Уоррен Мерфи - Корабль смерти Страница 4

— Я не прошел, — отозвался Римо.

— Прелестно! У нас уже нет времени возвращаться к вопросам истории.

— У меня время есть, найдете и вы.

— Видите ли, нам всем очень некогда. Если не возражаете, сэр, я мог бы проинструктировать вас индивидуально, после завершения этой встречи.

— Я не собираюсь выслушивать что бы то ни было после завершения чего бы то ни было. Просто расскажите мне, что здесь происходит, и я уберусь отсюда. Здесь плохо пахнет!

— Вы, насколько я понимаю, американец?

— Как в воду глядели, — сказал Римо.

У экрана произошла небольшая заминка, после чего англичанин сказал:

— Извините, джентльмены, только что получено сообщение, что мы должны подождать человека, который войдет при выключенном свете. По-видимому, он не хочет, чтобы его разглядели и запомнили. Я могу приступить к рассказу об опасностях, которые таит в себе этот корабль, а тем временем опоздавший подойдет.

— Опоздавший ухе подошел, — сказал Римо.

— О, так это вы?

— Нет, это моя мама. Давай дальше, парень! Так что там с этим корабликом?

— Этот «кораблик», как вы изволили пошутить, является величайшим судном в истории кораблестроения. Когда оно плывет по океану, его нос может оказаться в одном течении, а корма — в другом. Можно без преувеличения сказать, что, пересекая Атлантику, оно может оказаться в трех климатических поясах одновременно. Оно снабжено атомными двигателями, а его гребные винты больше, чем парусная яхта класса "А".

— Теперь понятно, — сказал Римо, не имевший ни малейшего представления о парусниках класса "А".

Он начинал подозревать, что «наверху» опять что-то напутали. Вот он сидит и смотрит на корабль, корабль этот большой, ну и что? Он слышал вокруг себя речь на разных языках и понимал, что здесь присутствуют не только американцы. Но он не мог понять главного: зачем здесь сидит он сам? Есть ли здесь кто-то, кого он должен увидеть и запомнить, а потом убрать? Существует ли какой-то четкий план, конкретный замысел, в который он должен проникнуть?

Поблизости кто-то закурил. В помещении и без того было душно от потных человеческих тел.

— Бросьте сигарету, — сказал Римо.

— Сначала извинитесь за свой тон! — потребовал резкий гортанный голос.

Папироса продолжала дымить. Римо выхватил изо рта соседа тлеющий окурок и бросил на пол. Тот хотел было зажечь другую сигарету, но Римо отобрал у него зажигалку. Оратор у экрана говорил о том, как важно объединить усилия, чтобы предотвратить международную катастрофу, когда его внимание привлек конфликт в заднем ряду.

— Мы собрались здесь, чтобы спасти планету, — с укором сказал он в зал. — Что происходит?

— Он первый начал, — сказал Римо.

Его сосед заявил, что ничего не начинал. Он — руководитель албанской контрразведки и не мог ничего начать.

— Нет, начал! — упорствовал Римо.

— Джентльмены! Всего лишь через месяц представители наций мира вручат нам свои жизни, доверяя нашему искусству и способности их защитить. Мир ожидает, что мы выполним свой долг. Неужели надо напоминать, что мы должны действовать в духе сотрудничества? Мы собрались здесь не для того, чтобы заработать политический капитал; мы должны гарантировать сотням съехавшихся со всех концов мира делегатов и тысячам людей из обслуживающего персонала, что они не пойдут ко дну. Джентльмены! Наша задача проста — предотвратить величайшую в истории планеты морскую и дипломатическую трагедию, трагедию, которая вполне может привести к третьей мировой войне. В свете этого я прошу, убедительно прошу преодолеть ваши несущественные разногласия. А теперь я хочу услышать серьезное и обдуманное разъяснение инцидента в заднем ряду.

Глава албанской контрразведки заявил, что в интересах международного сотрудничества он впредь воздержится от курения в зале.

— Вот видите? — сказал Римо. — Я же говорил.

Но тут встал человек, назвавший себя сотрудником американских секретных служб. Он заявил, что этот американец не выражает позиции Соединенных Штатов, и принес извинения Албании за его грубость. Албанцы их приняли. Раздались жидкие аплодисменты.

Римо фыркнул.

Англичанин, представившийся помощником руководителя британской службы безопасности, продолжал:

— По-видимому, все уже знают, что этот корабль, пока называемый просто «242», скоро переименуют в «Корабль Наций», и он станет постоянным плавучим домом для ООН.

— Я этого не знал, — перебил его Римо. — ООН что, съезжает с Нью-Йоркской квартиры?

