Стюарт Вудс - Фантомы Страница 43

Директор смотрел на нее, не сводя превратившихся в щели глаз и раздувая ноздри.

— Во втором случае, — продолжила она, стараясь выдерживать информативность высказываний и выбирая выражения, — спутниковые снимки подтвердили существование по крайней мере двух действующих самолетов, летающих по принципу «полет-у-земли», хотя мы и не верим, что создание таких аппаратов возможно. Ведь такая работа требует многих лет, да и наши технические возможности не в состоянии засечь такие самолеты во время полета, и мы совершенно не уверены, сколько их у Советов — два или две сотни.

Она села на место.

Директор продолжал смотреть на нее. Саймон тоже смотрел на нее. Алан Никсон снял очки и потирал переносицу, закрыв глаза.

— Тогда все, — вдруг сказал директор, повернулся на каблуках и вышел из зала.

Минута прошла, прежде чем все поняли, что остались одни. Наконец, люди начали постепенно выходить гуськом. Рул поднялась со стула и двинулась к двери.

— Кэтрин, — раздался позади нее голос Саймона.

Она обернулась:

— Пожалуйста, подожди минутку.

Она вновь села. На противоположном конце стола продолжали сидеть Саймон и Алан Никсон. Саймон обратился к Никсону:

— Алан, я не хотел бы переходить тебе дорогу в твоем директорате, но я подумал, что мог минуту провести наедине с Кэтрин.

— Ну конечно, Саймон. — И Никсон покинул зал.

Саймон с минуту молча смотрел на нее. А он постарел, подумала она. Пшеничные волосы перемежались с седыми прядками, над наглухо застегнутым воротничком уже слегка нависала складка шеи, но он все еще оставался красивым, изысканно выглядящим мужчиной.

— Как Питер? — спросила она в наступившей тишине.

— У него все хорошо, спасибо. Он и Мисси стали настоящими друзьями. — Он еще с минуту помолчал. — Кэтрин, я полагаю, тебе надо уйти из Агентства.

Голос его звучал ровно и бесстрастно, словно механически.

Она была ошеломлена.

— Ты не имеешь права говорить мне это, — наконец смогла она выговорить.

— Я говорю не с личностной точки зрения, а с профессиональной, — сказал он. — Я не верю, что ты соответствуешь этой работе.

— Что?

— У тебя начинают проявляться признаки неуравновешенности, а ты, как и я, прекрасно знаешь, что Агентство не может терпеть неуравновешенности в своих людях.

— О? И в чем же проявляется эта неуравновешенность?

Он положил руки на стол, ладонями вниз, словно ища опоры, но тон голоса не изменился:

— Ты публично выступаешь с дикими, необоснованными теориями. Ты не соблюдаешь субординацию.

— А я думаю, что могла бы привести доказательства в пользу моих теорий, если бы имела время и необходимые ресурсы, чего мне как раз и не дают, — запальчиво заговорила она. — И ты полагаешь, что только что я нарушила субординацию? Ведь он задал вопрос, а я ответила, со всем возможным уважением. Или он действительно рассчитывал собрать нас здесь только затем, чтобы мы безоговорочно одобрили его позицию, в то время как я знаю несколько глав отделов, у которых есть серьезные возражения против этого? И ты думаешь, он поступает разумно?

— Директор вправе делать свои выводы, не отчитываясь, — ответил Саймон все в том же неизменном тоне, каким психиатр разговаривает с неуправляемым пациентом. — И в частности, о тебе. Напрашивается вопрос о твоем поведении.

— Моем поведении? Каком поведении?

— Позавчера ты покинула страну без приказа. А это, как ты знаешь, серьезное нарушение правил Управления.

Да, она знала это. И она больше не хотела оставаться в этом зале.

— А вот это, Саймон, не твое дело. Я работаю не на тебя, и ты не имеешь права обсуждать мое поведение и не испытывай мое терпение. Я преданный и работящий сотрудник этого учреждения, и у меня есть свои достижения. — Она встала. — А если у тебя есть какие-то обвинения против меня, то предъяви их до того, как вынесешь на обозрение директората. Я, может, и не политик, но я юрист и знаю, как защитить себя. — Она двинулась к двери, затем обернулась. — Скажи мне вот что, Саймон, — сказала она. — Что такое «Сноуфлауэр»?

Казалось, он слегка покраснел.

— Ты не хуже меня знаешь, что такие вопросы не задают.

— Ведь у меня же допуск высшей секретности, какая только может быть в Управлении, — сказала она. — Так что такое «Сноуфлауэр»?

Между бровей Саймона появились две крошечные морщины.

— Тебе не нужно знать это.

— Ну хорошо, все равно я это узнаю, — сказала она, толкая дверь.

— Кэтрин! — окликнул он ее.

Она остановилась.

— Ты роешь себе могилу. Брось это дело, чтобы не было непоправимых последствий для твоей карьеры. Займись лучше собственным сыном.

Она вышла из зала, хлопнув дверью. До кабинета она добрела, плохо соображая от гнева, тяжело дыша. Закрыв дверь, уселась за стол и включила компьютерный терминал. Когда КОСМО ожил, она напечатала в десятиричной системе счисления, а не в своей собственной, код Саймона, который дал ей Эд Роулз.

ДОБРОЕ УТРО, МИСТЕР РУЛ. ЧЕМ МОГУ СЛУЖИТЬ?

СНОУФЛАУЭР, — напечатала Рул.

ИЩУ...

