Елена Сенде - Покушение Страница 41

Бенуа Блейк был интеллектуалом, но не человеком, живущим рассудком. Он задавал самому себе вопросы очень редко и с большой неохотой. В методе интроспекции он не находил ничего положительного. Он обнаружил, что причиной его проблем чаще всего являлись внешние факторы, которые он одолевал, как противника на татами. Сириль была блестящей молодой женщиной, но чересчур эмоциональной. Она хотела все испортить. Причем испортить в лучший момент их жизни, когда они находились на пике славы, лишь потому, что позволила фантомам овладеть собой! Размышляя над этим, он поднялся на эскалаторе, но, пробежав глазами табло в поисках ближайшего рейса до Бангкока, понял, что ошибся терминалом. Бенуа выругался. Проклятье! У него не было времени возвращаться к машине. Он вышел из терминала 2С. Ему повезло: приближался автобус, развозивший пассажиров по территории аэропорта.

Люди стояли к таможенному отделу в четыре ряда. Сириль не оставалось ничего другого, как занять очередь, положив возле себя багаж. Ее рост составлял сто шестьдесят восемь сантиметров, но сейчас она с радостью согласилась бы стать ниже сантиметров на тридцать, чтобы затеряться в толпе, стать ребенком, спрятавшимся в ногах у взрослых. Очередь пассажиров позади нее росла. Посадка начиналась через пятнадцать минут. Успеет ли она пройти? Сириль не осмеливалась думать об этом.

Работали лишь два окошка из четырех. Пассажиры ждали своей очереди за желтой линией, затем подходили и предъявляли паспорта. Сириль сделала три шага вперед: перед ней было еще по меньшей мере десять человек и три поворота — лишь тогда она достигнет полицейского поста. Сделав еще два шага, она придвинула к себе чемодан и вцепилась в его ручку. Она смотрела прямо перед собой и боялась даже дышать.

С минуты на минуту она ожидала ощутить цепкую хватку железной руки мужа. Что она тогда будет делать? Кричать? Звать на помощь? Если она так поступит, то никогда не вылетит из Парижа: она окажется в полицейском отделении, где вынуждена будет все объяснить. Ее признают невменяемой, к благоразумию которой взывает муж — выдающийся специалист в области медицины, уговаривающий ее лечиться. В таком случае она сразу же проиграет.

Очередь продвигалась, сократившись уже на четыре человека. Еще два поворота, и она будет у цели. Сириль сжала паспорт в потной ладони. Во рту у нее пересохло, и ей казалось, что она могла бы выпить несколько литров воды. Чем больше проходило времени, тем сильнее стучало сердце у нее в груди. Она сделала еще один шаг вперед. Просигналил ее айфон. Новое сообщение. Дрожащими руками она нажала на вкладку «сообщения», и на экране появилось послание от профессора Арома:

«Буду рад принять вас 14-го в 11 часов в своем кабинете, в Центре исследования мозга».

Тиски, сжимавшие ее грудь, чуть разжались. Поменяв билет на самолет, Сириль сразу же связалась с Аромом, чтобы Договориться о встрече. Очевидно, это новое время больше подходило ему. Ну что ж… Тем лучше. Она вздохнула. И пусть Бенуа прекратит уговаривать ее вернуться! Она все уладит самостоятельно. Сириль подошла к последнему повороту. Еще пять человек, и она пересечет желтую линию. Четыре… Три…

— Сириль!

Она почувствовала на плече его руку и замерла, будто окаменела. Бенуа пробрался к ней сквозь очередь. Не глядя на него, она с улыбкой попыталась высвободиться: рядом с полицейским постом не стоило устраивать скандал.

— Оставь меня в покое, Бенуа, пожалуйста, — произнесла она мягко, но решительно.

Ее глаза казались стеклянными.

Бенуа держал ее уже не так крепко.

— Дорогая, я не понимаю… Ты должна вернуться домой.

Сириль обратила внимание, что он говорит негромко, с улыбкой поглядывая на полицейских. И ответила ему таким же тоном, мило и приветливо, четко произнося каждое слово:

— Я НЕ ХОЧУ! Оставь меня в покое.

— Если не хочешь ехать в Ротшильд, не поедем, обещаю. Но нам нужно поговорить. Я ведь твой муж.

— НЕТ.

Впереди лишь два человека… Один…

Сириль достигла желтой линии.

— Тебе нечего делать в Бангкоке, дорогая, — настаивал Бенуа. — Я позабочусь о тебе. Если ты меня любишь, не уезжай.

— Я должна присутствовать на конгрессе. И еще у меня встреча с Аромом.

— Но зачем, скажи?

— Он поможет мне вспомнить все, что произошло десять лет назад.

