Питер Альбано - Седьмой авианосец Страница 40

— Но внешний вид ваших людей…

— Это как раз просто. Наши моряки были в толстых грубых куртках, да и у живущих в этих краях чукчей восточный тип лица. А как известно, — улыбнулся адмирал, — все азиаты похожи друг на друга как две капли…

— Ваших рыбаков никто не заметил?

— Время от времени, конечно, кто-то попадался им на пути, но никаких проблем не возникало. У нас действовала целая рыболовецкая флотилия. Мы изучили новую среду обитания и сумели к ней неплохо приспособиться.

— Итак, военные моряки стали отличными рыбаками…

— Это не все. Мы основали и усовершенствовали очень неплохую биологическую лабораторию. Учтите, мы провели там более сорока лет.

— Адмирал, те, кто бывал в Беринговом море, знают: там и впрямь неплохо с рыбой. Там есть палтус, лосось…

— Неплохо — не то слово! Превосходно! Мы установили, что там водится до трехсот наименований рыб. Помимо упомянутых вами палтуса и лосося, мы добывали треску, сельдь, сайду, камбалу. — Адмирал откинулся на спинку, тяжело дыша. После нескольких вдохов-выдохов он продолжил: — Мы также добывали тюленей, каланов, моржей. Изредка даже небольших китов. Мы получали все необходимые морские продукты. Кроме того, и в нашей пещере, и за ее пределами имелось немало морских водорослей. Так что с едой у нас не было проблем, капитан.

— Но как же вы поддерживали в порядке орудия, машины, как отрабатывали боевые приемы? Да и ваши летчики, наверное, слишком стары для боевых операций.

Адмирал сложил руки на груди, посмотрел на Росса.

— Начнем с летного состава, — сказал он. Росс кивнул. — Вам доводилось слышать о Цутиуре?

— Летная школа?

Адмирал кивнул.

— Не совсем так. Это была не просто летная школа. Это первое в мире учебное заведение такого рода выпускало в год до сотни летчиков. Это были настоящие асы.

— Но даже асы стареют.

— Да, но в Цутиуру принимали с пятнадцатилетнего возраста.

— С пятнадцатилетнего возраста?

— Двадцать восемь моих ВМЛ…

— Простите, не понял…

— Ах да, это военно-морские летчики рядового и сержантского состава. Росс кивнул, а адмирал продолжал. — Так вот, двадцать восемь моих ВМЛ еще не достигли шестидесятилетнего возраста.

— Но им все равно скоро исполнится шестьдесят, а это многовато, сами понимаете, для военного летчика. А их командиры гораздо старше.

— Да, в определенном отношении они уже люди достаточно немолодые, но это ни в коей мере не сказывается на их профессиональных качествах… — Росс усмехнулся, но адмирал вскинул руку. — Погодите, капитан. Сорок два года без женщин, табака, алкоголя и прочих сомнительных даров цивилизации. Они следили за весом, бегали, делали упражнения. Ежедневно. Вы, безусловно, обратили внимание, что многие мои летчики выглядят не по годам молодо, словно время вообще не оставило на них своего следа.

Росс знал, что многие из японских фанатиков и впрямь сохраняли удивительную бодрость духа. То же самое он мог сказать и о тех летчиках, которых видел на авианосце. Не без зависти он сказал:

— Да, такой способ существования как бы отдаляет старость. Но многие у вас умирали. Я видел шкатулочки…

— Верно. У меня скончались двести двадцать три человека. При общей численности экипажа в две тысячи шестьсот четыре…

— Такой маленький процент смертности? — недоверчиво осведомился Росс.

— Имейте в виду: мы существовали в ледниковой пещере, свободной от микробов и бактерий. Смерть обычно наступала от возраста. Так, командир этого авианосца капитан первого ранга Горо Окагама скончался в возрасте ста девяти лет. Я взял на себя его обязанности.

Росс задумчиво почесал подбородок и сказал:

— Вы употребили слово «обычно».

— Да, более сорока человек погибло в результате несчастных случаев. Двенадцать совершили харакири, а двое погибли, сражаясь с русскими. Еще один человек погиб вчера в поединке, — закончил адмирал, и лицо его помрачнело.

— Я убил бы его еще раз, адмирал, — сказал Росс, заерзав на своем стуле.

— Вы ожидаете ответных действий? — спросил адмирал, побарабанив по столу костлявыми пальцами.

— Право, я не знаю, чего ожидать, адмирал. Вы впервые сейчас упомянули о капитане второго ранга Хирате. До этого вы не сказали о нем ни слова.

— Что тут еще можно сказать? Он сам выразил своим поступком все, что хотел.

