Станислав Птаха - Красная готика Страница 42

Через полчаса катания голова жутко болела уже у Николая Павловича — от Ритиного звонкого и беспричинного смеха, раздававшегося слишком близко.

Прошкин после происшествия с порошками снова серьезно задумался о своем будущем. Супруга — медичка это же просто мина замедленного действия! Рано или поздно отравит — не по злобе — так по глупости. Спутает одну пилюлю с другой — они все похожи! — и нет человека… Умирать во цвете лет, даже будучи зятем такого влиятельного, приятного и разумного человека как товарищ Грищенко, Николаю Павловичу совершенно не хотелось.

Ох, как всегда прав товарищ Корнев! В конце концов, Прошкин не глупее остальных, перечитал множество литературы, в университет поступит запросто и выучится. В крайнем случае будет прямо в форме на экзамены ходить… Да и Субботский ему помочь не откажется — все-таки Алексей Михайлович доктор наук без пяти минут! Хотя посмотреть на этого самого Лешу — довольно-таки тщедушный типаж, хотя и высокий — рубашка к тонкой шее галстуком привязана, вместо мускулатуры — очки на переносице. А девицы — студентки и даже аспирантки за Субботским бегают табуном, словно за киноактером — с лекций ждут, в библиотеку бутерброды носят, едва не дерутся — кому за сигаретами для него сходить. Прошкин такие сцены собственными глазами неоднократно наблюдал рядом с кафедрой на которой работал его приятель. А все потому, что знание — сила!

Да и где как не в пыльных коридорах учебного заведения или в удручающе огромном библиотечном зале можно повстречать именно такую девушку, о которой мечтал Прошкин? В синем платье в черный горошек, с толстая умной книжкой в красивых длинных пальцах, с выбившимися из русой косы завитушками, пушистыми ресницами и спокойной улыбкой? Хотя, в советской стране такую девушку можно повстречать где угодно — и в университете, и в библиотеке, и в театре и даже в нотариальной конторе!

«Нотариус — Мазур Е. А.» — прочитал Прошкин на табличке, подумал «Елена Андреевна, или может Елена Антоновна», приветливо улыбнулся и осторожно постучал …

Часть четвертая

25

— Войдите! — раздался из-за двери твердый мужской голос.

Прошкин никак не мог вернуться из дурманящего мира романтических грез и с надеждой постучал еще раз — посильнее и погромче.

— Да входите же! Не заперто! — повторил тот же голос.

Прошкин вынужден был войти — хотя настроение у него отчего-то испортилось, и обитатель кабинета ему сразу же не понравился. Слишком уж отполированный — будто не из нынешней жизни! Лет сорока пяти — аккуратно уложенные волосы уже изрядно тронуты сединой, лицо до сияния выбрито, с правильными и крупными чертами, за исключением рта — губы толи излишне тонкие, толи решительно поджаты. Нотариус Мазур Е. А. несмотря на жару терзал себя глухо затянутым галстуком с затейливым узлом и серым твидовым пиджаком. А его ботинки были надраены так, что даже из-под стола сияли умопомрачительно! Честно сказать — если бы было с кем, Прошкин был готов не то что на килограмм халвы, а на всю сумму месячного денежного довольствия побиться об заклад, что этот подозрительно опрятный гражданин нотариус — из бывших. Профессионала не обманешь! Но спорить было не с кем, да и дела Прошкина носили характер безотлагательный, так что он решил сохранять доброжелательность:

— Товарищ Мазур?

— Да, Мазур, Евгений Аверьянович, — представился хозяин кабинета, привстав из-за стола, и даже по собственной инициативе продемонстрировал Прошкину паспорт, при этом бровь его несколько раз нервно дернулась, — чем могу быть полезен сегодня?

— Сегодня? — такое начало беседы слегка смутило Прошкина, — Я бы хотел получить консультацию — какие документы потребуются, что бы гражданин оформил дарение, или просто подтвердил законным образом, факт передачи принадлежащего ему домостроения в городскую собственность?

— В добровольном порядке? — Мазур буквально впился в Прошкина стальным взглядом. Прошкину стало очень неприятно — вот, дожили — государственный служащий, нотариус смотрит на него — сотрудника МГБ, то есть такого же точно государственного служащего — как на врага! Надо как-то более активно разъяснительную работу хотя бы среди специалистов проводить, подумал Прошкин, снова улыбнулся и ответил как можно мягче:

— Конечно в добровольном! Речь идет о нашем сотруднике… Домостроение перешло к нему от родственника, от дедушки…

— Хотелось бы увидать документы — инвентаризационные бумаги на сам дом, завещание, или, в случае его отсутствия, свидетельство о смерти владельца, документы подтверждающие родственные отношения — что бы убедится в том, что кроме дарителя на имущество нет других претендентов… — несколько успокоился гражданин Мазур.

