Лумис Грег - Синайский секрет Страница 41

Глушитель, прикрепленный к дулу, спас Лэнга от оглушительного грохота, каким должен был сопровождаться выстрел патроном такого большого калибра в тесном помещении. Раздались лишь два хриплых, похожих на плевки, звука. Человек, находившийся слева, вздрогнул, когда череп, оказавшийся совсем рядом с его головой, взорвался, словно ручная граната, обдав осколками его шею и лицо. Он вскрикнул от боли и неожиданности, повернулся и собрался стрелять.

Оставшиеся, казалось бы, далеко в прошлом навыки, усвоенные Лэнгом во время обучения в Управлении, вернулись так же естественно, как садится на ногу разношенный ботинок. Лэнг заставил себя на мгновение забыть о человеке, оставшемся справа, и не обращать внимания на поворачивавшееся в его сторону и чуть заметно подрагивавшее от тяжести глушителя дуло пистолета.

Умом Лэнг понимал, что все его действия укладываются в доли секунды, но все же ему показалось, что он бесконечно долго наводил свой собственный «дезерт игл» на застежку пояса своего противника — туда, где даже не слишком точное попадание надежно выведет жертву из строя. Не обратил он внимания и на щелчок сделанного не им выстрела, и на брызги кирпичной крошки, больно ужалившие ему руки и щеки. Он нажал на спуск, и человек, находившийся слева от него, закричал от боли и рухнул на пол; по древнему кирпичу сразу потекла кровь.

Перекатываясь налево, Лэнг услышал очередной сигнал проклятого «блэкберри». Одновременно раздался еще один выстрел, и в гробу, который он поначалу избрал в качестве укрытия, появилась дыра.

Второго противника не было видно. В подвале-склепе было более чем достаточно мест, чтобы укрыться, и он, несомненно, использовал одно из них. Укрываясь за рядами гробов, Лэнг пополз по-пластунски к единственному выходу, держа руки с пистолетом перед собой.

Приостановившись, он прислушался. Старое дерево и кирпич глушили слабые звуки, и уловить шорох движения было бы непросто.

Ничего, кроме стонов раненого, слышно не было.

Лэнг повернулся, чтобы посмотреть через плечо: не кинется ли второй убийца на помощь своему раненому товарищу? Если он профессионал — точно не кинется.

Лэнг пополз дальше.

Ему показалось, что прошел чуть ли не час, прежде чем он оказался у подножия лестницы. Можно было не сомневаться — противник рассчитывает на то, что он попытается удрать этим путем и подставит себя под выстрел.

Но как еще выйти отсюда?

Рядом с Лэнгом находился один из открытых гробов. Все так же, лежа плашмя на полу, он поднял руку, просунул голову внутрь и нащупал что-то, на ощупь больше походившее на сапожную кожу, чем на человеческую. Рейлли пошарил еще и в конце концов нащупал голову. Без усилия потянув за волосы, он оторвал ее от высохшего, как бумага, тела.

Держа голову в левой руке и стараясь не смотреть на нее, Лэнг перевернулся на спину и осторожно навел большой пистолет на висевшую наверху не защищенную каким-либо плафоном лампочку. Еще один щелчок-выстрел — и в передней части склепа сделалось темно.

Противник должен был решить, что Лэнг намеревался под покровом темноты взбежать по лестнице. Вместо этого Рейлли, все так же лежа на спине, со всей силы швырнул череп в противоположную стену. Над краем гроба сверкнула вспышка, потом вторая — два выстрела в том направлении, откуда раздался хруст разбитой кости.

Вскочив на ноги, Лэнг всадил две пули туда, где увидел вспышки. Два гроба разлетелись на части, их содержимое рассыпалось. Сразу же за третьим выстрелом раздался крик боли.

А вот ответного выстрела не последовало.

Держа пистолет с одним оставшимся патроном в правой руке, Лэнг медленно пробирался вперед, ощупывая пространство свободной левой. Вдруг его пальцы прикоснулись к чему-то холодному и гладкому. Пошарив по карманам, он отыскал тонкую спичечную коробку, которую зачем-то прихватил из «Мирабель».

Можно было бы попробовать сразу подняться по лестнице, но если его противник все еще мог стрелять, это было бы слишком рискованно. Держа коробок в одной руке с пистолетом, Лэнг зажег спичку и прижался к стене. Внезапная яркая вспышка в глубокой темноте чуть не ослепила его, но все же он сумел зажечь огарок свечи, случайно попавшийся ему под руку, и, внимательно прислушиваясь, готовый отреагировать на любой звук, поднял свечу над головой.