— Он же был вашим помощником…

— Более того, он был моим двоюродным братом…

Росс выпрямился на стуле. Услышанное ошеломило его. Он хотел было выразить сочувствие, соболезнование, но сдержался, в конце концов ограничившись фразой:

— Все это не имеет значения. — И добавил: — Он получил то, чего добивался.

— Вы испытали удовольствие от того, что сделали с ним, — заметил Фудзита.

Росс посмотрел на свой сжатый кулак, медленно покрутил им, размышляя об этом загадочном человеке, который производил на него такое мощное впечатление.

— У меня не было выбора. Но в каком-то смысле, вы правы: я сделал это с наслаждением.

— Капитан, вы были не единственным человеком, у кого не было выбора. То же самое можно сказать и о капитане второго ранга Хирате.

— Я вас не понимаю…

— Он допустил, чтобы вы вывели его из себя. Он позволил эмоциям захлестнуть его. Это нанесло удар по его карме. Он потерял лицо…

— И он мог восстановить свою карму, только убив меня или погибнув в поединке?

— Да. Он выбрал время и место так, что преимущество оказалось на его стороне. — Адмирал заговорил мягче. — Он потерял жизнь, но спас карму. Потому что умер, как подобает самураю. А вы, капитан, имели право на отмщение, как те самые сорок семь самураев. — Старик откинулся на спинку стула, его морщинистое лицо было грустно. Затем он заговорил с новым воодушевлением. — Вас, наверное, интересует, как мы поддерживали боевую форму, как проводили учения?..

Росс был рад сменить тему и энергично закивал.

— Разумеется. Самые лучшие пилоты в этом мире не могут обойтись без постоянных, систематических тренировок, полетов.

— Учтите, капитан, что «Йонагу» отправили в Санован, прекрасно понимая, что в течение месяцев не может быть и речи об учебных полетах. В соответствии с этим на корабле было установлено тридцать специальных тренажеров, позволявших отрабатывать все необходимые маневры не в воздухе, но на палубе корабля.

— Так, ну а как насчет технического обслуживания?

— Опять-таки, мы были готовы к тому, что проведем определенный период времени в изоляции, без плавучих баз, без ремонтных мастерских. Вам следует заглянуть в наши судовые мастерские, капитан, — сказал адмирал, и в голосе его зазвучала гордость. — В случае необходимости мы можем сами собрать любой самолет, подобный тем, что находятся на борту «Йонаги». Правда, на это уйдет много времени, и такая сборка будет проводиться вручную, но главное состоит в том, что мы это способны сделать. Иначе выражаясь, мы в состоянии удвоить наш арсенал. Мы даже в состоянии в точности повторить любой элемент нашей материальной части, в том числе и основные узлы «Йонаги» от цилиндров до ведущих валов. Я говорил, что мы ежегодно устраивали проверку нашим самолетам и турбинам «Йонаги», запуская их в рабочем режиме. Нетрудно догадаться, — японец махнул рукой, — что все работает нормально. — Возникла пауза, во время которой были слышны лишь гул вентиляторов и шум турбин. Затем взревели самолетные двигатели — около десятка машин прогревали моторы. — Тренировочный полет, капитан, — сказал Фудзита.

— Знаю, вы постоянно их проводите, — сказал Росс, а затем, прокашлявшись, произнес: — Вы сами говорили, что воевали с русскими при Цусиме в девятьсот пятом году…

— Вас интересует моя биография? Я вполне понимаю ваш интерес. — Адмирал явно не имел ничего против того, чтобы рассказать о себе. — Я родился в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году, капитан. Мой отец был известным профессором математики, он преподавал в небольшом университете под Нагоей. В тысяча девятисотом году я поступил в университет Эта Дзима.

— Вам было всего лишь шестнадцать лет?

— Да. Моложе шестнадцати туда никого не принимали. — В голосе Фудзиты снова зазвучали горделивые нотки. — Принимали лишь одного из пятидесяти соискателей. Среди моих однокашников был Исоруку Ямамото.

— Да, да. Я ведь говорил вам, что он погиб. В сорок третьем году его самолет был сбит над Соломоновыми островами летчиком Ламфьером.

Адмирал раздраженно махнул рукой.

— Прошу вас, капитан, не надо ваших исторических гипотез.

Порох Росс вовремя взял себя в руки, выбросил из головы необходимость держаться реальности и сказал:

— Виноват, пожалуйста, продолжайте.

— Я окончил университет в девятьсот четвертом году и был направлен на линкор «Фудзи». Я воевал с русскими под командованием знаменитого адмирала Того. — В его глазах появилось нечто отстраненное. — Мы тогда их уничтожили.