Дуглас Престон - Гора Дракона Страница 40

Какая-то женщина просунула в дверь голову и равнодушным голосом сказала:

— Левайн, пожалуйста.

Профессор встал, улыбнулся и помахал рукой своей помощнице, а затем проследовал за женщиной в гримерную.

«Минимизировать урон», — подумал он, когда гримерша посадила его в парикмахерское кресло и провела карандашом по линии челюсти. Тони Уилер разговаривала, как будто она была капитаном подводной лодки, а не консультантом по связям со средствами массовой информации. Полит-технолог до мозга костей, она была умна и расчетлива, но так и не поняла, что не в его характере отступать перед трудностями и избегать сражений. Кроме того, он знал, что ему просто необходима гласность. Пресса почти не отреагировала на его сообщение о том, что произошло в Ново-Дружине. Они считали, что это случилось слишком давно и далеко отсюда. «Сэмми Санчес в семь» снимали в Бостоне, но шоу передавала целая сеть независимых станций по всей стране. Конечно, это не «Геральдо», но тоже неплохо. Левайн нащупал во внутреннем кармане два конверта. Он был уверен, даже весел. Все пройдет отлично.

Студия «С» была самой обычной: островок псевдовикторианского стиля с темными обоями и стульями из красного дерева, окруженный светильниками, телевизионными камерами и сотней змеящихся кабелей. Левайн хорошо знал двух других участников дискуссии: Финли Сквайрса, питбуля в костюме, представителя фармацевтической промышленности, и активистку Общества защиты прав потребителей Терезу Корт. Оба участвовали в первой части передачи, но Левайн не огорчился из-за того, что они получили преимущество. Он даже радовался этому. Он прошел по бетонному полу, осторожно пробираясь между кабелями. Сам Сэмми Санчес сидел в кресле на колесиках в дальнем конце круглого стола, повернув свое худое хищное лицо в сторону профессора. Он показал ему, чтобы он садился, и тут же зазвучал отсчет времени перед стартом второй части шоу.

Когда начался прямой эфир, Санчес коротко представил Левайна другим участникам и предположительно двум миллионам зрителей, затем передал слово Сквайрсу. Сидя в гримерной, Левайн видел по телевизору, как Сквайрс перечислял преимущества генной инженерии. Профессор едва сдерживал нетерпение: он чувствовал себя выходящим на ринг боксером в великолепной форме.

— Ваш малыш страдает болезнью Тея — Сакса? — говорил Сквайрс. — Или серповидно-клеточной анемией? Или гемофилией?

Он посмотрел в камеру, и на его лице появилось сочувствие. Затем, не глядя на собеседника, он махнул рукой в его сторону.

— Доктор Левайн намерен лишить вас законного права вылечить вашего ребенка. Если будет так, как он хочет, миллионы больных людей, которые могли бы избавиться от генетических недугов, будут вынуждены страдать.

Ведущий помолчал и заговорил тише.

— Доктор Левайн называет свою организацию Фонд генетической политики. Не дайте ему вас обмануть. Это вовсе не фонд. Речь идет об организации, которая лоббирует новые идеи и пытается лишить вас чудесного лечения, предлагаемого генной инженерией. Они лишат вас права сделать выбор. Они заставят ваших детей страдать.

Ведущий развернулся в своем кресле и, приподняв одну бровь, посмотрел на профессора.

— Доктор Левайн, это правда? Вы намерены лишить моего ребенка возможности получить такое лечение?

— Ни в коем случае, — спокойно улыбаясь, ответил профессор. — Я генетик по образованию. В конце концов, как я недавно сообщил общественности, я являлся одним из разработчиков разновидности кукурузы, измененной «Х-ржавчиной», хотя отказался от получения прибыли за свое участие. Доктор Сквайрс сильно извращает мою позицию.

— Генетик по образованию, возможно, но не практикующий, — подхватил его оппонент. — Генная инженерия предлагает нам надежду, а доктор Левайн — отчаяние. То, что он называет осторожным, консервативным подходом, на самом деле не более чем глубинная подозрительность к современной науке, подобная средневековым предрассудкам.

Тереза Корт собиралась что-то сказать, но передумала. Профессор равнодушно на нее посмотрел — он знал, что она встанет на сторону победителя, какой бы оборот ни приняла дискуссия.

— Мне казалось, что доктор Левайн выступает за повышение ответственности со стороны компаний, занятых исследованиями в области генетики, — сказал Санчес. — Я правильно понял, доктор?

