Кристиан Мерк - Под маской молчания Страница 4

— И кто победил?

— Как всегда, Серениссима, — улыбнулся Витторио.

— Спокойной ночи, Витторио, — закончил беседу Энцо, входя в спальню жены.

Франческа не спала, но лежала тихо, притворяясь спящей. Он скинул плащ и башмаки, опустился на простыни, наслаждаясь их шорохом. Протянул руку к бедру жены, полуприкрытому задравшейся ночной рубашкой. Немного таких ночей осталось ему пережить.

Чуткая Франческа тут же повернулась к нему лицом:

— Что случилось, дорогой?

Энцо улыбнулся и обнял жену. Мысли о смерти исчезли. Франческа развязывала тесемки его одеяний и ласкала его. Прилив крови к паху… может быть, еще один ребенок…

Вдруг Франческа замерла.

— Что-то не так, — прошептала она. — Я чувствую… Какая-то опасность.

Мысли о смерти вернулись. Похороны ему устроят, разумеется, пышные, государственные. Но даже его смерть не отсрочит войну с Генуей. Он был уверен, что эта война будет победоносной для Венеции. Битвы выигрывают еще до их начала. Но надолго ли власть останется в верных руках после его кончины?

Франческа возобновила возню с завязками, а он вдруг вспомнил о подарке. Вытащив из кармана рубахи отмытый от крови убитого клоуна золотой браслет, он надел его на руку жены. Франческа улыбнулась:

— Откуда это? Очень красивый.

— Дары любви, — ответил Энцо, целуя ее, — окутаны тайной.

5

Венеция, зима 1973 года.

Косые лучи январского солнца пронизывали пыльную мастерскую, но мешали Карле работать над золотой цепочкой, украшенной слезинками кровавых рубинов.

Она выглядела старше своих девятнадцати, и не только из-за лица. Младшая дочь уважаемого ювелира Марчелло Бальби экзотическими чертами лица напоминала давно исчезнувшую в никуда мать-арабку, а от отца унаследовала неуклюжую походку и манеру горбиться. Так и сидела она, ссутулившись и погрузившись в праздные размышления, в дальнем конце отцовской мастерской, а ловкие пальцы ее тем временем без устали трудились над дорогостоящими материалами. Обнаружив у дочери талант ювелира, старик Марчелло не стал настаивать на продолжении образования и позволил ей остаться в мастерской.

Брякнул дверной колокольчик. Карла подняла голову. Отец вихрем ворвался в помещение. Старая каракулевая шуба съехала с плеч, волосы растрепаны, как воронье гнездо.

— Папа? — удивленно воскликнула Карла.

Отец как будто не услышал. Прижав какой-то сверток к костлявой груди, обычно невозмутимый Марчелло носился по мастерской, не находя себе места.

— Папа! — озабоченно нахмурилась Карла. Марчелло взглянул на нее и попытался улыбнуться, но улыбка не удалась.

— Задерни шторы, — изрек наконец Марчелло и исчез в подсобке.

Карла проверила, заперты ли окна, и затянула их тяжелым бархатом. С недобрым предчувствием она последовала за отцом в тесную каморку. Марчелло мало кто видел возбужденным. Даже когда Карла упала в Большой канал и чуть не утонула, он казался спокойным. Купил ей газировки и терпеливо утирал слезы. А выражение лица! В глазах отца Карла заметила новые для него переживания.

Страх. И жадность.

— Подойди, подойди, — нетерпеливо проскрипел Марчелло, разворачивая газетный сверток.

Под газетой оказалась ткань, бархат, и Марчелло помедлил, прежде чем прикоснуться к нему. Но вот и этот покров удален. Карла увидела золотой браслет, пару ушных подвесок и перстень с печаткой. Золотые изгибы украшений отражали зелень изумрудов.

Даже когда прошло первое потрясение, Карле казалось, что браслет-чудовище продолжает нашептывать ей какие-то жуткие тайны. Змей из морских глубин разинул пасть, чтобы проглотить древнеримскую боевую трирему, экипаж которой в отчаянии воздевал руки к небу. Змей уставился на Карлу большими зелеными глазами-изумрудами, словно не замечая обреченного судна. За всю свою жизнь Карла не видела ничего подобного.

— Никому ни слова, понятно? — раздельно, по слогам выговорил отец. Испуганная Карла молча кивнула. — И если кто-нибудь придет и спросит тебя об этой вещи, ответишь, что не имеешь представления, о чем речь. Обещай!

— Да, папа, — пробормотала Карла, сдерживая слезы.

Марчелло снова завернул свою добычу и запер ее в сейф ключом с ладонь величиной. Он затравленно оглянулся на дверь, как будто боялся, что его преследуют.

Карла присела на краешек табуретки и терпеливо ждала, когда отец придет в себя. Наконец его дыхание успокоилось, в глазах появилась привычная мягкость.

— Эти драгоценности принадлежали когда-то актерской семье Фаринези. — Голос Марчелло звучал устало, и Карла не ожидала продолжения фразы. Но отец все же добавил: — Не спрашивай, где я их взял. Но тот, кто мне их продал, был счастлив от них отделаться.

