Александр Смоленский - 210 по Менделееву Страница 42

Сам медицинский термин «облучение» всегда вызывал у нее, врача-онколога, одни и те же ассоциации, словно она читала выписку из истории болезни пациента. А как, впрочем, еще могло быть, если ей, медику и молодому доктору наук, эта проблема была ясна и понятна?!

Только не сейчас!

Явную смуту в ее устоявшийся мир понятий и определений невольно внесла цепь элементарных ассоциаций, начатая трагической смертью Вадима, перекинувшая хрупкий мостик к некому «синдрому облученных», о котором то ли бредил, то ли всерьез рассуждал недавно отец-академик. Поэтому вполне естественно, что в тот же день Надежда нашла момент, чтобы, оказавшись один на один, спросить его, отчего-то выбрав довольно церемонную манеру:

– Уважаемый академик Адов, в курсе ли вы, что в Лондоне недавно скончался от лучевого ожога Вадим Люсинов?

– Ну, об этой истории разве что только белые медведи в Арктике не знают, хи-хи-хи… – нервно дёрнув плечом, ответил Змий.

– Не понимаю, что тебя так развеселило! – немедленно возмутилась Надя. – Человек умер в страшных мучениях, а тебе смешно? Между прочим, если ты помнишь, когда-то Вадим был моим потенциальным женихом. Кстати, и моим первым…

Тут она, опомнившись, что сболтнула лишнее, прикрыла ладошкой рот.

Олег Евгеньевич сначала побледнел, а потом и побагровел. Похоже, в тот момент он был готов обрушить на дочь гневную тираду по поводу ее беспутной личной жизни, но большим усилием воли все же сдержал эмоции. Откинув голову на спинку массивного стула и закрыв глаза, академик на некоторое время задумался, после чего упавшим голосом спросил:

– Наденька, неужели ты действительно любила Вадима? Ведь у тебя в жизни таких потенциальных женихов было столько, что всех и не упомнишь.

– Но ведь именно ты их всех браковал, как будто тебе, а не мне, предстояло спать с ними и рожать от них детей! А я, как послушная дурочка, подчинялась воле любимого папульки!

Надя почувствовала, как внутри неё непроизвольно зреет неукротимая ярость. Она даже не заметила, как неловким движением руки смахнула на пол тарелку с вишнёвым пирогом и чашку с кофе.

– Ради всего святого, успокойся. Каюсь… – начал было оправдываться отец. – Сейчас я, конечно, понимаю, что был эгоистичен и ревнив. То, что у меня до сих пор нет внуков, во многом моя вина. Но ведь ещё не поздно всё исправить, ты ещё так молода!

– Издеваешься?! – истерично завопила дочь. – Поздно, папулька, поздно! В моём возрасте рожать – большой риск! И потом, рожать мне, по большому счету, уже не от кого. Разве что искусственно зачать ребёночка в пробирке?

– Почему не от кого? А я, признаться, подумал, что твой новый ухажер – тот гринписовец, господин Агарунов, с которым ты сюда заявилась.

– Не неси чушь, старый пень! – вновь заорала Надя. – Ты разве не понял, что он «голубой»?

– Доченька, опомнись, не надо так кричать. У тебя может случиться… – Тут отец прикусил язык, ибо невольно затронул запретную тему.

– Что замолчал? Боишься моего припадка, да? Так ведь именно ты довёл меня до помешательства! Все мои беды родом из детства! Или ты думаешь, я забыла, как ты меня ненавидел, когда я была ещё крохой?

– Доченька, доченька, умоляю тебя, успокойся! Выпей вот водички…

Эмоциональный взрыв женщины утих так же неожиданно, как и возник.

– Ладно, отец, я сама справлюсь, извини… – вдруг совершенно спокойным тоном произнесла Надя и заходила по комнате взад-вперёд, стараясь взять себя в руки.

Наконец поостыв, Надежда вернулась к столу и присела рядом с отцом. Скорее подсознательно, чем осознанно, она поняла, что своим поведением может сорвать главную затею дня – прорваться на третий этаж, в «святая святых» академика.

– Эх, папулька, папулька, ничего-то ты не понимаешь… А ещё претендуешь на звание знатока человеческих душ… – склонив головку к отцовскому плечу, примирительным тоном вымолвила Надя. – Всеволод Агарунов просто мой хороший приятель, да к тому же он, как сейчас принято говорить, не той ориентации. Ты, видно, не понял, что я сказала минутой раньше. И вообще, неужели ты мне такого типа мужчин в мужья прочишь?..

Не закончив фразы, Надя осеклась. Щемящая боль в груди невольно заставила её вспомнить о Свиридове. Вот от кого она с радостью родила бы ребёночка!