На полу среди расколотых выстрелами в щепки старых досок лежал, вытянувшись, человек. Нижняя половина его лица представляла собой кровавое месиво — единственно возможный результат попадания пули пятидесятого калибра. Лэнг наклонился и быстро осмотрел карманы ветровки убитого. Как он и ожидал, там не оказалось ничего, кроме запасной обоймы к пистолету.

Он вынул из своего пистолета обойму, в которой оставался только один патрон, сунул ее в карман, вставил полную и направился было к лестнице, как его «блэкберри» снова запищал.

— Слушаю! — рявкнул он.

Последовала короткая, еле уловимая пауза, а потом он услышал голос Сары, своего секретаря.

— Я вас от чего-то отвлекла?

Глава 34

Южный вокзал Вены

Отделение полиции

Виднер Гюртель

Вена

На следующий день

09:20 утра

Ни разу за двадцать два года службы на долю старшего инспектора Карла Рауха не выпадало такой безумной ночи. Отставного профессора застрелили в подъезде дома на Зонненфельсгассе и перевернули вверх дном всю его квартиру. Потом экстренный вызов на Стефанплатц, где мужчине страшно разрезали лицо стеклянной бутылкой и ранили выстрелами из пистолетов двух полицейских, одного — весьма серьезно. А потом, уже утром, пока он еще не успел оформить документы — совершенно истерический звонок из Michaelerkirche. Перевернутые гробы, разбросанные по полу останки и двое свежих мертвецов среди тех, кто почивал там веками. Похоже, церковника куда больше расстроило нарушение покоя усопших, чем то, что их там прибавилось.

Таких кровопролитий в Вене не бывало даже в то время, когда через Австрию проходила граница между Востоком и Западом и город являлся полем битвы советских и западных шпионов. Они изредка убивали друг дружку, но, по крайней мере, делали это аккуратно и без лишнего шума. После падения коммунистической империи в Вене стало относительно тихо. Ни тебе воинственных арабских эмигрантов с их сектантской жаждой насилия, ни бывших африканских колоний, постоянно требующих то того, то этого. Конечно, были и карманники, и нечастые драки в парке Пратер, и различные трудности в расположенном неподалеку районе «красных фонарей». Но стрельба, да еще и не в одном месте, а сразу в трех…

Таинственности случившемуся добавляло то, что никто не слышал ни одного выстрела из мощного оружия пятидесятого калибра. Раух не видел таких «пушек» с тех пор, как в юности проходил обязательную военную подготовку. Баллистики доложили, что в Polizei стреляли из двух разных стволов. Двое в церкви были убиты из одного, третьего по счету, а профессор — из такого же четвертого. Из кирпичных стен склепа выковыряли еще несколько пуль, но они оказались слишком сильно изуродованы для того, чтобы можно было утверждать, что в этой перестрелке участвовал еще и пятый ствол. Судя по нескольким гильзам, обнаруженным на Стефанплатц и в склепе, стреляли из пистолетов. Из точно таких же ужасающих громадных пистолетов, какие были найдены у убитых в склепе.

Но с какой стати кто-то будет таскать с собой такие тяжести?

И то, что оружие было одинаковым, и то, что никто не слышал стрельбы, заставляло предполагать, что каждый раз стрелки использовали глушители — подобные тем, что были обнаружены все в том же древнем склепе. Получалось, что действовали профессиональные убийцы, и действовали они согласованно. Предположение о профессионалах подтверждалось и полной анонимностью трупов, найденных в церкви — на одежде убитых не было даже фабричных ярлыков.

Но какова же была цель всех этих кровопролитий? Что общего могло быть у двух профессиональных бандитов с разведшимся с женой отставным университетским профессором… какой специальности?

Раух принялся разгребать кучу бумаг, валявшихся у него на столе. Там были и вчерашняя газета, и рапорты, оставшиеся с прошлой недели, и что-то, больше всего похожее на обертку от печенья, которое он ел на завтрак.

Тщательно убранный стол — признак слабого, а может быть, и вовсе больного ума.

То, что он искал, оказалось на самом верху. Профессор химии в настоящее время занимается какой-то непонятной археологической химией.

Полиция обнаружила в квартире профессора полнейший разгром. Несомненно, там что-то искали. Раух обвел взглядом свой собственный кабинет, плотно заваленный бумагами. Да, скорее всего, тщательно обыскивали.

Но что искали?