Майкл Грубер - Долина костей Страница 42

— Ну так что насчет Эммилу? — уточняет он. — Ты выходишь из игры или нет?

— Нет! — чуть ли не выкрикивает она, но справляется с собой и продолжает более спокойно: — Я имею в виду… на данном этапе ей вряд ли стоит менять психолога.

Произнося эти слова, Лорна отводит взгляд, поскольку они звучат несусветной ханжеской чушью. Но момент неловкости проходит, Паз садится.

— Прекрасно. Хорошо. И теперь, когда мы все уладили, я должен сказать, что в этом деле ты показала высший класс.

— Класс?

— Ага. Налетчик сшибает тебя с ног, потом возле твоего дома начинается пальба, но ты не бегаешь кругами, не визжишь как зарезанная, а хладнокровно звонишь «девять-один-один», спокойно скрываешь существенную улику и сейчас, хоть и напугана, принимаешь правильное решение. И улыбка у тебя приятная. Спасибо.

Она расплывается в улыбке, чувствуя себя идиоткой, и Паз отвечает ей кошачьей ухмылкой, с легкими огоньками в глазах.

— Но, по правде говоря, — сознается он, — самое классное, что ты не стала расспрашивать меня, за каким чертом я приковал себя наручниками к кровати.

— Психологов обучают деликатности.

— Ты не хотела меня смущать.

— Ты не произвел на меня впечатления человека, которого легко смутить.

— Вот-вот, ты еще и наблюдательна. Спокойна, проницательна, наблюдательна — дивная триада.

Лорна смеется: это не девичье хихиканье, а настоящий, искренний смех. Приятно выслушивать комплименты из уст привлекательного мужчины, сознавая, что это не просто сексуальная лесть, но откровенная оценка потенциального товарища, с которым, возможно, ей предстоит совместная сложная работа. Этот коп действительно хочет, чтобы она знала, что он о ней думает. Ново, непривычно и существенно отличается от ее предыдущего опыта общения с мужчинами.

— Между прочим, — восклицает он с воодушевленным хлопком в ладоши, — я обещал тебе лодочную прогулку. Мы могли бы взять еды и пива да рвануть куда-нибудь подальше за Медвежий овраг, порыбачить, устроить пикник… Ты как, согласна?

— Еще бы.

Она заходит в дом, надевает, не осмелившись заглянуть в большое, в полный рост, зеркало, пресловутое голубое бикини, поверх него гавайскую рубаху и шорты, водружает на голову пляжную парусиновую шляпу. В служебной машине Паза они едут на север, в районе, известном как Суавезера, выруливают на дорогу, по сторонам которой теснятся магазины и склады, и в какой-то обшарпанной кубинской забегаловке затариваются всем необходимым для своего пикника. Сидя в нагревающейся на солнце машине, Лорна сквозь темные очки разглядывает витрины магазинов и медленно переводит с испанского вывески, жалея, что уделила изучению этого языка всего год. Она ощущает себя до нелепости довольной, и если что-то слегка туманит безоблачный небосвод ее настроения, так только мысль, что ей придется снять свою рубашку и шорты и остаться на виду в безбожно откровенном купальнике.

Правда, хотя это и волнует ее, но на удивление мало: хотелось бы понять почему? Может быть, какое-то мозговое новообразование в лобных долях? По мере увеличения этой опухоли она будет терять тормоза все в большей степени и вскоре сможет красоваться в таком виде не только перед коллегами, но и перед тюремными надзирателями или перед обрюзгшим малым в застиранной майке и с толстенной черной сигарой в зубах, который сидит у входа в кубинскую забегаловку, и даже перед Ригоберто Муноксом. Потом у нее разовьется тормозная дискинезия и все такое прочее. И надо же такому случиться: стоило ей подумать о Муноксе, и кого же она видит перед собой? С последней их встречи его вид изменился не в лучшую сторону. Поверх майки на нем надета распахнутая на груди сорочка из сжатой ткани в полоску, и та и другая перепачканы и порваны. Он мямлит, гримасничает, все время высовывает язык — короче говоря, всем своим видом демонстрирует ненормальность. А если и прибегает к медикаментам, то к своеобразным: прикладывается к горлышку спрятанной в бумажном пакете бутылки. Однако пьяный ли, с помраченным ли сознанием, но Лорну, хоть она и скрючилась на сиденье, сдвинув пляжную шляпу налицо, он узнает.

— Привет, доктор! — орет он и с жутковатой ухмылкой, вывалив язык, направляется к машине, воняя, как пивная цистерна, опрокинутая в сточную канаву.

— Привет, доктор, а я нашел себе работенку.

— Это замечательно, Ригоберто.

