сейчас расскажу.

Миледи, плохо спавшая ночью и решившая не вставать с постели, отправила меня в двуколке в Истон за какими-то мелочами, заказанными у модисток (она предпочитала по возможности пользоваться услугами местных мастериц).

Стояло свежее, бодрящее утро, когда в воздухе уже пахнет осенью и солнце ослепительно сияет, придавая яркость краскам природы, хотя пригревает слабее прежнего. Я решила вернуться в Эвенвуд пешком и, отослав назад двуколку с разнообразными пакетами и свертками, двинулась в путь.

На развилке двух дорог, где одна поворачивает к Торп-Лакстону, а другая к деревушке Дак-Энд и Эвенвуду, из-за деревьев у обочины вдруг вышел мужчина грубой наружности и преградил мне путь.

Он невысокого роста и худощавого телосложения, но в глазах у него горит угрожающий огонек. С непокрытой головой и щетинистым подбородком, одетый в грязную рабочую одежду и облепленные засохшей грязью башмаки, он производит впечатление человека, проведшего ночь — или даже несколько ночей — под открытым небом.

— Так-так, — рычит он самым зловещим образом. — Кто это у нас тут?

Я не могу повернуться кругом и побежать вверх по склону холма, находящегося позади, ибо мужчина мигом меня догонит; но я не могу и спокойно пройти мимо, поскольку дорога узкая, а по обеим сторонам от нее глубокие канавы. Мне остается лишь пойти прямо на него, и я — к великому своему изумлению — исполнена решимости так и сделать, настолько я возмущена бесцеремонным поведением незнакомца. Собрав все свое мужество, хотя и сознавая грозящую мне опасность, я смотрю малому в глаза.

— Прошу прощения, — говорю я, готовясь сильно пнуть его в голень, если он не посторонится.

Но когда я пытаюсь обойти наглеца, он грубо хватает меня за запястье.

— Да ты у нас красотка, как я погляжу, — хрипит он, мерзко облизываясь.

А потом замечает расшитый блестками ридикюль (подарок мадам), висящий на другом моем запястье.

— Ого! — восклицает он с гнусной ухмылкой. — Здесь есть кое-что получше хорошенького личика.

Отпустив мою руку, он собирается сорвать ридикюль с ремешка, но потом вдруг изрыгает проклятие, круто поворачивается и убегает обратно в лес.

В следующий миг я слышу топот копыт на дороге позади и, обернувшись, вижу всадника, скачущего вниз по склону холма. Когда он подъезжает ближе, я с удивлением и облегчением узнаю мистера Персея.

Несомненно, всем любительницам романов больше понравилось бы, если бы мистер Персей, подобно некоему странствующему рыцарю, слетел галопом с холма на своей серой кобылице (заменяющей белого коня) с поднятым хлыстом (вместо меча) и поверг негодяя наземь. Но и такое чудесное спасение было ничем не хуже и преисполнило меня невыразимой благодарности.

— Мисс Горст! — восклицает мистер Персей, осаживая лошадь и спешиваясь. — Я так и подумал, что это вы. Я заметил вас в Истоне, у модной лавки Киппинга. Я зашел по делу к аукционисту, а когда вышел, двуколка уже уехала. Вы исполняли какое-то поручение моей матери, полагаю?

— Покупала ленты, сэр.

— Ах, ленты. Ну да.

Он смотрит в сторону леса, где скрылся несостоявшийся грабитель.

— Кажется, я сейчас видел с вами кого-то?

— Нет, сэр, — отвечаю я, не видя причины рассказывать о случившемся и не желая выглядеть в его глазах слабой, беззащитной девицей. — Просто местный житель переходил дорогу, направляясь в Олдсток.

Он с сомнением смотрит на меня и спрашивает:

— Что-нибудь стряслось, мисс Горст? Вы очень бледны.

Тронутая его участием, я заверяю, что все в порядке, и мы продолжаем путь. Свою серую кобылицу мистер Персей ведет в поводу.

Я плохо помню, о чем мы разговаривали, пока шли бок о бок через деревню Эвенвуд. Сразу за воротами парка мистер Персей привязал лошадь, чтобы один из конюхов забрал ее позже, и мы неспешно зашагали мимо вдовьего особняка, вверх по склону Горки, а потом вниз к мосту через Эвенбрук. Беседа наша носила довольно бессвязный характер, во всяком случае с моей стороны, и вертелась вокруг разных пустяков. Тем не менее к моменту возвращения в усадьбу я чувствовала, что за последние полчаса в моей жизни произошла крутая перемена.