— Это лишь часть решения проблемы, — ответил Левайн, довольный тем, что он получил возможность в очередной раз донести до публики свои идеи. — Но кроме того, нам требуется более строгое внимание правительства к изучению данных вопросов. В настоящее время корпорации достаточно свободно, без особого надзора со стороны властей, экспериментируют с генами человека, животных и растений, а также генами вирусов. В лабораториях создаются немыслимо опасные патогенные штаммы. Достаточно одного несчастного случая, чтобы разразилась катастрофа потенциально всемирного значения.

Наконец Сквайрс направил исполненный презрения взгляд на Левайна.

— Больше правительственного контроля. Больше законов. Больше бюрократии. Перекрыть кислород свободному предпринимательству. Как раз то, что не нужно нашей стране. Доктор Левайн — ученый. Он должен это понимать. Но он упорно взращивает ложные представления о науке, пугает людей досужими измышлениями о генной инженерии.

Время пришло.

— Доктор Сквайрс пытается выставить меня лжецом, — сказал профессор и сунул руку под пиджак, пытаясь нащупать внутренний карман. — Позвольте мне кое-что вам продемонстрировать.

Он достал красный конверт и показал его камере.

— Будучи профессором микробиологии, доктор Сквайрс не служит никому. Его интересует только истина.

Левайн слегка потряс запечатанным конвертом, надеясь, что Тони Уилер наблюдает за ним из Зеленой комнаты. Красный цвет был гениальной идеей. Он знал, что камеры показывают конверт, а бесчисленные зрители с нетерпением ждут, когда он будет открыт.

— Но что произойдет, если я вам скажу: в этом конверте находится доказательство того, что корпорация «Джин-Дайн» заплатила доктору Сквайрсу четверть миллиона долларов? Иными словами, одна из ведущих мировых компаний, занимающихся генной инженерией. А еще, что он скрыл свою связь с ними даже от своего собственного университета. Возможно, в этом случае его мотивы вызовут вопросы?

Профессор положил конверт перед своим оппонентом.

— Пожалуйста, откройте его, — попросил он, — и покажите, что там лежит, зрителям.

Сквайрс смотрел на конверт, еще не понимая, какая ловушка для него приготовлена.

— Это возмутительно, — сказал он и смахнул бумаги на пол.

Левайн не мог поверить в свою удачу. Он повернулся к камере с победоносной улыбкой на лице.

— Видите? Он совершенно точно знает, что находится внутри.

— Это исключительно непрофессионально, — рявкнул Сквайрс.

— Давайте, — убеждал его профессор. — Откройте конверт.

Конверт лежал на полу, и Сквайрсу пришлось бы наклониться, чтобы его поднять. Левайн решил, что в любом случае Финли Сквайрс проиграл. Если бы он открыл конверт сразу, то еще мог бы рассчитывать на доверие аудитории.

Ведущий переводил взгляд с одного ученого на другого. Сквайрс начал понимать, что происходит:

— Это самый низкий способ нападения, с которым я когда-либо встречался, — сказал он. — Доктор Левайн, вам должно быть за себя стыдно.

Противник попал в очень тяжелое положение, но продолжал сражаться.

Профессор достал из кармана второй конверт.

— А в этом конверте, доктор Сквайрс, содержится информация о последних исследованиях в секретной генетической лаборатории «Джин-Дайн» под названием «Маунт-Дрэгон». Эти данные вызывают серьезные опасения и представляют интерес для любого ученого, которого заботит благо человечества.

Он положил второй конверт перед своим оппонентом.

— Если вы не желаете открывать первый конверт, по крайней мере, посмотрите, что находится в этом. Станьте тем, кто покажет миру, сколь опасна деятельность «Джин-Дайн». Докажите, что вы не связаны с этой компанией.

Сквайрс сидел не шевелясь, в очень напряженной позе.

— Я не поддамся интеллектуальному терроризму.

Профессор почувствовал, как сильнее забилось у него в груди сердце. Получалось даже слишком хорошо: Сквайрс сам забрался во все расставленные для него ловушки.

— Я не могу открыть его, — сказал Левайн. — «Джин-Дайн» подала иск на мой фонд в размере двухсот миллионов долларов в попытке заставить меня замолчать. Пусть кто-то другой вскроет его.

Конверт лежал на столе, и на него были направлены все камеры. Санчес развернулся в своем кресле и переводил взгляд с одного участника дискуссии на другого.

Корт протянула руку и схватила конверт.