— Ага, здорово, на рыболовной лодке, ну вы ведь знаете Жоржа, моего кузена? Так вот, я буду чистить у него рыбу, вот так, вот таким манером. — На тот случай, если она не знает, как чистят рыбу, он демонстрирует ей это, вооружившись здоровенным ножом с толстой деревянной рукояткой и черным лезвием, размахивая им у нее перед носом. — А вы знаете, доктор, те ребята вернулись. Да, они снова у меня в голове. Нашептывают вовсю, подбивают делать нехорошие вещи, да только я их больше не слушаю. Как вы, доктор, велели, да. А куда это вы собрались на этой машине, а?

Лорна с натянутой улыбкой завороженно следит за движениями ножа. И тут появляется Паз.

— Оуе, mihermano, quetal?[13] — говорит он, обняв Ригоберто за плечи и увлекая прочь.

Они быстро перебрасываются несколькими фразами по-испански, и сумасшедший, волоча ноги, уходит, оставив Пазу свое пойло, которое тот аккуратно отправляет в мусорный бак.

Джимми возвращается к машине, кладет на заднее сиденье бумажный мешок и пластиковый пакет со льдом.

— Ты знаешь Ригоберто? — спрашивает она.

— Да, мы с ним старые знакомые. Он был одним из первых, кого я арестовал, когда еще служил патрульным. Он не напугал тебя?

— Нет, мы с Ригоберто тоже старые знакомые. Но вообще-то, спасибо, ты снова меня спас.

— Да ну, какое тут спасение. Он совершенно безобиден, если его не провоцировать.

— Ага, для буйнопомешанного с огромным ножом он и вправду безобиден. Но вот что удивительно: только я о нем подумала, и он тут как тут.

— Блюдо креветок, — говорит Паз, выруливая с парковки на Двенадцатую авеню.

— Прошу прощения?

— Блюдо креветок. «Репортер». Фильм.

— Ты меня озадачил.

Паз начинает говорить, растягивая слова:

— Скажем, ты подумала о блюде креветок, и вдруг кто-то ни с того ни с сего произносит: «Блюдо с креветками». Без объяснения. И нет смысла его искать. Чуть позднее в фильме ты видишь вывеску в ресторане «Блюдо креветок $2.99», — добавляет Паз уже обычным голосом. — Это классика.

— Похоже на то. Надо будет взять напрокат видео.

— У меня дома есть, мы можем потом посмотреть.

— Я смотрю, Паз, ты обслуживаешь по полной программе.

— И с наивысшим качеством, — отзывается детектив.

Катер Паза представляет собой плавательное средство местного изготовления в тридцать три фута длиной, с кабиной из клееной фанеры, приземистым корпусом и подвесным мотором «Меркурий» мощностью в сто пятьдесят лошадиных сил. Верхняя часть суденышка блекло-розового цвета, нижняя — грязно-белого, а на корме красуются накладные металлические буквы названия «МА ТА 11». Лорну этот шедевр судостроения очаровывает: слишком уж много времени довелось ей (причем без особого желания) провести на безупречных яхтах высокооплачиваемых врачей, где надо переобуваться, чтобы не запачкать палубу, и где на тебя орут, если не ровен час ухватишься не за ту веревку. На этом суденышке от нее ничего не требуют, поэтому она устраивается с бутылкой холодного «Миллера» на кормовом рундуке, как царица Савская. Паз запускает мотор и следует по Майами-ривер, под мостами, мимо маленьких лодочных станций и причалов, высотных зданий делового центра и автострады, забитой машинами людей, которым необходимо куда-то попасть. А вот они свободны и как только минуют устье и остров Клаутон, суденышко набирает скорость и чуть ли не летит над голубой поверхностью залива, и вместе с тающим за кормой городом легчает и не вполне осознававшееся, но угнетавшее ее бремя.

Пролетев под дамбой, Паз поворачивает налево, сбавляет обороты и направляется на мелководье. Когда под ними остается не более двух футов воды, он глушит мотор и бросает якорь. Катер останавливается близ маленького пляжа, за которым темнеет полоса колышущихся, отбрасывающих на песок движущиеся тени австралийских сосен и мангровых деревьев. Поскольку день будний, на песке расстелено всего несколько одеял с восседающими на них кубинскими матронами. Загорелые ребятишки носятся по пляжу, и их громкий визг напоминает пронзительные крики чаек. Прихватив пляжные причиндалы, они идут вброд к берегу, расстилают одеяло. Одеяло Паза, к сожалению, не слишком чистое, и хотя Лорна не видит на нем пятен несомненно постыдного происхождения, она просто не может не гадать о том, сколько их там имеется. Он снимает одежду и остается в узеньких французских плавках, так что Лорне, чтобы оторвать свой жадный взгляд от опасной зоны, приходится сосредоточиться на его груди, где она видит распятие на цепочке и какую-то темно-коричневую, с грецкий орех размером, висюльку на шнурке.