Вячеслав Энсон - Эра беззакония Страница 42

— Инна Михайловна? — спросил, нацепляя приветливую улыбку на лицо.

— Да… — ответила она, окинув оценивающим взглядом неуклюже выползающее из машины милицейское существо.

Он протянул ей сначала руку, а потом служебное удостоверение. Так и познакомились. Калмычков предложил ей жестом обойти машину сзади, а сам проворно оббежал с носа и успел распахнуть переднюю пассажирскую дверь, насколько позволял бок справа стоящего автомобиля. Рамикович протиснулась в узкую щель и плюхнулась на сиденье. Калмычков проделал то же самое с водительской стороны.

— Ну и теснотища у вас в Москве! — посетовал он, пытаясь выехать задом на проезжую часть. Пришлось включать мигалку.

— Ay вас не так? В Питере, кажется… — равнодушно спросила она.

— Тоже хватает, — Калмычков вырулил, наконец, из переулка и встал на заранее отработанный маршрут. Утром дважды прошли его с Лиходедом.

Ехали молча. Судя по тому, как сдержанно поздоровалась и не спросила о деле, перспективы у него хилые. Нормальные женщины с ходу начинают кокетничать с мужиками в форме. На уровне инстинкта. Рамикович правило не подтверждала. То ли погружена в заботы прошедшего дня. То ли милиционер — слишком низменная вещь в ее табели о рангах и не заслуживает интереса, как таксист или дворник.

Калмычков растерялся. Плохо подготовился?.. Он специально наглаживал форменную рубашку. Сходил в парикмахерскую. Выглядел огурчиком и пах «Балдессарини». Все на благо операции. Было бы ради кого стараться! «Жаба болотная, — ругнулся в сердцах. — Надулась. Только что не квакает…» Атака с ходу — провалилась.

Сменил тактику. Не форсировал. Мачо не изображал. Сугубо, по делу. Посетовал на нерадивость районных оперов. Упомянул известные ей фамилии и тут же замолк, отдавшись напряженной дорожной обстановке. Час пик, будь он неладен. Если бы не репетировал маршрут, перестраиваться приходилось бы под сирену и включенные маячки. Но ничего, доехали.

Во время осмотра квартиры она односложно отвечала на вопросы. Чай, кофе — не предлагала, всем видом показывая, что процедура ее тяготит. Сверив список пропавших вещей, Калмычков попрощался и уехал. Как женщина, Рамикович показалась ему неприятной. Полноватая, рыхлая, выбеленная брюнетка. С увядшей жирной кожей. Без всякой прелести и ухоженности в лице. Утренний кошмар ресторанного съемщика.

Но на войне как на войне!

Шпионские игры. 18 ноября, пятница

Они предоставили Рамикович день передышки. Строго по плану. В пятницу, с утра, Калмычков позвонил ей на рабочий телефон и попросил заехать в ГУВД для опознания обнаруженных вещей. Она отказалась, сославшись на большой объем работы. Калмычков посетовал на то же, и после десятиминутных препирательств, вновь вызвался забрать ее вечером.

На этот раз Рамикович появилась в дверях не одна, а в компании подруг-крокодилов. Попрощалась с ними у самой машины.

Услужливо открывший дверь Калмычков был измерен, взвешен и признан годным к употреблению тремя парами голодных глаз. В машине уже не молчала, а шутливо поносила милицию, считая это вполне светской темой.

— Каждый день меня подвозить будете?

— Разве неудобно? — Калмычков принял предложенные правила игры. — Я с удовольствием.

— Только на это ваша милиция и способна. За бабами ухаживать да водку жрать.

— Абсолютно правильно. Я потому и пришел в МВД, чтобы без отрыва от производства заниматься любимым делом, — ответил Калмычков.

— Какое у вас любимей: бабы или водка? — не унималась Рамикович.

— Сначала одно, потом, сразу, другое.

Калмычков привез ее в ГУВД, в специально выделенный под операцию кабинет. На полу вчера расставили всякий хлам, изъятый по другим преступлениям, и среди прочего, телевизор «Самсунг», точно такой, как проходил по списку украденного у Рамикович.

Это подарок от Бершадского. Он настоял, для пользы дела, желая облегчить Калмычкову путь к сердцу потерпевшей. Лиходед полдня искал телевизор по магазинам, а потом полдня старил его, приводя в соответствие с понятием «бывший в употреблении».

Документы на похищенную у Рамикович технику воры унесли. Сверить номер предложенного телевизора оказалось не с чем, и она долго не решалась признать его своим. Калмычков убедил.

Подписали документы, и возникла проблема: как доставить домой вновь обретенную вещь? «Тойота» Инны Михайловны в ремонте.

