Лев Пучков - Профессия – киллер Страница 42

«Отдыхавшие офицеры» выглядели вполне нормальными ребятами. Только вот почему-то смотрели на меня исподлобья и все трое были подстрижены под ноль…

познакомились. Никто из них почему-то не пожелал протянуть руку — кивали, и только. Двое, помоложе и покороче, оказались командирами первого и второго взводов — Саша и Леха. А тот, кто подлиннее и постарше, — инструктор по спецподготовке Виталик.

Тут же, что называется, не отходя от кассы, один из них спросил:

— К нам как — всерьез или перекантоваться?

Я ответил, что всерьез, очень всерьез.

Инструктор сказал:

— Мы тебя ждали.

Потом он обратился к командирам:

— Ну чо, будем лепить горбатого?

Взводные согласно кивнули. Тогда инструктор, ласково улыбаясь, вдруг ребром ладони рубанул меня по диафрагме, отчего я свернулся сразу — отличный получился удар. А Леха с Сашей очень сноровисто завели мне руки за спину и в секунду приковали к батарее невесть откуда взявшимися наручниками.

Саша пояснил:

— Не боись, это просто проверка: мужик ты или нет.

После такого разъяснения под мою задницу подсунули табурет и отодвинули от батареи на полметра, так что я сидел врастяжку — почти как на дыбе.

Виталик извлек из нагрудного кармана взрывпакет, перевязанный капроновой тесемкой, а Саша расстегнул мой брючный ремень, ширинку и оттянул штаны вместе с трусьями. Естественно, я бурно отреагировал и, чуть прогнувшись, попытался взбрыкнуть ногами. За это меня еще раз угостили по диафрагме и, прижав ноги, посоветовали не дергаться.

— Значит, так, — выступил Леха. — Виталик будет держать зажженный взрывпакет на тесемке у твоих яиц, а я буду считать до десяти. Шнур горит ровно десять секунд, знаешь. Ты должен за десять секунд выбрать — яйца или спецназ. Если до окончания счета скажешь «сдаюсь», взрывпакет убирается. Но тогда ты не мужик. И мы сделаем так, что ты очень скоро сам напишешь рапорт о переводе в другую, нормальную роту. Усек? Дергаться не советую: горящий шнур имеет очень высокую температуру. Давай, Виталик.

Виталик поджег шнур и опустил взрывпакет в недра моих трусьев. Вы когда-нибудь испытывали нечто подобное? Если нет, очень жаль. Незабываемое ощущение!

Конечно, при последующем анализе это выглядит как дикость по меньшей мере. И, здраво рассудив, обязательно приходишь к выводу, что не могут цивилизованные люди таким образом поступать с незнакомым человеком, который минуту назад влился в коллектив.

А с другой стороны, человек сразу проходит тяжелый тест в экстремальной ситуации, который показывает, на сколько тянет и что такое он есть на самом деле.

В общем, все произошло очень быстро, буквально в считанные секунды, я даже крикнуть не успел.

Однако парни немного лопухнулись: они отодвинули табурет на расстояние, достаточное для того, чтобы лишить подвижности обычного человека, пусть даже хорошо тренированного спортсмена, но не могли предвидеть, на что я способен благодаря своей гибкости.

Виталик подвесил пакет, Леха начал считать и убрал ноги с моих ступней, очевидно, полагаю, что я не буду дергаться из боязни обжечь свои причиндалы.

Я, естественно, не желал остаться без детородного органа. Но еще больше не желал расстаться со спецназом, потому что стремился к нему всей душой целых четыре года.

В моем распоряжении было всего десять секунд, чтобы доказать, чего же я стою. Надо вам сказать, что время летело очень быстро, а соображал я, наоборот, очень медленно.

На счете «три» я сделал круглые глаза, посмотрел на дверь и выпалил:

— Это мы шутим, товарищ полковник!

Не сработало. Даже не моргнув, Леха продолжал считать, а Виталик с Сашей недобро усмехнулись.

На счете «семь» я набрал в легкие побольше воздуха и что было сил заорал:

— Рота, сбор! Полная боевая!

Дверь была тонкая. Дневальный в коридоре немедленно сдублировал команду в казарменное помещение, где в это время шли политзанятия.

Мои испытатели недоуменно переглянулись. В коридоре хлопнула дверь канцелярии. Видимо, выскочил ротный. Затем послышалось отчетливое «Какого хера?!» на фоне топота множества бегущих ног.

От неожиданности Виталик выпрямился, и пакет вынырнул из моей ширинки сантиметров на десять, не больше.