Карла посмотрела на деревянную обшивку сейфа.

— Почему? — Она чувствовала себя полной дурой.

Марчелло понизил голос:

— Семья сгинула в застенках дожа много веков назад. А работы такой я за всю жизнь не видел. Частью турецкая, что-то греческое… старые венецианцы тоже руку приложили. А главное — еще кто-то, и я не пойму кто. С этим браслетом не сравнится даже тиара, которую мы продали в Америку.

Карла молчала. «Глаз Ра», тиара XV века бешеной стоимости, с желтыми бриллиантами и синими сапфирами, самая ценная вещь, прошедшая через их руки, — да, даже эта тиара не сравнится с браслетом, нашептывающим страшные тайны на непонятном языке. Она почувствовала холодок между лопатками.

— Обещай… — Марчелло сжал обе руки дочери. — Поклянись, что ты не продашь эти вещи, когда меня не станет. Ты будешь смотреть на них, но никогда не продашь.

— Но, папа… — нахмурилась Карла.

— Клянись! — взвизгнул отец.

Карла кивнула, высвободила и растерла затекшие руки.

Отец виновато улыбнулся:

— Они не просто приносят беду. Можешь ли ты, положа руку на сердце, сказать, что они вышли не из мастерской Дьявола?

Да, Карла действительно ощущала веяние темной силы, исходящее от морского змея.

— После моей смерти, когда ты узнаешь от этого змея все, чему он сможет тебя научить, швырни браслет в лагуну. Пообещай.

— Обещаю, — сейчас Карла действительно верила своим словам.

Отец прошаркал по лестнице вверх, и через несколько минут Карла услышала его негромкий ритмичный храп. Ключ от сейфа отец оставил на рабочем столе-верстаке. Обещание обещанием, но отец ее крепок, пребывает в добром здравии и недавно побывал у врача.

Марчелло Иеронимо Бальби умер через месяц.

— Рак легких, — недоуменно констатировал доктор Поцци, печально покачивая головой. — Кто бы мог подумать, ведь он никогда не курил…

Во время похорон Карла плакала. Но еще на островном венецианском кладбище, при погребении, мысли ее постоянно возвращались к дубовому сейфу в мастерской. Она поблагодарила собравшихся за соболезнования, отказалась от многочисленных приглашений, стремясь поскорее возвратиться домой. Войдя в лавку, Карла тут же заперла двери, зашторила окна, зажгла свечу и трясущимися руками отперла хранилище.

Сдерживая дыхание, она развернула сверток и прикоснулась к золоту браслета. Змей беззвучно рычал… или улыбался?

Почти все время Карла проводила в мастерской, согнувшись над тисками и струбцинами, колдуя молоточками и пинцетами, вслушиваясь в тихое шипение газовой горелки. Достойная наследница своего отца, она создавала шедевр за шедевром. Несколько тиар. Кольца с батальными сценами и сплетенные из тел обнимающихся любовников. Серию браслетов-монстров, шипящих на владельца и буравящих его глазами из кроваво-красных рубинов или янтарно-желтых топазов.

И все это время сокровища погибших Фаринези лежали рядом с ней на черной бархатной подушечке и голосом, слышным лишь ей одной, нашептывали новые идеи. С чувством вины Карла поняла, что не сможет выбросить эти драгоценности. Вместо этого однажды вечером, когда ее лавку покинул последний клиент, сжимавший в руке маленькую коробочку с золотым грифоном-брошью, она освободила место в центральной витрине салона. Карла бережно положила магические предметы на черный, как мраморный ангел над могилой отца, бархат и заперла витрину. Снаружи падал снег — редкое явление в их маленьком мирке. Прохожие останавливались и глазели на снежинки, таявшие и исчезавшие прямо на глазах, как будто их и не было.

Карла поднялась наверх, накормила кошку и улеглась в постель. Снились ей изумрудные змеи из лагуны и американские туристы с толстыми бумажниками, которые появляются летом.

Внизу в витрине ждали драгоценности Фаринези.

Книга первая

ДЕРЖИ ЯЗЫК ЗА ЗУБАМИ

6

Нью-Йорк, декабрь 2001 года.

Сидя на уголке своей незастланной постели, Виктор Талент наблюдал за женщинами в мокрых зеленых саронгах, понуро бредущими с детьми на руках по затопленной улице бирманского городка. Тайфун, разрушивший их городок, пронесся мимо, воду беспокоил лишь воздушный поток от винта вертолета морской пехоты США. Бегущая по низу экрана строка сообщала: «ЗАТОПЛЕНЫ ДЕВЯТЬ ДЕРЕВЕНЬ, ПОГИБЛО 679 ЖИТЕЛЕЙ, УНИЧТОЖЕН ВЕСЬ УРОЖАЙ». Затем репортаж из Бирмы сменился заставкой Си-Эн-Эн. Камера, закрепленная где-то высоко над Вест-стрит, смотрела на место, где до 11 сентября возвышались башни Всемирного торгового центра. Продолжался разбор завалов, от которых, словно из глубин преисподней, все еще поднимался дымок. Виктору вспомнились другие трупы, распухшие от жары, их специфический запах…