Джеймс Гриппандо - Смерть в кредит Страница 40

– Это никому не нужно. Но послушайте меня: я знаю, что и как делается.

Джек выдержал паузу. Он поймал себя на мысли, что ведет себя как те клиенты, которые приходят к нему за помощью, а потом начинают учить, как ему строить защиту.

– Я это учту, – проговорил он. – Но все равно надо подготовиться к тому, что, возможно, придется заплатить выкуп. Даже если действовать по вашему плану, не исключен вариант, когда все будет зависеть от того, сколько мы в состоянии выложить.

– Если вы хотите заплатить выкуп, я не могу вас останавливать.

– Мне недостаточно вашего молчаливого согласия. Меня интересует, готовы ли вы ради освобождения Мии поставить на карту некую сумму.

– Вы же знаете, что ФБР никогда на это не пойдет. Уплата выкупа – дело семьи или, как в нашем случае, близкого человека похищенной.

– Тут другое. Я помогаю ФБР поймать рецидивиста. Он убил вторую жертву и пытал третью.

– Я не могу подать заявку на спонсирование выкупа – меня на смех поднимут.

– Тогда назовите это как-нибудь по-другому. Почему бы не назвать это заявкой на финансирование секретной операции?

– Если бы использовался наш агент, я бы еще кое-как согласилась. Но я не могу вручить государственные деньги в ваши руки, чтобы вы отдали их какому-то сумасшедшему. Это совсем другое.

– А если я пообещаю, что буду использовать деньги как наживку, как тогда, в Майами, когда я должен был доставить первичный взнос? Пройдет такой номер?

– Только не при одновременном обмене. Мне еще не хватало, чтобы похититель просек, что вы принесли ему помеченные банкноты. Я не хочу, чтобы на моей совести оказалось два трупа, да еще и штатских.

– Но вы можете попытаться раздобыть хоть сколько-нибудь? Когда будем знать, какой мы располагаем суммой, можно будет говорить о деталях.

– Посмотрим; может, что и получится, – ответила Энди, замявшись.

– Как думаете, сколько получится достать?

– Буду с вами откровенна: бюджет сильно урезали. С одиннадцатого сентября все свободные средства направляют на борьбу с терроризмом.

– Так сколько же? – переспросил Джек.

Ей было неловко даже произносить цифру вслух.

– Может, тысяч на двадцать я и получу разрешение.

– Двадцать тысяч? – фыркнул Джек. – Эшли Торнтон умерла потому, что миллиона оказалось недостаточно.

– Ее муж чрезвычайно богат. Вы не муж похищенной и не миллионер.

– Он отказался от первоначального взноса в десять тысяч. Теперь мы можем заинтересовать его только большими ставками.

– Я ничего не обещаю. Сначала подам рапорт с просьбой повысить ваш уровень осведомленности, а потом буду выбивать финансирование. Но вы тоже будете кое-чем мне обязаны.

– Справедливо. Что вы хотите?

– Пообещайте, что не станете преследовать Жерара Монтальво. Это не ваше дело.

Джек поразмыслил и ответил, тщательно подбирая слова:

– Обещаю, что не буду вмешиваться.

Энди не стала настаивать, хотя и так было ясно: не вмешиваться еще не значит не преследовать. Она позволила себе выразить весьма сдержанный скептицизм.

– Помните первый раз, когда с вами разговаривал похититель? Он вас предупредил, что, если вы встанете поперек дороги, тот, кто вам всего дороже, горько об этом пожалеет.

– Да. Я тогда еще не понял, откуда он узнал про нас с Мией, и уж тем более о том, что она мне глубоко небезразлична. Наверно, бедняжка сразу ему все выложила.

– Я не уверена, что он имел в виду Мию, он говорил о вас.

– То есть?

– С точки зрения зацикленного на себе психопата, человек больше всего дорожит именно собой. Иными словами, если вы станете действовать ему на нервы, то дорого за это заплатите. Причем не в денежном выражении.

Джек не знал, насколько Энди права – может быть, она пыталась немного его припугнуть. В любом случае смысл был ясен.

– Судьба была ко мне милостива, – продолжала Энди. – Еще ни разу за всю практику мне не доводилось терять посредника. Не становитесь первым.

– Обо мне не беспокойтесь, – сказал Джек. – Мне страшно подумать о Мие: что с ней станет, когда Монтальво узнает о розыске и решит, будто я нарушил обещание.

– Я об этом тоже волнуюсь.

– Ну вот и славно, – пробормотал Джек. – Наконец-то мы на чем-то сошлись.

Глава 40

В ту ночь Джек с Тео нанесли визит в самый модный дансинг Майами. Впрочем, прийти их туда заставило не желание хорошо провести время, а насущная необходимость: пренебрегая данным агенту Хеннинг обещанием, Джек начал расследовать следующее звено единой цепи, связующей Мию с Терезой. Да, он согласился не вмешиваться, но не обещал заползать под камень.

