Крейг Расселл - Брат Гримм Страница 4

— Мы проводили обычный предшествующий вскрытию осмотр тела и увидели это в ее сжатой руке, — продолжал Браунер. — Как тебе известно, руки и ступни жертв мы помещаем в пластиковые пакеты, чтобы не потерять при транспортировке возможные улики. Но этот листок остался в ее ладони даже после того, как прошло трупное окоченение.

Фабель перечитал записку, испытывая легкую тошноту. Паула. Теперь у нее есть имя. Лазурные глаза, безмятежно взиравшие на него тогда, принадлежали Пауле. Фабель извлек из кармана блокнот и переписал в него имя и адрес. Он не сомневался, что записка написана не жертвой, а убийцей. Фабель не мог представить, что девушка могла сохранить хладнокровие и составить послание таким четким почерком — даже если преступник и пытался заставить ее сделать это.

— «Я долго пребывала под землей…» — произнес Фабель, обращаясь к Браунеру. — Означает ли это, что тело было эксгумировано и доставлено на берег Эльбы в Бланкенезе?

— Я тоже так подумал, прочитав записку, однако нет. Ничего подобного. Могу с уверенностью сказать, что тело ранее не подвергалось погребению. Более того, судя по трупным пятнам и состоянию трупного окоченения, она умерла чуть более суток тому назад. Это приблизительная оценка. Не исключено, что ее перед смертью держали в подвале. Сейчас мы изучаем одежду на предмет обнаружения земли, пыли или иных загрязнений, способных пролить свет на среду, в которой жертва пребывала в последние двадцать четыре часа своей жизни.

— Подвал или что-то иное в том же роде… Вполне возможно. Что еще вы сумели накопать?

— Ничего… — Браунер взял со стола папку и начал просматривать протоколы. — Герр доктор Меллер, конечно, поделится с тобой результатами вскрытия, но мы пришли к выводу, что побережье не является местом преступления. Девушку убили в другом месте и позже бросили труп на берегу Эльбы.

— Нет, Хольгер… — Фабель еще раз воспроизвел в уме утреннюю сцену. — Не бросили, а положили в определенной позе. Это, надо сказать, не отпускает меня с самого утра. Она выглядела так, словно отдыхает. Или ждет чего-то. Нет, тело вовсе не случайно оставлено в таком положении. Это своего рода сигнал… Только не знаю, что он означает.

— Возможно… возможно… — немного поразмыслив, произнес Браунер. — Но должен признаться, что вижу это несколько по-иному. Согласен, что труп не бросили, а аккуратно положили. Но какой-то специфической позы я не заметил. Не исключено, что он уже к этому времени сожалел о своем поступке. Впрочем, нельзя исключать и того, что мы имеем дело с полным психом, который так до конца и не осознал, что она мертва.

— Возможно, ты прав, — улыбнулся Фабель. — Но я тебя перебил, когда ты говорил, прости…

— Сказать особенно нечего, — произнес Браунер, возвращаясь к протоколам. — Одежда убитой отличается низким качеством и сильно изношена. Более того, ее нельзя назвать и свежей. Девушка не меняла верхнюю одежду и белье по меньшей мере четыре дня.

— Ее не насиловали?

— Ты же знаешь, что Меллер каждый раз приходит в ярость, когда я предваряю его заключение, и, отдавая ему должное, только он может дать окончательный ответ на твой вопрос, но я все же скажу… Нет. На теле я не увидел связанных с сексом травм. По правде говоря, мы не нашли никаких следов насилия, кроме странгуляционной борозды на шее. На одежде мы тоже ничего не обнаружили.

— Спасибо, Хольгер, — сказал Фабель. — Не сомневаюсь, вы должным образом изучите чернила и бумагу.

— Да. Я уже пытался найти водяные знаки. Безрезультатно. Я смогу сообщить тебе вид бумаги, ее вес и все такое прочее, но на то, чтобы определить ее изготовителя, потребуется время. — Браунер задумчиво поцокал языком и сказал: — У меня почему-то создается впечатление, что мы имеем дело с типовым образцом — продуктом, так сказать, массового производства, а это означает, что место производства нам не найти.

— Это также означает, что наш приятель заранее продумал, как лучше замести следы, — со вздохом произнес Фабель, хлопнул Браунера по плечу и продолжил: — Прошу, Хольгер, сделай все, что можешь. Пока ты будешь работать с носителем информации, я займусь посланием… Не мог бы ты заказать несколько фотокопий с трехкратным увеличением и прислать их нам в Комиссию?

— Без проблем, Йен.

— А я позабочусь о том, чтобы тебе переслали результаты вскрытия… — Фабель был знаком с крутыми манерами доктора Меллера, и, кроме того, ему было известно об особой неприязни патологоанатома к главе службы экспертов. — С надеждой на то, что ты сможешь углядеть в них нечто такое, что просмотрели мы все.

Вернувшись в рабочее помещение Комиссии по расследованию убийств, Фабель задержался у стола Анны Вольф и продиктовал ей имя и адрес, указанные в записке. Улыбку словно смыло с лица Анны.

— Убитая?

