Патриция Хайсмит - Игра на выживание Страница 42

GUANAJUATO CON RUIZ CORTINES![29] гласила огромная надпись, намалеванная белой краской на склоне скалы вдоль дороги. Еще один поворот, крутой спуск, и они неожиданно оказались в городе, среди розоватых фасадов домов и домиков и в самой гуще толпе уличных мальчишек, которые хватались за окна и ни за что не хотели отцепиться.

 — Мистер, вам нужна гостиница?

— Пожалуйста, не открывайте двери! — взмолился Теодор. Теперь ему приходилось ехать медленнее, и мальчишки бежали рядом с машиной.

Теодор остановился на площади, вышел вместе с Рамоном из машины и закрыл её на ключ. Здесь тоже их окружили мальчишки, и среди них был один карапуз лет пяти, который не сводил с Теодора угрожающе-пристального взгляда, словно желая загипнотизировать его, и сказал:

— Вам нужен отель с горячей водой? Идемте со мной, я покажу! Отель «Санта-Цецилия»!

— Не-а, там сейчас все занято! — возразил мальчик постарше. — Вам лучше пойти в пансион, мистер!

— Нам не нужен отель, — добродушно сказал Теодор, ибо это был единственный способ отделаться от них. — Мы здесь не задержимся. — Он взял Рамона за руку.

Еще какое-то время мальчишки бежали за ними, крича наперебой, а затем, в конце концов, отстали. Было уже около пяти часов, и начинавшее клониться к закату солнце едва коснулось крыш домов. Теодор шел медленно, наслаждаясь ощущением, которое должно было скоро исчезнуть, будто бы все окружающие его люди участвуют в некоей постановке, действие которой разворачивается на городских улицах, превратившихся в декорации. Казалось, что здесь нет ни одного случайного движения, что каждое из них несет свою смысловую нагрузку. Они вышли на другую площадь, где высилось величественное здание «Театро-Хуарес», фронтон которого украшал частокол гладко отполированных каменных колонн бледно-зеленого цвета и аляповатая лепнина, сохранившаяся с прошлого века. Все это было привычно взгляду и хорошо знакомо, отчего казалось ещё привлекательнее.

— Пантеон находится на холме за городом, — сказал Рамон.

— Да, я знаю. — Пантеоном называлось местное кладбище, где и находились мумии. — Сегодня уже поздно, тебе так не кажется? Думаю, будет лучше отправиться туда завтра с утра.

— Ладно, — с готовностью согласился Рамон.

Теодор спросил у Рамона, в какой гостинице он бы предпочел остановиться. Рамон сказал, что обычно он снимал номер в очень дешевом отеле «Ла-Пальма».

— Тебе там будет некомфортно, Тео.

— Это не важно. Если тебе там нравится, то давай поселимся там.

Они вернулись обратно на площадь, где оставили машину, и где находился отель «Ла-Пальма». В воздухе пахло древесным углем, и над площадью витал аппетитный аромат жареной кукурузы и маисовых лепешек. Уже зажглись уличные фонари. Вечер вступал в свои права.

Широкие створки дверей отеля «Ла-Пальма» были распахнуты настежь, и в то время, пока они ожидали, когда хоть кто-нибудь из служащих объявится за обшарпанной стойкой портье, в холл, выложенный кафельной плиткой, с улицы заехала легковая машина. Автомобиль проехал мимо них, направляясь в гараж, находившийся в дальнем конце отеля. Свободным оказался лишь один номер за восемнадцать песо на третьем этаже. В гостинице был лифт, но он не работал. Временно, если верить словам человека за стойкой. Видя нерешительность Рамона, портье бесцеремонно заметил:

— Все остальные гостиницы в городе забиты до отказа. Если не верите, то можете сами позвонить и убедиться. — Он указал на стоящий перед ним телефон.

— Очень хорошо, мы берем этот номер, — сказал Теодор.

Свои чемоданы наверх они отнесли сами. Их номер оказался похожим на больничный бокс, вся обстановка которого состояла из простой двуспальной кровати с продавленной сеткой, жесткого стула, шаткого столика и пары вешалок для верхней одежды, болтавшихся на прибитом к стене крючке. Больше в комнате не было решительно ничего: ни картины на стене, ни корзины для мусора, ни даже пепельницы. Такое положение вещей показалось Теодору забавным.

— Наверное, это самый худший номер, — извиняющимся тоном проговорил Рамон.

— Ничего, мне тут даже нравится!

