Брайан Форбс - Порочные игры Страница 40

— Да, симпатичная.

— Они уже кого-нибудь нашли?

— Насколько я знаю, нет.

— Ты был на высоте, я даже удивился. — Наконец он сменил тему. — Так что, мы с Мари увидим тебя? Ты надолго приехал?

— Пока не решил.

— Вот и хорошо. Как насчет завтрашнего обеда?

— С удовольствием.

— Презентация в следующий вторник. — Он не отрываясь смотрел на мою сигарету. — Они рады, что ты приехал. Я попросил отдел рекламы устроить тебе интервью. Эх, парень! Нынче продавать книги непросто. Пока что — мертвый сезон. Видел бы ты список бестселлеров — сплошное дерьмо. Мы все ждем чего-нибудь стоящего. По каньонам рыщут хищники. Все думали, Мэрдок[68] собирается набивать цену, но он в последний момент раздумал. Чарли Гудвин ушел в «Викинг» — помнишь Чарли? — а Глория, которая вела у нас сектор кулинарии, три недели назад умерла от рака. Потеряли двоих, большой удар для нас, правда. Так что, сам понимаешь, контора уже не та.

Слушая его, я попытался решить, стоит ли раскрывать ему истинную причину моего приезда.

— Но ты-то еще там?

— В подвешенном состоянии. Позвони утром, ладно? Что ты предпочитаешь на обед? Макароны годятся? Нет, это, пожалуй, будет напоминать Венецию. До сих пор помню вкус той еды. На Третьей авеню есть новый таиландский ресторанчик — все его хвалят. Может, попробуем? Я закажу столик. Завтра приходи в фирму, потолкуешь с ребятами. Никогда не вредно напомнить, что ты еще жив. Извини, сегодня вечером не смогу никуда пойти — из Кливленда родственники жены прилетают. Из-за них небось снова начну курить. О, слушай, что я скажу! На этот уик-энд мы поедем к Вэнсу и Элеанор О’Хара. Ты их как-то у меня видел. У них шикарный домик наверху в Роксбери, они обрадуются тебе. Там вокруг живет много ребят писателей — Билл Стайрон, Терри Саутерн. Ты тоже получишь приглашение — нет проблем, отправимся вместе.

— Отлично.

— Я знаю, они примут тебя радушно. Это твой тип людей.

Интересно, какому типу людей нравится, когда к ним на уик-энд неожиданно заявляется кто-то совершенно незнакомый.

Мы вместе вышли на улицу. Я отправился на Третью авеню и взял билет на новый французский фильм. Сидеть в темноте было уютно, и фильм на пару часов отвлек меня от всех проблем. Вернувшись в номер, я проверил, все ли на месте; не считая перестеленной постели и новой мыльной облатки, вроде бы ничего не изменилось. Я включил было телевизор, но там в промежутках между древними черно-белыми фильмами каждая вторая реклама настоятельно советовала лечить либо женское население от вагинальной инфекции, либо мужское — от «зуда в паху», либо вообще всех — от приступов головной боли. Пришелец из космоса наверняка подумал бы, что большинство американцев нуждается в неотложном и радикальном лечении. Долго такого не вынесешь, и я переключился на здорового Джона Апдайка, пока не заснул.

На следующий день я нанес визит в «берлогу» Билла. Если первый мой издатель принимал меня в темном маленьком кабинете, до отказа забитом рукописями с потрепанными уголками, то Билл занимал просто место за загородкой в открытом лабиринте. Окна доходили до пола и сразу же вызывали головокружение. С необычайной быстротой я был представлен ответственным за продажу, маркетинг и рекламу, и на каждом из них лежала печать той особой нью-йоркской самоуверенности, которая в больших дозах меня утомляет. Во время ленча, которым меня угостили, я выпил лишнего и к концу трапезы начал поддакивать их жуткому «хайпу», а это для писателя всегда опасно. Билл сдержал слово насчет уик-энда — Вэнс и Элеанор «пришли в восторг» от того, что я к ним приеду.

Поездка в Роксбери стала очень приятной после того, как мы выбрались из пятничного уличного потока. Билл слишком дорожил своим «ягуаром», чтобы рисковать, и мы медленно пыхтели по живописной Меррит-Парквей до Западного порта, а потом съехали на боковые дороги. Сельская местность становилась все более зеленой, и мое самочувствие улучшалось с каждой милей. Мне нравилась Мэри, жена Билла, умная, привлекательная, без холодного резонерства, которым отличаются некоторые американки. Большую часть пути мы болтали о том о сем — что происходит в бродвейских театрах, что еще случилось с Эдвардом Олби и кого он теперь боится[69] и все в таком духе.