– Что, девочка моя, вспомнила кого-то? – заметив замешательство дочери, участливо спросил отец.

– Да, вспомнила, – откровенно призналась Надя. – Кстати, я давно хотела тебя спросить… Люсинова ты помнишь. А его приятеля Игоря Свиридова? Ты еще их обоих выставил за дверь.

– Свиридов… Свиридов… Что, тоже гэбэшник?

– Теперь Игорь дипломат.

– Знаю я современных дипломатов… – не сказал, а брезгливо промычал Адов.

– И тем не менее, когда мы не так давно встречались, он утверждал, что участвовал в твоём освобождении из швейцарской тюрьмы.

– Ах, так ты спрашиваешь об Игоре Михайловиче… Как же у меня вылетело из головы, что его фамилия Свиридов? К слову сказать, очень толковый специалист по международному праву. Он действительно здорово помог мне тогда избавиться от домогательств американцев и швейцарской прокуратуры. Ну, ты же сама всё знаешь. Только не пойму, Наденька, почему ты вдруг о нём вспомнила? Говоришь, даже встречались…

– И не раз. Неужели не понимаешь? Старая любовь… Что, все надо разжевывать? – без зазрения совести заявила дочь. – Сначала был Париж, потом «Альпийская звезда», отель в Швейцарии. Потом он улетел в Лондон. Собственно, теперь это уже совершенно не важно!

Надя подсознательно обрадовалась тому, что ее бывший возлюбленный действительно ей не солгал. Значит, он в самом деле теперь и дипломат, и юрист-международник, а никакой-то там не замаскированный мафиози. И если Игорь говорил правду в одном случае, значит, он не солгал и в другом. Неужели ее любимый папулька, известный академик и «мистер Твистер, бывший министер», действительно зарабатывал бешеные деньги неправедным путём?

При этой мысли Надя почувствовала, как её мгновенно охватил озноб.

– Девочка моя, тебе нехорошо?

– Да нет, всё нормально. Климактерические явления… – зло объяснила дочь.

– Глупая шутка! – констатировал отец.

– Почему шутка? Мне совсем недолго осталось…

– Ладно, Надежда, хватит паясничать! Пора отправляться наверх, там и продолжим разговор с пристрастием. Если будут еще вопросы…

Минуты через три они были уже на третьем этаже, который полностью занимали отцовские апартаменты.

– Ты, доченька, походи, осмотрись тут, а я пока кое-чем займусь. Кстати, здесь ты можешь курить. У меня такие мощные очистители установлены, что табачный дым улетучивается в считаные секунды.

– Ой, как здорово! Жаль, сигареты не захватила, – с досадой сказала Надя.

– Не проблема. Открой вот тот бар, найдешь там и сигареты, и выпивку на любой вкус. Причём учти – на очень хороший вкус…

Академик оживился. Он принял решение.

Осмотр четырёх просторных комнат, включая спальню, где на стене висел изумительный портрет матери, написанный маслом, занял у Нади минут двадцать. Женщина была несколько разочарована увиденным: ничем особенным апартаменты академика не выделялись. Убранство отцовской обители хоть и было богатым, но уж слишком отдавало старомодной кондовостью.

Однако было здесь и нечто такое, что не только привлекло ее внимание, но и просто поразило воображение.

Первое – библиотека отца, не столь богатая по количеству книг, сколь уникальная по обилию раритетов. Во-вторых, довольно сильно впечатлила дочь коллекция живописи. Зная характер отца, который никогда не признавал подделок, Надя была абсолютно уверена, что все вывешенные на стенах картины – подлинники. И третье, что не могло оставить дочь равнодушной, – это суперсовременная техническая оснащённость отцовского кабинета. Надя неплохо разбиралась в компьютерах, и именно поэтому почти мгновенно по достоинству оценила «мыслящую машину» на рабочем столе «папульки». Но никак не могла взять в толк, для чего ему мог понадобиться такой мощный компьютер, к тому же еще подключенный к космической телекоммуникационной сети.

Завершив экскурсию, Надежда подошла к бару. Не найдя там своих любимых сигарет «Житан», она довольствовалась американскими, подумав: всё лучше, чем легкие фирменные игрушки.

– Папулька, я и не знала, что у тебя тут все так круто. Очень впечатляет, скажу я тебе! Когда ты всё успел собрать? – спросила Надя, стоило отцу опуститься в кресло рядом.

– Да-а? Я очень рад, что ты оценила мои старания. У тебя, девочка моя, действительно уникальное приданое! – самодовольно воскликнул академик. – Ведь всё это твоё. Кстати, а как поживает твоя ювелирная коллекция? Надеюсь, ты её не разбазарила?

– Ну что ты, папулька, как тебе не стыдно даже спрашивать об этом?!