Прошкин извлек из папочки несколько сколотых скрепкой страниц — он успел захватить план дома и решение о его передаче ученому в инвентаризационном бюро, свидетельство о смерти фон Штерна, выцветший листочек, свидетельствовавший об усыновлении Дмитрия Алексеевича Деева фон Штерном, хранившийся в особняке среди прочих домашних бумаг, и, наконец, копию свидетельства о рождении Александра Дмитриевича Баева, где в качестве его отца фигурировал Деев, выданную отделом кадров Управления.

Мазур разглядывал бумаги так, словно перед ним разверзлась почва и обнажились адские глубины, наконец, зафиксировал пронзительный взгляд на расстегнутой верхней пуговичке гимнастерки Прошкина:

— Вы, молодой человек, хотите меня убедить, что у покойного Александра Августовича, с которым я имел честь быть знаком много лет, существовал некий тайный отпрыск и даже более того — внук?

Это было уже слишком, Николай Павлович счел себя в праве обидеться:

— Убеждают, Евгений Аверьянович, девушек на свидание прийти. Я на службе нахожусь и пытаюсь получить юридическую консультацию у должностного лица. Если, с точки зрения законодательства, представленных документов не достаточно — подскажите, каких именно не хватает. Хотя я, возможно, не верно истолковал надпись на вашем кабинете и мне нужно к другому специалисту обратился?

— Простите, — принялся извиняться Мазур, — это я не верно выразился… Конечно, Александр Августович, Царство ему Небесное, не был обязан меня информировать о своих родных. Это я вероятно преувеличивал степень… Степень нашей общности — так будет правильно сформулировать… Еще раз — простите. Действительно — предоставленных документов для выводов о правах наследования недостаточно. Мне необходимо еще свидетельство о смерти, — он заглянул в бумаги, — Деева Д. А… Он давно умер?

— Нет — совсем недавно. Весной этого года… Похоронен на нашем кладбище — ряд 16, место 8. А свидетельством о смерти я, к сожалению, не располагаю. Но у меня есть фотографический снимок надгробья! — с оптимизмом подытожил Прошкин.

— Вы мне предлагаете присовокупить надгробье к дарственной? — Евгений Аверьянович болезненно поморщился, а его бровь стала дергаться непрерывно, — Что за чушь… Почему нельзя запросить свидетельство о смерти этого Деева в архиве?

— Но он скончался в Москве, — грустно заметил Прошкин.

— Какая разница? Не в нашем, так в центральном архиве. Я подготовлю запрос. Это рутинная процедура…

Прошкин едва не подпрыгнул на стуле — действительно, у Александра Дмитриевича есть чему поучиться. Выудить свидетельство о смерти Деева через не заинтересованного нотариуса — какой тонкий тактический ход! А нотариус продолжал:

— У вас есть доверенность от гражданина, — он снова заглянул в документы, — Баева А. Д. на подготовку документов по передаче сооружения?

От открывшейся возможности получить вожделенное свидетельство о смерти у Прошкина во рту пересохло, и он вынужден был вместо ответа отрицательно помотать головой:

— Тогда потребуется личное заявление этого Баева, — воздохнул Мазур, и уточнил: — Если речь идет о добровольном акте дарения — то почему он сам не пришел?

Прошкин закашлялся, указал на графин с водой, получив разрешение, напился, несколько успокоился и ответил:

— Товарищ Баев сейчас находится на лечении — в больнице.

— В тюремной? — побледневшими губами спросил Мазур.

— Ну что вы! В самой обыкновенной — клинической больнице. У него болезнь Боткина — инфекционный гепатит! Но ему уже гораздо лучше — доктора разрешают принимать посетителей, — и нетерпеливо предложил, — мы можем прямо сейчас к нему поехать — он сразу необходимые бумаги подпишет! Что бы не затягивать процесс…

— Процесс? Какой процесс? Над кем? — гражданин Мазур недоуменно посмотрел на Прошкина.

Николай Павлович был вынужден несколько раз от начала до конца повторить спич о тяжелой болезни и чудесном выздоровлении товарища Баева, пока нервозный нотариус невпопад задавая вопросы, автоматическими движениями складывал в огромную, древнего вида растрескавшуюся папку со стершимся золотым вензелем исписанные листки, печати и чистые бланки, а потом, оступаясь, залезал в казенно — черный автомобиль.