Это было уже чересчур, и она это знала, но опомнилась слишком поздно: слова были произнесены. Бенуа сжал зубы и четко произнес, чтобы смысл его слов дошел до Сириль:

— Прошлое — это прошлое. Не стоит его ворошить, от этого не будет никакого толка. Оставь его в покое.

Сириль подозрительно посмотрела на мужа. Он уже достал шприц из пакетика, снял с иглы колпачок.

— Ты пойдешь со мной, решено.

В голосе Бенуа не осталось и следа нежности. Игла прошла сквозь ее плащ и свитер.

Сириль отдернула руку: сработал рефлекс.

— Ай! Что?..

Взгляд Сириль перескакивал с покрасневшего лица Бенуа на его руку, а с его руки — на ее. Она открыла рот, но не нашлась, что сказать.

Таможенник полицейского поста сделал ей знак подойти, и Сириль чуть ли не бегом направилась к окошку, как будто это было ее единственное спасение. Ошеломленная тем, что произошло, она предъявила паспорт и карту на посадку. Бенуа сделал ей укол, как животному с бешенством! Таможенник вернул ей документы, и она прошла дальше. Ступив на эскалатор, ведущий в отделение контроля ручного багажа, она обернулась. Ее лицо не выражало ничего, кроме удивления. Лицо Бенуа, стоявшего внизу, за желтой линией, — ничего, кроме ярости.

Теперь у Сириль было лишь одно стремление: дойти до двери под номером 10, прежде чем препарат (но какой?!) начнет действовать и она потеряет сознание среди бутиков duty free. Она бежала. К моменту, когда лекарство попадет в кровь, а затем достигнет мозга, она должна быть в зале посадки! Оттуда она как-нибудь доберется до своего места… Она уже начала чувствовать покалывание в глазах.

«Черт! — Она думала, что будет хуже. — Это что-то с морфином, но доза, должно быть, слишком мала».

Подкожные впрыскивания, применяемые в психиатрии, заставляли встревоженного пациента успокоиться менее чем за пять секунд. Она же продолжала двигаться, можно даже сказать, бежать к двери.

Объявили начало посадки, и некоторые пассажиры, в основном родители с детьми и пожилые люди, уже стояли в очереди, приготовив карты, дававшие разрешение подняться на борт. Ожидая своей очереди, Сириль присела на серый пластмассовый стул, решив экономить силы и бороться с оцепенением. Она уже ощущала покалывание в лодыжках и икрах, в ушах звенело. Она потерла глаза, чтобы не отключиться. Звуки, доносившиеся до нее, казались все более и более приглушенными.

Стюардесса назвала ряды с девятого по двадцать пятый. Сириль проверила свою карту. Одиннадцатый. Она встала и, пытаясь сохранить равновесие, оперлась на чемодан. Она приблизилась к очереди. Желание спать становилось невыносимым. Она понимала, что если закроет глаза, то непременно уснет. Размеренным шагом она направилась к стюардессе. Еще одна стюардесса, девушка с короткими рыжими волосами, разговаривала по внутреннему телефону. Сириль подумала о Мари-Жанне. Она не сердилась на нее. Бенуа был ее дядей, она не сумела соврать ему. В чем Сириль могла ее упрекнуть?

«Корона Кадри, праздник тюли, карнавал, великаны с бубенчиками…»

Сириль вздрогнула. Она лишь на долю секунды закрыла глаза, и на нее тут же нахлынули воспоминания из детства, спрятанные в глубинах памяти. Она прогнала от себя эти нежеланные мысли, почесала шею уголком паспорта и впилась ногтями в ладони, чтобы проснуться. Стюардесса с короткими волосами повесила трубку и теперь говорила что-то в микрофон.

— Просьба к мадам Сириль Блейк срочно подойти к месту посадки.

Шок, который испытала Сириль, смягчился лишь благодаря «ватному» состоянию, в котором она уже некоторое время пребывала. Тем не менее она задрожала с головы до ног. Бенуа не желал признавать свой проигрыш! Она заставила себя сдвинуться с места, покинуть очередь и представиться. Рыжеволосая стюардесса поблагодарила ее профессиональной улыбкой.

— Ваш муж находится в главном офисе авиалиний «Air France», мадам. Он попросил проверить, все ли с вами в порядке. Он опасается за ваше здоровье, из-за которого вы не в состоянии будете выдержать перелет.

Сириль с трудом выдавила милейшую улыбку, на которую только была способна, и заставила себя нормально открыть глаза.

— Мой муж излишне волнуется. Мы с ним оба врачи и повсюду видим болезни. — Ее речь была медленной и путаной. — Я всего лишь сказала, что чувствую себя уставшей. Мне не следовало этого делать. Он боится самолетов и постоянно опасается, что со мной произойдет нечто ужасное. Я уже привыкла к этому. Я лечу на конгресс, а он делает все, чтобы я осталась с ним.