— Как раз это я и попрошу тебя выяснить, — мрачно произнес Фабель. — Убийца вложил ей в руку письмо. В нем указано имя жертвы.

— Я займусь этим немедленно, шеф.

Фабель вошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Усевшись за стол, он посмотрел через стеклянную разделительную стену на главный офис Комиссии. Фабель так и не привык к новому зданию Полицайпрезидиума, прикипев душой к старому дому на Байм-Штрохаузе около Берлинских ворот. Но за последнее время полиция Гамбурга вообще претерпела серьезные изменения, большинство которых пришлись Фабелю не по вкусу. Теперь штаб-квартира гамбургской полиции размещалась в новеньком, с иголочки, пятиэтажном здании, имеющем вид пятиконечной звезды с атриумом в центре. Но дела в новом строении пошли не так гладко, как рассчитывали архитекторы и на что надеялось полицейское начальство. Первоначально в атриуме соорудили бассейн с фонтаном, ставшим вскоре родным домом для комаров. А когда Полицайпрезидиум подвергся атаке пауков, процветавших на обильных кормах бассейна, было принято решение заменить воду гравием. В полиции Гамбурга произошли и другие изменения. Цвет формы со стандартного для всей Германии горчично-зеленого поменялся на сине-белый. Но труднее всего Фабелю смириться с появлением в составе полиции Гамбурга милитаризованных отрядов — так называемых ПОГ, что на нормальном человеческом языке означало Подвижная оперативная группа. Создание вооруженного до зубов спецназа, как уверяло Фабеля начальство, является необходимым злом. Фабель это понимал и даже сам стал прибегать к поддержке ПОГ — особенно после того как потерял в схватке двоих сотрудников. Однако его возмущало высокомерное поведение некоторых офицеров спецслужбы.

Фабель внимательно вгляделся в лица своих сотрудников, отделенных от него стеклянной стенкой. Вся группа являла собой хорошо отлаженную машину, готовую двинуться по следам убийцы Паулы. Уже скоро он даст каждому из подчиненных специфическое задание и отправит их в разные стороны. Они будут трудиться до тех пор, пока не настанет час собраться вместе, чтобы принять окончательное решение. И именно на Фабеля ложилась задача обобщить все данные, возвысившись над отдельными деталями. От его решений, от точной координации всех элементов расследования будет зависеть успех или провал в поисках убийцы Паулы.

Фабель пытался не зацикливаться на этой стороне своей деятельности, поскольку она почти всегда казалась ему мучительной, а иногда — просто невыносимой. Бывали дни, когда он начинал сомневаться в правильности избранного им жизненного пути. Разве плохо быть преподавателем в каком-нибудь провинциальном университете? Или учителем английского языка и истории в одной из фризских школ? Если бы он пошел другим путем, то, возможно, удалось бы сохранить его брак с Ренатой, а по ночам ему не снились бы покойники.

Раздался стук в дверь, и в кабинет вошла Анна Вольф. Она выглядела мрачной, что заметно контрастировало с ее красивым лицом, ярко-красными губами и густыми тенями вокруг глаз.

Фабель вопросительно взглянул на девушку, и та ответила на немой вопрос начальства печальным кивком головы:

— Да. Паула Элерс пропала по пути из школы домой. Я порылась в базе данных и поговорила с людьми из Полицайдирекцион Нордерштедта. И возраст совпадает. Но есть одна деталь, которая выпадает из общей картины.

— Что именно?

— Как я уже сказала, ее возраст соответствует возрасту мертвой девушки… в данный момент. Но Паула Элерс пропала три года назад, когда ей было тринадцать.

Глава 4

19.50, среда 17 марта. Нордерштедт, северный Гамбург

На то, чтобы доехать от Полицайпрезидиума до Нордерштедта, обычно уходит не более получаса, но Фабель и Анна остановились в пути перекусить. Кафе «Растхоф» было практически пустым, если не считать двух посетителей — видимо, водителей тяжелого грузовика и большого фургона-панелевоза, припаркованных на улице рядом с кафе. Фабель довольно равнодушно посмотрел на шоферов — мужчин, как ему показалось, среднего возраста, но уже отягощенных пивным брюхом. Однако, проходя мимо них, Фабель увидел, что одному из водителей всего около тридцати. Вид бесцельно растранжиренной молодости произвел на Фабеля гнетущее впечатление. Кроме того, его настроение ухудшала мысль о предстоящем ему и Анне свидании с родственниками погибшей девушки. Им придется говорить не о растранжиренной молодости, а о краже юной жизни, разбившей и осиротившей семью. Из всех обязанностей, выпадающих на долю расследующего убийства детектива, его больше всего угнетала необходимость посещать семьи исчезнувших людей. Особенно в тех случаях, когда пропавшим лицом оказывался ребенок. В таких домах всегда присутствовал дух чего-то незавершенного. В большинстве случаев там царила атмосфера бесконечного ожидания. Все ждали, когда муж, жена, сын или дочь вернутся домой. Или появится вестник, который сообщит, что пропавший член семьи мертв. Именно в роли подобного посланца смерти и должен был выступить этим вечером Фабель.