Оратор сделал паузу, затем издал легкий смешок.

— Очень остроумно! — сказал он.

— Нет, я не шучу, — сказал Римо. — Я в самом деле не слышал об этом. Вы хотите сказать, что ООН покидает Нью-Йорк?

— Да, сэр. Именно это я и сказал.

— Держу пари, что нью-йоркцы чертовски этому рады, — сказал Римо.

— Они-то, возможно, и радуются, но мы — заведомо нет. Все мы, а здесь собрался цвет мировой разведки, оказались в беспрецедентной ситуации. По сути дела, нам придется надзирать за собственным начальством. Положение более чем деликатное. В наш век терроризма корабль станет огромной мишенью. Это неслыханная опасность. Может кто-то из вас представить себе, что произойдет, если корабль утонет вместе со всеми дипломатами?

Римо поднял руку.

— Слово имеет американец, — сказал человек у экрана.

— Могу вас заверить, что ничего страшного не произойдет, — сказал Римо. — Дипломатов у нас хоть пруд пруди. Они всегда под рукой. Некоторые говорят, что, мол, полицию и солдат заменить нетрудно. Но давайте посмотрим правде в лицо: полицейского или солдата еще надо обучить, его подготовка требует времени. А дипломаты? Откуда они берутся? Поговори как надо с кем-нибудь в Москве или проведи кампанию сотрудничества в Штатах — и все дела. Бывает и так, что надо просто сбыть кого-то с рук и заслать куда подальше, с глаз долой. А вы говорите — дипломаты! Проку от них никакого, а мы их охраняй! Я считаю, что беспокоиться тут не о чем.

Послышались возгласы одобрения — в темном помещении можно было не стесняться. Чиновник у экрана откашлялся. Кто-то захлопал, и весь зал зааплодировал.

Англичанин кашлянул снова.

— И тем не менее наша работа и наш долг заключаются в том, чтобы охранять этих людей. На нас смотрит весь мир. «Корабль Наций» стоит на якоре в нью-йоркском порту Официальная церемония открытия должна состояться на будущей неделе. Мы имеем все основания опасаться, что он может стать кораблем смерти: еще во время его строительства произошло пять таинственных смертей. Вы только вдумайтесь, джентльмены, пять смертей! — подчеркнул он. — Пять человеческих жизней!

Американец снова поднял руку. На этот раз слово ему дали с неохотой.

— Ведь это очень большая лодка... — начал Римо.

— Корабль, — поправили его.

— Какая разница? Если у вас есть такая... такой большой корабль, на нем должно работать очень много народу. Я хочу сказать, требуется не меньше тысячи человек, чтобы его обслуживать, пока он стоит на стоянке.

— На якоре, — сказал англичанин.

— Ну, на якоре. Теперь посчитайте: его строили тысячи людей, да еще все, кто его караулит. Погибло пять человек, так? Всего лишь пять. А возьмите на выбор какой-нибудь город с таким же населением. Сколько там гибнет людей? Ручаюсь, что много больше. Выходит, что эта лодка — не опаснее чем любой большой город в мире. Так зачем нагнетать страсти вокруг этого корабля, который, по сути дела, не более опасен, чем любое другое место с большим скоплением людей? Тем более что пропажу дипломатов никто и не заметит!

Кто-то засмеялся очевидной правоте суждений американца, вслед грохнул весь зал. Когда смех умолк, представитель американской секретной службы извинился за своего согражданина, который, по всей вероятности, представляет здесь какое-то неизвестное ему учреждение. Он назвал выступление Римо достойным сожаления, а его идеи — неконструктивными.

— Ну и тупица! — Римо встал с места и вышел в освещенный коридор, до отказа забитый людьми.

Какой-то репортер безуспешно пытался пробиться сквозь толпу.

— Что случилось? — спросил у него Римо.

— ЦРУ с риском для жизни предотвратило диверсию в здешнем туалете. Там планировался взрыв.

— Откуда вам это известно?

— Из достоверного источника, — бросил репортер. — Но не пытайтесь на меня давить, я все равно его не назову.

Римо, посвистывая, вышел из здания Госдепартамента на улицы столицы.

Ясный и теплый весенний день клонился к вечеру. Перед самым заходом солнца он набрал хорошо известный ему телефонный номер и надиктовал на автоответчик следующее сообщение:

«Был на встрече. Считаю, что это, а значит, и все, чем вы занимаетесь, — пустая трата времени. Прошу не считать меня вашим сотрудником со вчерашнего дня».

Римо не сомневался, что «наверху» эту запись прослушают в самое ближайшее время.

Впервые за десять с лишним лет он был свободен.