Она в нетерпении уставилась на экран.

НАЖМИТЕ (S) ДЛЯ КРАТКОГО ИЗЛОЖЕНИЯ, (F) ДЛЯ ФАЙЛА ПОЛНОСТЬЮ, (X) ДЛЯ ВОЗВРАТА В СИСТЕМУ.

Она нажала клавишу S.

НАЖМИТЕ (Р) ДЛЯ ПРИНТЕРА, (S) ДЛЯ ЭКРАНА.

Она нажала S.

СНОУФЛАУЭР ОПЕРАЦИЯ ПО ДЕЗИНФОРМАЦИИ, ПРОВОДИМАЯ С ТОЙ ЦЕЛЬЮ, ЧТОБЫ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ РАЗМЕСТИЛ НЕПРОПОРЦИОНАЛЬНО БОЛЬШОЕ КОЛИЧЕСТВО ВОЙСК И МАТЕРИАЛЬНЫХ СРЕДСТВ В ВОСТОЧНОЙ БАЛТИКЕ, ГДЕ НА САМОМ ДЕЛЕ УГРОЗЫ ИХ СУЩЕСТВОВАНИЮ НЕТ. ЕСЛИ ЭТА ЦЕЛЬ БУДЕТ ДОСТИГНУТА, ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ, ЧТО ПЕРЕВОДИМЫЕ СИЛЫ БУДУТ ВЗЯТЫ ИЗ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ, В ЧАСТНОСТИ ИЗ ВОСТОЧНОЙ ГЕРМАНИИ, ИЗ ЕЕ ПРИГРАНИЧНОГО РЕГИОНА, ЧТО В СЛУЧАЕ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ ПРИВЕДЕТ К ОСЛАБЛЕНИЮ ВОЗМОЖНОГО ВТОРЖЕНИЯ НА ЗАПАД. СУТЬ ДЕЗИНФОРМАЦИИ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, ЧТО ШВЕЦИЯ, ПРЕЖДЕ НЕЙТРАЛЬНАЯ ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ, ВТАЙНЕ ГОТОВИТСЯ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К СЕВЕРО-АТЛАНТИЧЕСКОМУ БЛОКУ (НАТО).

НЕ ХОТИТЕ ЛИ ПРОСМОТРЕТЬ ВЕСЬ ФАЙЛ? НАЖМИТЕ Y/N.

Рул в изумлении смотрела на экран, вновь перечитывая краткое изложение.

— Господи Иисусе, — сказала она вслух. В голове у нее зашумело. Она нажала Y.

НАЖМИТЕ (Р) ДЛЯ ПРИНТЕРА, (S) ДЛЯ ЭКРАНА.

Она включила принтер и нажала Р. Ошеломленная, она сидела и считывала с экрана, в то время как принтер с жужжанием двигался туда-сюда, распечатывая. Вот дураки, думала она, глядя на покрывающие экран янтарные строки. Проклятые дураки.

Глава 33

Аппичелла внимательно вглядывался в подсвеченную лупу, осторожно впаивая микросхему в коммутационную панель компьютера. Он находился в Малибу, как они его тут называли, уже три дня, и был удивлен и заинтригован всем увиденным здесь. За последние пятнадцать лет он совершил уже более шестидесяти поездок в Советский Союз, в основном имея дело с работниками министерства внешней торговли; он посещал фабрики, лаборатории, дома и дачи весьма высокопоставленных советских служащих, включая Майорова, но нигде он не замечал такого вложения средств, как в Малибу.

Не считая ресторанов и магазинов, наполненных западными товарами, это место являлось еще и средоточием самых последних достижений советских технологий, а некоторых, как он полагал, и не советских. И потому он не очень удивился, когда ему позвонил Фирсов, или, как он теперь его называл, Майоров и сказал, что достал один из новейших американских компьютеров, который и в самой Америке появился совсем недавно и в ограниченном количестве. По прошлому опыту общения он знал, что уж если Майоров чего-то захочет, то найдутся и деньги, и все что хочешь, особенно, когда его интерес касался технологических проблем. Больше же всего его поражало, что у Майорова был цифровой телефонный коммутатор, изобретенный в Соединенных Штатах компанией «Вестерн Электрик», что позволяло Майорову, имевшему в распоряжении собственную спутниковую станцию, поддерживать связь с любой точкой планеты. Несколько лет назад, после недолгих экспериментов, Советы получили телефонную связь, позволяющую вести персональные разговоры с заграницей, но находящееся в этом сравнительно небольшом местечке оборудование обычно предназначалось для обслуживания крупных городов. Удивило его и спутниковое телевидение, но не с точки зрения технологии, а тем, что эта система передавала бесцензурные американские новости и фильмы. Лишь отдельные персоны, занимающие очень высокое положение в советской иерархии власти, имели привилегии такого рода.

Увиденное в Малибу окончательно убедило Аппичеллу, что Майоров представляет КГБ, и это его испугало. Но это же и подогрело его любопытство. Даже если бы он и не обещал той красивой американке информировать ее о визите сюда, он бы уже из чистого любопытства занялся исследованием. Хотя Аппичелла и не собирался с целью получения информации перелезать через заборы или подглядывать в замочные скважины. Он оставлял геройство для отношений с женщинами. Но он знал, что бы ни представлял собой Майоров и его неправдоподобный «спортивный центр», это будет записано в компьютерных банках данных, которые, что также было прекрасно ему известно, были выкрадены или изобретены им самим.