Тут уж Калмычков повыпендривался! Не понимал намеков, потом понял, но не соглашался. Ссылался на занятость, невзначай втерев о недавнем разводе. Говорил о друзьях, ждущих за кружкой пива… Она уломала. Она же — женщина! Она же слышала что-то про обаяние. Калмычков втиснул телевизор на заднее сиденье служебной «Лады», и они поехали к Инне Михайловне домой.

По дороге она рассказала вкратце (потому, что в развернутом виде — это роман), грустную историю своей жизни. Про мужа, ушедшего пятнадцать лет назад, про дочь, отправленную учиться во Францию. Калмычков сочувствовал и соглашался, тем более нашлось, чему сочувствовать. За пару кварталов до дома притормозил у «Седьмого континента» и вернулся с пакетом. Нехитрый набор обольстителя: шампанское, конфеты и всякая ерунда. На вопросительный взгляд ответил: «Что ж мы, не люди? Обмоем телек, а то опять унесут». Она промолчала.

Пока подключал телевизор, настраивал программы, Инна Михайловна нарезала нехитрой закуски. С полчаса посидели над шампанским. Разговаривали, курили. Потом пили кофе, опять курили. Калмычков старался не переиграть. Шутил умеренно пошло, не приставал. Но в глазах запускал вдруг такую грусть, что не пожалеть его могла только бесчувственная колода.

Поблагодарил за угощение. «Давно не ел домашнего…» Напоследок дал номер своего мобильного (новая СИМ-карта). Она не удержалась и продиктовала свой. Вдруг потребуется в ходе операции. Как ее… «Свежий глаз». Остаться не пригласила. Но смотрела в окно, как он выезжает со двора.

Шпионские игры. 19 ноября, суббота

Он пролистывал досье остальных кандидатов, пытаясь нащупать запасной вариант. На всякий случай. И ждал звонка. Или он ничего не понимает в женщинах.

Инна Михайловна позвонила в шестнадцать ноль-ноль. Вроде случайно. Решила проверить номер, который он ей дал. Слово за слово, Калмычков оказался приглашен на домашние котлетки… К восемнадцати часам он сидел в чисто отдраенной квартирке Инны Михайловны, являя своей милицейской неухоженностью жуткий контраст с чистотой дома, прической и маникюром хозяйки, одетой празднично, хотя и чуть аляповато.

Калмычков принес бутылку дорогого вина, но пили в основном водку. Кроме котлет Инна Михайловна приготовила чудную рыбку, незнакомые Калмычкову салаты и какие-то сладкие печенюшки. Пили поровну, но Калмычков с ужасом замечал, как его, опытного питуха, уже изрядно косит хмель, а Инна Михайловна — ни в одном глазу. Только смотрит на него и ухмыляется. Пришлось хитрить: «За рулем…» Сработало.

— Душа просит праздника… — сказала она после печенюшек. Пустая водочная бутылка уже покоилась под столом. — Может, съездим куда?

Калмычков согласно кивнул.

— Тебя в форме ни в один приличный ресторан не пустят.

— Пойдем в неприличные… — стараясь казаться пьянее, чем в действительности, просюсюкал он.

— Туда тем более не пустят.

Поймали такси. Поехали в гостиницу, где на этот случай дожидался только что купленный для Калмычкова шикарный комплект: пальто, костюм с рубашкой и галстуком, туфли и золотые часы. Нет, часы — позолоченные.

У гостинницы попросил ее подождать в машине. Она слегка обиделась, но упрощенный вариант соблазнения не входил в планы Калмычкова. Финансы выделены значительные. Сначала — праздник!.. Когда он вернулся: шикарный, надушенный и побритый, рейтинг его ощутимо подскочил.

Инна Михайловна возила его в заведения, где проводили вечера ее знакомые. Калмычков вживую увидел с десяток звезд голубого экрана. Еще с десяток болтавших с ними людей он не знал. Но по тому, как уважительно здоровались и те и другие с его дамой, он понял — попали в точку! Дама не простая.

К трем часам ночи, пьяная и довольная, она привезла его к себе домой. Калмычков весь вечер мастерски имитировал опьянение и, к ее удивлению, кое-что смог. После чего сразу позволил себе отрубиться. Действие принципа: «Нет некрасивых женщин — есть мало водки…» стремительно убывало.

Шпионские игры. 22 ноября, вторник

Неловко описывать поведение втюрившейся в сорок пять женщины. Она имеет право на последние радости. Неловко, даже стыдно, Калмычкову жилось в роли героя-любовника. Что поделаешь? Такая работа. По утрам шевелилась совесть, мешала проведению операции. Теребила липкими щупальцами струны калмычковской души. Сволочь какая!.. Ладно бы из-за измены жене. Тут аргументы ясные — для дела. Служебная необходимость! С этим он давно разобрался. Так она еще за Рамикович щиплет. «Безвинного человека обманываешь. Закон нарушаешь. Мошенник, ты Калмычков, а не мент…» Достала, зараза! Уходить из милиции надо, если к совести прислушиваться. Полная несовместимость!