Теодор вынес Лео на площадь и выпустил его из клетки. Кот привык к частым переездам, и ему уже довелось побродить по многим площадям в Мексике и Южной Америке. И неизменно Лео привлекал всеобщее внимание, люди подходили к Теодору и спрашивали, какой породы его кот и удивлялись тому, что кот, подобно собаке, подбегает по команде к хозяину. Даже полицейские, направлявшиеся к нему возможно с намерением выполнить свой служебный долг, в конце концов не могли удержаться от того, чтобы не наклониться и не погладить Лео и восхититься его размерами и голубыми глазами. Уличные мальчишки Гуанахуато оказались на редкость болтливыми. Теодор непринужденно отвечал на их вопросы, но в конце концов ему все же пришлось спасать Лео от мальчишек, задумавших его утащить. К тому же он заприметил нескольких подростков с откровенно разбойничьими физиономиями, ошивающихся неподалеку. Теодор подумал о том, что мальчишка, попытавшийся украсть Лео уже очень скоро крепко пожалел бы об этом.

Вода в душе — ванны в номере не было, а душ даже не был отгорожен занавеской — оказалась прохладной, и это было неприятно вдвойне, потому что Теодор уже успел замерзнуть. Приняв душ, он энергично растерся маленьким полотенцем, но Рамону ничего про воду не сказал. На кровати лежало единственное одеяло, и было совершенно очевидно, что вдвоем они им не обойдутся. Теодор взял на заметку и это, подумав, что нужно будет достать плед из багажника автомобиля.

Они поужинали в дешевом ресторанчике, располагавшемся напротив отеля. Это было простенькое заведение без претензий устроенными вдоль стены кабинками, музыкальным автоматом и маленькими бумажными салфетками в пластиковых стаканчиках на столе. Затем они бродили по тихим улочкам, залитым желтоватым светом уличных фонарей, похожих на стеклянные шары. Теодор чувствовал необъяснимое спокойствие и умиротворение, ту открытость духа, что часто приходила вместе с вдохновением, когда он работал и был доволен результатом своих трудов. Сейчас же, казалось, сам город навевал на него это состояние. В руке он держал завернутое в три салфетки угощение для Лео — кусочки курицы с двух из трех заказанных им enchilados suizos.[30]

Про плед Теодор вспомнил лишь тогда, когда пришло время ложиться спать. Мыться пришлось все той же прохладной водой, и теперь у них зубы стучали от холода.

— Я попрошу принести ещё одно одеяло, Рамон.

Но телефона в комнате, естественно, не было, а он уже был в пижаме. Теодор уже было почти решился на то, чтобы сойти вниз в халате, но… Он посмотрел на Рамона и рассмеялся.

Рамон не смеялся. Возможно, головная боль снова начинала знать о себе и путала мысли, или же ему просто хотелось, чтобы Теодор поскорее вышел из комнаты, чтобы он мог остаться с одиночестве и прочитать свои молитвы.

Теодор надел костюм поверх пижамы. В просторном коридоре свет почти не горел, но зато он выбивался из открытых дверей. Проходя мимо и равнодушно скользя взглядом по проемам распахнутых настежь и приоткрытых дверей, он видел людей, лежащих в постели, раздевающихся, зевающих, почесывающихся, и даже заметил одного гражданина в пижаме, настраивающего гитару. Другой мужчина, облаченный в домашние шлепанцы и халат, в гордом одиночестве медленно прохаживался по коридору второго этажа. Внизу за стойкой портье опять никого не оказалось. Теодор спросил у одного из мальчишек, сидевших на скамейке в холле, можно ли у кого-либо попросить ещё одно одеяло.

— Не-а, сеньор. Одеяла хранятся в кладовке под замком, а сеньор, у которого ключи, уже ушел домой.

— Ясно. Спасибо. — Он подошел к закрытой двери гаража в дальнем конце холла. И там на цепи тоже висел большой амбарный замок. — Вы можете это открыть? — спросил он у мальчишек.

Ключ от гаража надлежало искать в ячейках, расположенных за конторкой портье. В конце концов он все же был найден, дверь открыта, электрический выключатель нашарен и повернут, и протиснувшись бочком вдоль переднего бампера чьей-то машины, Теодор добрался-таки до багажника своего автомобиля и достал из него плед. Его машина была буквально втиснута между двумя другими машинами, и разделявшее их расстояние было столь мало, что, казалось, между ними было невозможно просунуть даже палец.

— Я не хочу, чтобы вот эту серую машину передвигал кто-либо, кроме меня, вам ясно? — сказал Теодор мальчишкам. — Если её нужно будет отогнать, то зовите меня в любое время.

— Si, сеньор.

Ключи были у него, а автомобиль был поставлен на тормоз, но он уже не однажды видел своими глазами, как машины переносили на руках или просто таранили, убирая с дороги, если не удавалось найти владельца. Преодолев три крутых лестничных марша, миновав два этажа, обитатели которых каждый по-своему готовились к отходу ко сну, он, в конце концов, добрался до третьего этажа, где повернул налево и направился к своему номеру.