Джек не был тусовщиком, и поход в заведение такого типа потребовал некой подготовки.

– Саут-Бич – вчерашний день, – напутствовал его Тео.

– Что? Ты говоришь о том самом Саут-Бич? Не может быть. Художественный декор, куколки в шмотках от Гуччи, телки с полными карманами экстази и совокупным доходом в виде золотых цепей в четырнадцать каратов, болтающимся на холеных шеях.

– Ни за что не поверю, – возмутился Джек.

– Брось, парень. Это уже давно не в моде.

Подобное преувеличение на Майами-Бич посчитали бы ересью, но для ушей обитателей Дизайн-дистрикт это было музыкой. Притаившись в самом сердце Маленького Гаити – Майами превзошел даже сам Порт-о-Пренс по количеству стикеров на стеклах автомобилей следующего содержания: «Жми гудок, если любишь Гаити», – Дизайн-дистрикт в девяностых годах стал неким собранием демонстрационных залов с элитной мебелью и бутиков, удовлетворявших требования самых современных модных дизайнеров и архитекторов. Конечно, кое-кто из градостроителей презрительно фыркал при мысли о том, как какая-нибудь продвинутая мамочка, закинув малышню в частную школу, отправляется на теннисную тренировку, по пути забирает из спа-салона подружку, и они едут в Маленький Гаити прошвырнуться по магазинам. В конце концов, это имя заслужило право на существование хотя бы потому, что здесь обитало полным-полно белых богачей. Пришло время, и местечко облюбовали дизайнеры, в том числе и известные. Художественные галереи, антикварные лавки, уютные ресторанчики росли как грибы после дождя. Понеслась молва – «Девчонки, вы не поверите! Настоящая кожаная софа от Роше Бобуа всего за девятнадцать тысяч долларов!» – и Дизайн-дискрикт прочно вошел в местные хиты.

В свою очередь, появились «бархатные шнуры». Собственно, в самом районе был пока единственный клуб подобного ранга, но в таком месте, как Майами, достаточно кому-то одному сделать что-то внове – и пожалуйста, на свет родилось целое направление.

Клуб «Мулиз», пожалуй, можно было бы назвать самым жарким заведением Саут-Бич. Переоборудованный из старого склада, он стал единственным местом, которое ходило ходуном даже в час ночи. У дверей стояли два вышибалы, опустив руки на бархатный шнур. Их звали Лайонел и Ричи – на самом деле! – и если какой-то недоумок соединял их имена вместе и принимался напевать «Трижды леди», вход сюда ему был заказан как слишком старому для подобного заведения. Француз Лайонел, высоченный громила, владел английским ровно настолько, чтобы отваживать незадачливых претендентов и кое-как обходиться с женщинами. Ричи чуть-чуть уступал ему в росте, зато был местным уроженцем, благополучно вылетевшим из средней школы и успевший отмотать срок в тюрьме.

Это и был друг Тео.

– Как дела, старик? – обратился к нему Ричи.

Джек стоял и ждал, пока старинные приятели обменяются рукопожатиями одиннадцатью разными способами, под конец улыбнувшись и ткнув друг друга кулаком в каменный бицепс в лучших зэковских традициях.

– Это Джек, мой кореш.

– Кореш? – удивился Ричи. – А я думал, твой бухгалтер.

Джек допускал, что его, возможно, назовут адвокатом, но сравнение с бухгалтером показалось ему еще более оскорбительным. Тео засмеялся и сказал:

– Нет, он крутой. Мы по делу.

– Что за дела?

– Надо поговорить с владельцем. Сможешь это устроить?

– Тони наверху, в частном клубе. Я тебя туда не протащу с этим твоим клоуном. Может, хозяин спустится и подойдет к вам в бар, в знак старой дружбы.

Тео посерьезнел.

– Да, теперь тот случай.

– Тогда по рукам, брат.

Тео по-дружески ткнул его в плечо – своеобразный способ выражения признательности. Бархатный шнур приподнялся, Ричи шагнул в сторону, и Джек с Тео вошли в клуб, к вящей зависти растянувшейся на целый квартал очереди тусовщиков.

Вечеринка была в самом разгаре: все столики заняты, на танцполе не протолкнуться, желающих выпить в баре – толпа в три ряда. Повсюду модные шмотки, драгоценности, украшения: гости явно вырядились во все самое лучшее, чтобы шикануть друг перед другом деньгами, голым телом, коллагеновыми губами, накачанными ботоксом лицами – и, как это нередко случается, полным отсутствием вкуса. Здесь царил некий модный парадокс: каждый хотел отличиться и в результате сливался с общей массой. Одно направление выделялось особенно ярко. Некоторые женщины в погоне за модой спарывали со своих джинсов дизайнерские лейблы, а заодно и пояс с доброй половиной задней части. Протискиваясь сквозь толпу, они задевали парней голой кожей. Добравшись до бара, Джек уже знал, как сказать «классный зад» минимум на пяти языках.