Я тут же выгнулся немыслимой дугой на левую сторону, правой ногой подцепил табурет и легонько двинул им инструктора, попав ребром крышки ему под коленку.

После этого он хромал неделю и, как выяснилось, зря: во взрывпакете ничего не было, только запальный шнур. Заряд парни извлекли накануне, потратив на это дело уйму времени, — готовились к встрече новичка.

Рота поднялась по полной боевой за 1 минуту 50 секунд.

Я выдержал испытание, а парни, выслушав со смиренным видом все, что об этом думал командир роты, больше надо мною не прикалывались…

Так вот. Когда на второй день осады небритый Дон, потирая руки, тревожно цыкнул зубом и пробормотал: «Ну что?.. Будем лепить горбатого?» — я живо заинтересовался, что конкретно он под этим подразумевает.

Дон улыбнулся и кивком пригласил меня следовать за ним. Мы спустились в бар, где, кроме двух расположившихся у входа на стульях телохранителей, никого не было, и уселись за стол. Негромко играла музыка — второй альбом Стинга, пахло свежесваренным кофе и жареным мясом. На столе стояли закуски, водка и коньяк.

Мы посидели минут десять, я не выдержал и стащил несколько ломтиков ветчины, из-за чего Дон нахмурился и крикнул, чтобы принесли новую тарелку. Еще минут через пять в бар с улицы зашли трое чужих в сопровождении Славика.

Я с интересом наблюдал за вошедшими. Если при встрече с Доном в сопровождении охраны можно было сразу уверенно сказать, что Дон — шеф, а те, что рядом, — телохранители, то среди этих троих с первого взгляда я не сумел определить главного.

Все трое были одеты в одинаковые костюмы из «мокрого» шелка, имели практически одинаковую комплекцию и, на мой взгляд, однотипные физиономии. А еще я сообразил, что этих товарищей раньше не встречал, хотя за полгода имел удовольствие лицезреть практически всех мало-мальски значимых деловаров нашего города и области.

Значит, ребята — боевики. Мы не контактируем с этой структурой напрямую, и они стараются себя поменьше афишировать, по возможности не светиться, учитывая специфику своей деятельности.

Дон был знаком с кем-то из них. Он буднично поднял руку и жестом пригласил их за стол. Тут они начали перемещаться, и стало ясно, кто из них босс.

Один первым спустился со ступенек, ненавязчиво обогнав хозяина, и мгновенно окинув помещение внимательным взглядом, расположился так, что вклинился между нами и своим шефом, находясь при этом в стороне и не загораживая обзор. Вслед за хозяином спустился второй телохранитель и занял позицию за его спиной, как-то боком, контролируя одновременно двух наших телохранителей и Славика.

Наши даже не привстали. Думаю, что, если бы обстановка сместилась вдруг к применению оружия, эти двое за пять секунд слепили бы нас всех пятерых. Их шеф широко улыбнулся и, протягивая нашему шефу руку для пожатия, произнес хрипловатым баском:

— Гамарджоба, Дон! Давненько не общались.

В этот момент первый телохранитель, едва заметно сместившись, оказался у начальников на фланге. Ему достаточно было чуть довернуть корпус, и тогда он смог бы просунуть между нами руку. В то же время это выглядело вполне естественно — без лишней опеки. Оставалось только искренне восхититься профессионализмом парней. Думаю, наши шкафчики долго не смогут подтянуться на такой уровень.

Гость уселся за стол. Его телохранители разместились рядом, присев не очень близко к столу. При этом один из них оказался практически у меня за спиной, а второй — за спиной у Дона, чуть сбоку. В общем, при стрельбе они ни коим образом не попадали на линию огня друг к другу.

К моему неудовольствию, обедать никто не собирался. Усевшись, гость и Дон сразу заговорили о деле. При этом гость внимательно посмотрел на меня — как сфотографировал — и перевел взгляд на моего шефа. Дон только смежил веки и едва заметно кивнул. Гостю этого показалось достаточным.

Они говорили тихо. По-видимому, для того, чтобы не слышали сидящие возле двери Славик с телохранителями. Опускаю прямой диалог — процентов на семьдесят он шел на не очень понятном мне сленге — некой помеси юридических и экономических терминов, блатных и иных словечек.

Через три минуты после начала разговора я усек, что гостя зовут Феликсом, и почувствовал себя… ну, скажем, немного некомпетентным.

На двенадцатой минуте беседы я уловил наконец, что речь идет о покупке денег. Нет, не валюты, а именно «деревянных», наших, родных. Деньги — за деньги. Интересно. До сего момента я полагал, что достаточно хорошо осведомлен о способах отмывания черного нала.