Вэнс и Элеанор жили в старом поместье еще колониальных времен — белые домики на участке примерно в десять акров, с бассейном и земляным теннисным кортом. Вэнс владел каким-то модным предприятием на ведущем направлении косметики, а с Биллом они вместе учились в Принстоне. Хозяева были одеты в стиле Ральфа Лорена; потом мне показалось, что в стиле мистера Лорена выдержан и весь дом — в расходах они себя не ограничивали. Меня провели в мою спальню на верхнем этаже со слуховыми окнами, выходившими на бассейн и теннисный корт, что само по себе было очень приятно. Хозяева всячески старались, чтобы я почувствовал себя как дома, даже добыли последние английские газеты и бутылку двенадцатилетнего «молта», так что я пришел в прекрасное расположение духа.

Первый вечер выдался на редкость теплым, и хозяева организовали барбекю.[70] Стол устроили безо всяких претенциозных ухищрений, как это часто бывает во время пикников на свежем воздухе: отличные бифштексы на ребрышках, печеный картофель, хорошо приготовленный салат и доброе домашнее вино. Я уже стал думать, что недавние ночные кошмары — всего лишь плод моего воображения.

— Есть идея для книги, — заявил Билл, когда Вэнс перечислил несколько факторов риска, связанных с его бизнесом. — Можно поподробнее расспросить Вэнса, и получится скандальный роман! Описать женщин, который тешат себя иллюзиями, что с помощью таких беспринципных типов, как наш хозяин, обретут вечную молодость.

— Вот спасибо, — сказал Вэнс.

— Да уж, Билл, — подхватила Мэри, — большое спасибо, господин Такт.

— Я пошутил.

— А знаешь ли ты, змей подколодный, что наша продукция действительно обладает антивозрастным действием. Подумай хорошенько, и наверняка сам воспользуешься нашим новейшим увлажнителем с липосомами.

— Это еще что за чертовщина?

— Откровенно говоря, я и сам не знаю, но наши ученые и разработчики уверяют, что он творит чудеса с такой кожей, как у тебя. Я дам ему бесплатный образец, Мэри.

— Если только он не превратится в Дориана Грея. Мне не хочется заканчивать свой век с игрушечным мальчиком.

— А если серьезно, Мартин, — заметил Вэнс, — то я буду рад поводить вас по нашей фабрике, если вам это интересно.

Он дал мне глянцевый журнал с интересной статьей о новом центре красоты, который их компания только что открыла в Аризоне.

Все это говорилось с хорошим юмором. Они общались совершенно свободно, и я позавидовал их дружбе и этой легкости. Я отметил в Вэнсе О’Хара черты Гэтсби[71] и мог легко представить себе, что в его деятельности по воплощению американской мечты действительно присутствует элемент беспринципности. В теннис он играл великолепно и гостям спуску не давал.

Я взял журнал к себе наверх — почитать в постели. В большинстве статей превозносилось высокое, ни с чем не сравнимое качество жизни в общинах в глубине пустыни. В интересной статье, которую мне советовал прочитать Вэнс, была большая цветная фотография с изображением представителей различных слоев местного общества на фоне современного здания. Заголовок гласил: «Торжественное открытие нового Института косметической терапии в округе Кэрфри». Я мельком взглянул на нее, и уже хотел перевернуть страницу, как вдруг взгляд мой остановился на одной женщине в группе, которую заснял фотограф. Короткие, модно уложенные волосы, костюм явно от дорогого дизайнера, что-то в ней было знакомое. Поднеся журнал к самому ночнику, я стал ее рассматривать. И в конце концов пришел к выводу, что это Софи. Конечно, некогда рюмочная талия уже была не та, и черты лица погрубели, но в том, что это Софи, сомнений не оставалось. Я бросился читать подпись на противоположной странице: да, ее здесь назвали Софи Грегори; я смутно помнил, что это девичья фамилия ее матери. Ошеломленный, я задрожал всем телом, и стало трудно дышать. Я сел на край кровати, пытаясь успокоиться. Потом вырвал страницу, сложил и спрятал в бумажник. До самого утра я обдумывал возможный план действий.

Когда в воскресенье вечером мы вернулись в Нью-Йорк, я уже знал, что буду делать сразу же после вручения премий Эдгара. Утром я почувствовал себя так, словно выздоровел после долгой болезни. Пошел в банк, снял крупную сумму наличными, купил атлас автодорог и нашел округ Кэрфри. Он оказался примерно в двадцати милях к северо-востоку от Финикса, у подножия гор.

В продолжение всей эдгаровской церемонии я оставался в приподнятом настроении. Награды вручала Американская ассоциация писателей детективного жанра. Люди, которые сочиняют триллеры, образуют довольно странную группу, говорят на непонятном для большинства языке. Постороннему трудно объяснять, что такое писательское ремесло. С тех пор как исчезли литературные салоны, у нас нет времени и места для общения, мы залезли в собственные раковины и встречаемся только на таких вот сборищах. Билл и его коллеги заняли один стол. Они были явно довольны, что я оказался в числе награжденных керамическим бюстом доброго старого Эдгара Аллана По (он до сих пор стоит на моем письменном столе, напоминая и о моем безумии, и о моем успехе). Я впервые получил премию, и, признаться, мне была приятна и сама церемония, и компания моих коллег.